Крылатый сфинкс, печальный цербер - Антон Леонтьев

Ее радовало, что сын в лице таксы Гертрудочки нашел себе не воображаемого, а самого что ни на есть реального друга, вернее, четвероногую подругу. Такса, конечно, не овчарка и не бультерьер, однако лучше многих бебиситтеров. Поэтому, удостоверившись, что Кирюша забавляется с Гертрудочкой в саду, она предупредила его, что ей надо отлучиться на часок по делам, и, заперев ворота, быстро перешла дорогу и отправилась к особняку Аглаи.

В особняке пахло, как и накануне, старомодными тяжелыми духами, многолетней пылью и старостью. Наталья дала себе слово, что, когда придет ее время состариться, в ее доме так пахнуть не будет.

Только где вот будет ее дом?

Она распахнула дверцы платяного шкафа, стоявшего в холле, и, вытащив несколько упакованных в целлофан шуб, принялась внимательно изучать заднюю стенку. Простучав ее, Наталья пришла к выводу, что пустоты за ней нет, но для верности стала дергать боковые вешалки. Панель и не думала отодвигаться.

Что же, быть может, она напрасно подозревала Аглаю и та говорила чистую правду, заявляя, что ни она сама, ни ее супруг-композитор, ныне покойный, ничего не знали о подземных ходах.

Так-то оно так, но Наталье вспомнилась фраза, которую на этот счет обронила соседка. Да, можно жить в доме, не подозревая, что в нем имеются подземные ходы и шкафы, стенки которых служат доступом к оным. Однако вдова заявила, что в ее доме подземные ходов нет! Откуда она могла это знать – она что, искала их у себя и не нашла? Или точно знала, что их там нет? Или элементарно водила ее за нос, не желая делиться правдивой информацией.

Наталья поднялась на второй этаж и зашла в одну из комнат – по всей видимости, это был кабинет покойного композитора, о чем свидетельствовал большой черный рояль, на котором стояла партитура, а также располагавшийся в смежном помещении огромный письменный стол, на котором в художественном беспорядке лежали листы нотной бумаги, покрытые малопонятными письменами. Похоже, Аглая превратила рабочие помещения своего супруга в некое подобие частного музея, оставив все таким, каким это было, не исключено, в день его кончины. Ну, или, что тоже не исключено, многое приукрасив.

Люди, Наталья знала это точно, любят приукрашивать обыденную действительность.

Закрыв дверь в кабинет покойного композитора, Наталья прошла в соседнюю комнату – и оказалась в будуаре хозяйки. Ее поразила большая, с балдахином кровать, писанный маслом портрет почившего в бозе супруга, а также небольшая галерея изображений такс (другие породы собак Аглая, похоже, изначально не признавала), которые, как поняла Наталья, когда-то скрашивали досуг соседки.

Однако искала она иное – к примеру, фотографию или портрет мальчика в красной рубашке, с белыми волосами и синими-пресиними глазами. Однако таковых в будуаре Аглаи не отыскалось. Чувствуя себя грабительницей, Наталья раскрыла ящики старинного секретера, решив, что если уж проникла в чужой дом, то нечего напускать на себя излишнюю скромность.

Она быстро поняла, что Аглая Филипповна – женщина более чем состоятельная. Однако тратила она немного и более всего корреспондировала с любителями такс со всей России, а также ближнего и даже дальнего зарубежья.

В небольшой комнатке, в которую вошла Наталья затем, она заметила выцветший ковер, на котором лежал явно старинный деревянный паровозик. Зачем он старухе? Наталья поразилась тому, что ничего больше в комнате не было. Помещение, как и кабинет покойного супруга, походило на музей.

В расположенной рядом ванной не нашлось ничего занятного, разве что Наталья подивилась выбору плитки (розово-сиреневая) и большому количеству флаконов с этикетками и без. Неужели это все лекарства, которые принимала Аглая? Для одного человека их было уж слишком много.

На тумбочке в ванной стояла большая круглая железная коробка, заполненная разноцветными драже. Наталья взяла несколько и, сунув в рот, задумалась. Ничего стоящего найти так и не удалось. Она приуныла, а потом вдруг заметила в стене будуара тонкую щель. Так и есть, ложная стенка! Толкнув ее, она оказалась в помещении без окон. В дальнюю стену был встроен большой черный шкаф.

Наталья возликовала и бросилась к нему – и, повернув ключ, который торчал в замке, распахнула дверцы. Она решила было, что снова узрит многочисленные ряды древних шуб, но вместо этого вздрогнула, увидев, что в шкафу ничего нет, кроме приютившейся в углу деревянной вешалки.

Стараясь унять сердцебиение, Наталья осторожно отвела ее в сторону – и деревянная панель шкафа, являвшаяся одновременно его стенкой, бесшумно отошла в сторону.

Что же, она нашла то, что искала. Но вот что, собственно, искала? Хотя бы доказательство того, что Аглая элементарно лгала, когда заявляла, что, во-первых, в ее доме нет потайных ходов, а во-вторых, что она ничего о них не знает.

Ходы были, и она о них была прекрасно осведомлена. Иначе зачем бы разместила пустой шкаф в непосредственной близости от своего будуара – с доступом к шкафу только оттуда?

Наталья заглянула в зиявшее перед ней черное отверстие, ощутила движение холодного воздуха и подумала, что неплохо бы узнать, что же располагается там, внизу, куда уводили каменные ступеньки, идентичные тем, что имелись и в ее аналогичном шкафу.

Тоже кирпичная стена, а за ней металлическая дверь? Или что-то иное?

Она не зря прихватила с собой фонарик. Женщина вздохнула и всмотрелась в разверзшуюся перед ней темноту. Нет, страшно не было, однако было как-то не по себе.

Она вынула из висевшего на спине рюкзака фонарик, намереваясь включить его – и вдруг услышала звук шагов. Он доносился снизу, из зашкафья.

Наталья на мгновение замерла, решив, что у нее слуховая галлюцинация, а потом поняла, что звуки шагов с каждым мгновением становятся все более явными. Тот, кто поднимался по лестнице откуда-то из подземелья, должен был вот-вот оказаться около задней панели шкафа.

Ощущая, что ее всю трясет, Наталья внезапно вспотевшими руками дернула вешалку, в результате чего задняя стенка закрыла проем. Женщина осторожно прикрыла дверцы и выбежала в будуар.

Что же делать?

То, что по лестнице из подземелья поднималась не Аглая, было очевидно. Но тогда кто? Видимо, тот, кто знал о существовании подземной системы ходов и умел ею пользоваться.

И, видимо, имел представление о том, что в доме Аглаи сейчас, по крайней мере чисто теоретически, никого быть не должно.

И кто сказал, что тот, кто вот-вот собирался проникнуть со стороны подземелья через шкаф в гардеробную Аглаи, пришел сюда с добрыми намерениями? И что он будет рад видеть любопытную соседку.

Вот именно, никто не сказал.

Времени на размышления почти не было, потому что Наталья слышала скрип растворяемой изнутри дверцы шкафа. Обернувшись, она шмыгнула в ванную и залезла в купель, успев кое-как задвинуть занавеску и присесть.

Время тянулось невыносимо долго. До Аглаи донеслись осторожные шаги, звук выдвигаемого ящика, шелест бумаг. Тот, кто пришел из подземелья в дом вдовы композитора, явно знал, что искать.

Затем скрипнула дверь, и Наталья заметила силуэт, проскользнувший мимо душевой занавески с изображениями маяков и ракушек. Судя по звукам, некто что-то вытаскивал и жадно поедал. Неужели разноцветные драже из круглой жестянки? Так продолжалось недолго, и Наталья, стараясь даже не дышать, затаилась, опасаясь, что незваный гость внезапно распахнет занавеску – и…

И как в знаменитой сцене из «Психоза» Хичкока, станет наносить ей одно за другим ранения при помощи остро заточенного ножа? Интересно, а характерная жуткая надрывная музыка при этом в ванной играть будет?

Наталья хрюкнула, стараясь подавить истерический смешок, и тот, кто копошился в ванной, вдруг замер. Прошелся по помещению. Остановился около занавески. А потом осторожно вышел вон, притворив за собой дверь.

Женщина продолжала, скрючившись, сидеть в ванне, не чувствуя под собой ног. Она потеряла счет времени, все еще не веря в то, что тот, кто только что был на расстоянии вытянутой руки от нее и вполне мог не только обнаружить ее, но и сделать с ней все, что угодно, удалился. А вдруг этот некто просто выжидал, затаившись в будуаре?

Господи, Кирюша! Страхам Натальи положила конец мысль о том, что сыну-то она сказала, что будет отсутствовать не больше часа. А сколько она уже торчала в не самой, надо признаться, чистой ванне чужого особняка?

Наталья выбралась из ванны, зацепившись при этом за занавеску и едва не полетев на пол. Шум стоял знатный. Тот, кто ее караулил, давно бы мог ворваться и ликвидировать ее. И тут Наталья подумала, что этот некто, возможно, испытал не меньший ужас, чем она сама, поняв, что в доме, куда он проник, кто-то находится.