Очерки Петербургской мифологии, или Мы и городской фольклор - Наум Синдаловский

Только из документов, обнаруженных в последнее время, выяснилось, что архитектор Камерон не имел к «мисс Дженни» никакого отношения. На самом деле, Камерон был членом гильдии плотников, которую возглавлял его отец Вальтер Камерон. Затем Чарльз Камерон приобрел профессию гравера и только потом стал исследователем античных терм. Зачем было ему, известному ученому, но всего лишь однофамильцу мятежного шотландского аристократа, присваивать чужую биографию, так и осталось неизвестным.

Пожалуй, Франция не менее, чем Италия, имеет право на создание в Петербурге мемориала французских архитекторов. Французом был замечательный архитектор XVIII века Жан Батист Леблон. Он приехал в Петербург в 1716 году, скончался всего лишь через три года. Однако, несмотря на раннюю смерть, успел создать первый генеральный план Петербурга в границах Васильевского острова. План не был осуществлен, но в памяти петербуржцев навсегда остался как образец регулярного европейского города. Сохранился в Петербурге и своеобразный топонимический памятник Леблону – линии Васильевского острова, каждая из которых, по плану архитектора, должна была стать набережной одного из многочисленных каналов, спроектированных им по образу итальянской Венеции.

Французами по происхождению были знаменитые братья Брюлловы. Младший, Александр, стал архитектором, автором здания Михайловского театра на площади Искусств, Штаба гвардейского корпуса на Дворцовой площади, комплекса зданий Пулковской обсерватории и других архитектурных сооружений.

Более известным оказался старший брат Брюлловых – Карл, один из крупнейших русских живописцев, автор нашумевшего в свое время живописного полотна «Последний день Помпеи». Восторженные современники присвоили художнику царское по форме и божественное по содержанию прозвище «Карл Великий» и по достоинству оценили его вклад в русское искусство: «И был „Последний день Помпеи“ / Для русской кисти первым днем».

Брюлловы происходили из старинного французского рода Брюлло, известного еще в XVII веке. В России Брюлловы жили со второй половины XVIII века. Братья родились в Петербурге и здесь же, в Петербургской Академии художеств, получили образование. По окончании Академии они были направлены за казенный счет в Италию для продолжения образования. Тогда же французская фамилия потомков гугенотов была русифицирована. Если верить фольклору, букву «в» в конце фамилии собственноручно приписал Александр I. Ему хотелось, чтобы фамилия талантливых, подающих надежды молодых людей из России звучала по-русски.

Из Франции в Петербург прибыл и создатель Исаакиевского собора Огюст Монферран, католик, сорок лет возводивший крупнейший в Северной столице православный храм и мечтавший быть похороненным под его сводами. Николай I, к сожалению, отказал в этой нижайшей просьбе иноверцу Монферрану, за что и поминается частенько недобрым словом в интернациональном и многоконфессиональном городе.

Франции Петербург обязан и тем, что в России работал замечательный скульптор Этьен Морис Фальконе, приглашенный Екатериной II в город на Неве для работы над монументом Петру I. Медный всадник, как начали называть в народе, стал не просто первым монументальным памятником в России, вписанным в городское пространство, но и художественным сооружением, с помощью которого фольклор определил свое отношение к петербургской многонациональности:

Когда б не инородец Фальконе,И Петр не стоял бы на коне.

5

Великая, признанная во всем мире современная русская литература родилась в Петербурге. Пик ее наивысшего развития пришелся на XIX век. Практически она и началась всего лишь в середине второго десятилетия нового столетия, когда признанный мэтр русского классицизма в поэзии Гаврила Романович Державин, стареющий одописец екатерининской эпохи, передал литературное знамя XVIII века в руки юного лицеиста Александра Пушкина.

Державин происходил из древнего татарского рода. Его предок мурза Багрим покинул Орду еще в XV веке, во времена великого московского князя Василия Темного. Фамилия Державин происходит от прозвища внука этого мурзы – Державы. Державин гордился своим происхождением. Известно, что в 1783 году свою оду «К Фелице», адресованную Екатерине II, он подписал: «Татарский мурза, издавна поселившийся в Москве, а живущий по делам в Санкт-Петербурге».

Гаврила Романович родился в татарском селении, недалеко от Казани. В 1762 году начал службу солдатом, а затем офицером лейб-гвардии Преображенского полка. Участвовал в так называемой революции 1762 года, в результате которой на русский престол взошла Екатерина II. В течение двух лет был статс-секретарем императрицы. Затем занимал ряд других важных государственных постов.

Державин по праву считается лидером русской поэзии XVIII века. Однако с появлением в литературе Пушкина значение Державина резко снизилось. Его риторические оды на дни восшествия монархов и по поводу других важных государственных событий, традиция которых восходит к середине XVIII века, в начале XIX столетия вызывали снисходительные улыбки и откровенное раздражение представителей новейшей школы в поэзии.

Конечно, и талант Пушкина сформировался не на пустом месте, и литературным отцом поэта был не только Державин. Но при этом нельзя забывать, что ранние произведения лицеиста Пушкина проникнуты державинскими темами, мотивами и интонациями. Вся атмосфера нового и необычного для России XVIII столетия от Антиоха Кантемира и Феофана Прокоповича до Ломоносова и Тредиаковского создавала благоприятные условия для неожиданного взлета новой литературы. Просто Державин, как никто другой, это хорошо понимал. По одной из легенд, когда на лицейском экзамене он услышал от своего блистательного преемника:

Навис покров угрюмой ночиНад сводом дремлющих небес,

то попробовал отшутиться. На глазах у всех он привстал и воскликнул: «Я не умер!» Увы, шутки из этого не вышло. Его век заканчивался фарсом. Рассказывают, что однажды, услышав об очередном выпаде против него, он для выяснения обстоятельств пришел к директору Публичной библиотеки Алексею Николаевичу Оленину, еще совсем недавно постоянно расхваливавшему его стихи. Как мальчишка, Державин бросился защищать свои произведения. Оленин смутился, не зная, что сказать. Но Державин понял и примирительно ответил: «Помилуй, Алексей Николаевич, если я от них отступлюсь, то кто же их защитит?»

К татарскому присутствию в русской поэзии мы еще вернемся, когда окажемся в XX веке, пока же обратимся к прозе.

Одним из тех, с кем Пушкин близко сошелся, еще будучи лицеистом, и кто оказал на формирование его мировоззрения несомненное влияние, был один из крупнейших русских писателей XVIII столетия Николай Михайлович Карамзин, основоположник целого направления в русской литературе – сентиментализма, автор хрестоматийно известной всем школьникам повести «Бедная Лиза». Однако более всего Карамзин известен как историк. О том, какое ошеломляющее впечатление на читающий Петербург произвела его «История государства Российского», можно судить по воспоминаниям одного современника. «В Петербурге оттого такая пустота на улицах, – пишет он, – что все углублены в царствование Иоанна Грозного в изложении Карамзина».