Будем жестокими - Владимир Моисеев

Вот оказывается в чем дело, подумал Поль. Сознание собственной невиновности - он-то знал, что к убийству министра и к "Лямбде" не имеет никакого отношения - вселяло в него уверенность. Стало чуть-чуть легче. по крайней мере, было ясно, что делать дальше - необходимо было убедить следователя в собственной невиновности.

- Я узнал, что министр убит только из ваших слов.

- Вас, Кольцов, подвел вчерашний непростительный ляп.

- Не понимаю.

- Вас задержали возле трупа Парк через пять минут после убийства.

- Совпадение.

- Не слишком ли много совпадений и случайностей? В такие совпадения я не верю. Парк была убита на ваших глазах. Следовательно, вы можете иметь отношение к совершенному убийству.

- Вы ошибаетесь.

- А как вы объясните, что во время обыска в вашей комнате была обнаружена эта папка?

- Откуда мне знать, что это за папка! - вспылил Поль и тотчас вспомнил, что в папке находится подборка материалов о терроризме.

- Дешевая отговорка. Я не поверю, что этим можно заниматься забавы ради!

- Да, я вспомнил. Материалы о терроризме мной действительно были собраны. Одно время я собирался написать роман о жизни простого чиновника случайно, в силу обстоятельств, заинтересовавшего людей из "Лямбы". Видите, тоже случайность.

- Хорошо. Допустим, я вам поверю. Случайности, случайности, случайности. Но есть еще один пунктик, который объяснить случайностью нельзя - ваши встречи с Лагранжем.

- Не понимаю. Разве Федор террорист? Мне и в голову такое не могло прийти. Я всегда был уверен, что он - ваш человек.

- Нет. Он не наш человек, как вы говорите. Но люди, на которых он работает, интересуются терроризмом не меньше, чем мы. И если его руководители сочли необходимым установить за вами наблюдение и поручили это талантливому Лагранжу, значит, они были уверены в вашей связи с подпольем. Почему?

- Не-е знаю.

- И я пока не знаю. Но уверяю вас, очень скоро буду знать.

Поль опешил. Ахинея, подумал он. Причем здесь Федор!

- Я вижу, что мои слова не убеждают вас, может быть вот эта пленка сделает это быстрее.

Следователь подошел к магнитофону и включил его.

Поль сразу узнал голос Федора. Конечно, это был он.

"...Следователь. Давно вы собираете материалы о Кольцове?

Федор. Я начал работать с Полем в прошлом июле, месяца за два до убийства министра культуры. Цель - информация о подполье. Руководство ни на минуту не сомневалось в его принадлежности к "Лямбе" и надеялось через него внедрить в организацию информатора. Я, честно говоря, сначала не верил..

Следователь. Почему?

Федор. Ну, как сказать.. Поль, конечно, человек эмоциональный, но уж очень кабинетный. Пошуметь за письменным столом, накропать сердитый памфлет - это еще куда ни шло, но поступок, действие... Нет... Не верилось...

Следователь. Почему же вы не отказались?

Федор (усмехнувшись). Во-первых, у нас не принято отказываться.... Во-вторых, едва я посмотрел на задачу со стороны, без предвзятости, неизбежной, когда речь идет о близком друге, оказалось, что имеются серьезные основания причислять его к подполью. Меня скорее смутила бы его непричастность к "Лямбде". Сами посудите - читаешь его личное дело и раз за разом убеждаешься, как много общего у Поля с функционерами из "Лямбды". Воспитание. С раннего детства они попадали в атмосферу формального интеллектуализма. Расскажи стишок, спой песенку, прочитай книжку, реши задачку... И думать, думать, думать.. Думать - единственное предназначение человека. Думающий подмастерье главнее безмозглого академика. Не в деньгах счастье, а в умении задействовать свои мозги. С таким воспитанием дорога одна - воплощать в жизнь сказочку о волшебном замке науки.

Университетское образование. То есть принадлежность к самой реакционной прослойке интеллектуалов. Чувство собственной исключительности, подкрепленное изрядной долей снобизма и преклонения перед всезнающей и всеобъясняющей наукой. Постоянное желание пополнить свои знания. Склонность к формальной логике, привычка копаться в фактах, анализировать и систематизировать их, помню один террорист признался, что наиболее полно ощущал счастье, когда наносил точечки на график. Знакомства, связи, привязанности, общность интересов, принадлежность к университетской богеме. Одна компания!

Следователь. Известны ли вам факты, подтверждающие принадлежность Кольцова к "Лямбде"? Что-нибудь конкретное?

Федор (усмехнувшись). Я не сомневаюсь, что его имя фигурирует в списках организации, к сожалению, нам с вами никогда не удастся заглянуть в них... Это единственный неопровержимый факт, не оставляющий никаких сомнений. Я располагаю рядом косвенных доказательств, например, знаете ли вы, что Поль посетил бывшего министра культуры за 10 минут до его гибели?

Следователь. Интересно.

Федор. Еще бы! Впрочем, мне кажется, что Поль лично в акциях не участвует. Скорее всего он занимается пропагандистской и координаторской деятельностью. В этом меня убедили его последние книги. Например, сборник рассказов "Гнилые яблоки". Помните, там есть рассказ "Съешь конфетку, детка!" речь в нем идет о маленьком мальчике, способном рассчитывать самые сложные баллистические траектории. Для этого его следовало предварительно накормить конфетами с огромной дозой ЛСД. Ну и кормили... Издатели почему-то расценили этот рассказ, как антинаучный. А мне кажется, что он скорее антиправительственный. И это не удивительно, Полю всегда были свойственны показная независимость, изрядная доля вольнодумства и нелюбовь к вышестоящим. Это ли не благотворная почва для вызревания морали терроризма. Нигилизм и терроризм во все времена шагали рука об руку..."

Поль растерялся, но вскоре волна злости вытеснила все.

Я прощаю своим друзьям почти все. Но стоит ли в своей доброте доходить до христианского всепрощения? Следует ли после удара по левой щеке подставлять правую? А не милосерднее ли ответить ударом на удар! Мир любит подставляющих щеку доброхотов. С ними легко и просто, но их не принимают в расчет... И никто меня не разубедит в том, что высшее проявление доброты - борьба со злом.

Следователю понравились и некоторая растерянность Поля, и злость, охватившая его после прослушивания пленки, собственно, это и входило в его планы. Он отправил Поля в камеру, пригрозив очной ставкой с Федором, чтобы не дать погаснуть злости, а сам стал смаковать в уме детали блестящей операции, вся слава от успеха которой будет принадлежать лично ему. Блестящая, обреченная на успех операция! Нет, не прав Лагранж - никогда Кольцов не был террористом и никогда не будет. И объясняется это очень просто - идеология терроризма глубоко чужда ему. Да, да!