Синдзи-кун и парадокс Абилина - Виталий Хонихоев

— Ты просто больше на свежем воздухе время проводи. — говорит Майко, играясь с котенком у себя на коленях, котенок шипит и прыгает ей на руку, притворяясь что охотится: — а то все в офисе сидишь, вон, вся бледная стала.

— Я слышала, что прогулки на свежем воздухе снимают уровень стресса почище зеленого чая и секса. — вставляет Читосе: — действительно, ты слишком много работаешь, А-тян. Кстати, говорят, что, если завести себе питомца — тоже помогает. Вот, можешь себе Винцента оставить…

— Не дам я ей Винцента, я его себе возьму. — Майко прижимает котенка к груди и качает его из стороны в сторону: — он и так настрадался в своей жизни, а еще француз.

— С чего это он француз? — хмурится Читосе: — это же британский кот.

— Да ничего подобного, чистый шартрез. Шартрезы — французские коты, вот, смотри, шерсть почти лиловая… на свету. — Майко поднимает котенка в воздух, и они с Читосе внимательно осматривают его шерсть.

— По-моему он на русскую голубую породу похож. — замечаю я: — хотя русские — у них подшёрсток гуще немного, они такие — как плюшевые. Мягонькие. А ну, давай-ка котейку сюда, я проверю… — я тяну руки к котенку и получаю по пальцам когтистой лапой. Больно.

— Меня ваша кошка ни капельки не волнует. — говорит Акира: — а если что меня и волнует, так это то что мы сейчас сидим в борделе, с этим всем … антуражем! — она обводит рукой «венецианский номер», весь в занавесочках и картинах, с многочисленными кушеточками в красном бархате, с стальными цепями и наручниками, свисающими с потолка. На стенах развешаны плетки, стеки и прочие «инструменты» для нелегкого труда на ниве любви. Мельком вижу здоровенный «акриратор».

— А что, нормальный номер такой. — пожимает плечами Майко: — раз уж мы на время без базы остались. Но, ты смотри, какой хитрожопый попался…

— И если что-то и волнует меня даже больше, чем факт, что мы сейчас сидим в дешевом борделе — это то, что вы притащили сюда этот трахнутый богом чемодан! — она тычет пальцем на большую двуспальную кровать, то, что в народе называют «траходром». На траходроме лежит чемодан. В чемодане лежит сам Мисадзи Китано, довольно аккуратно упакованный и с капельницей. Кусочки пластыря удерживают иглу в шее. Пластырь, кстати из аптеки — узенькие полосочки с развеселыми Хеллоу Китти розового цвета. Выглядит довольно контрастно по сравнению с общей атмосферой.

— В самом деле. — говорю я, глядя, как затягиваются царапины на руке, оставленные Винцентом, который шипит на меня, находясь у Майко на руках.

— Просто «венецианский» номер находится в подвале. — объясняет Читосе: — мне Нанасэ-нээсан явку дала, тут хозяйка мировая женщина, нипочем нас не сдаст. И она на подразделение «А» работает… немного.

— А еще Нода-сан работает на гокудо. — кивает Майко: — думаю, если копнуть поглубже то нет ни одной спецслужбы или организованной преступной группы, на которую бы не работала Нода-сан. — ухмыляется она: — давайте сразу у нее все спрашивать!

— Ну и на базе у нас неприятность приключилась. Кабы не бородавки Шики, так вовсе бы окочурились. — говорит Читосе: — кто же знал, что он такой… хитрожопый. — она кидает взгляд на бессознательное тело, которое лежит в чемодане.

— Что за пакость была, кстати? Я сразу с копыт долой. А Винценту хоть бы хны… — говорит Майко, почесывая котенка за ухом. Котенок закрывает глаза и мурчит, довольный.

— Нейротоксин. Избирательного действия, очень быстро действует, но не убивает сразу, а парализует. Думаю, на тот случай, если его захватят, чтобы дать время для спасательной операции, ну а если таковой не будет, и никто не впрыснет антидот — то через полчаса угнетается дыхательный рефлекс и сердечная деятельность. — поясняет Читосе: — если бы не Шикины бородавки…

— Да не, Син бы потом нас вытащил. — машет рукой Майко: — но все-таки, какая сволочь хитрожопая… — она снова кивает взгляд на кровать: — смотри-ка…

Мы снова смотрим на чемодан, который лежит на огромной, застеленной красным шелковым покрывалом кровати, и на господина Китано, который лежит в этом чемодане. Господин Китано, профессор и лауреат — выглядит не очень. Присматриваюсь внимательнее.

— Кто операцию проводил? — спрашиваю я у нашей сладкой парочки. У меня есть подозрения, но нужно убедиться.

— Читосе. — кивает Майко: — это ее идея.

— Ты же вроде не против была? — защищается Читосе.

— Да я думала что тебе так хочется… Ай! Вот мелкий засранец! За палец укусил! — Майко отнимает руку у котенка, который превращается в мохнатый, кусательно-царапательный агрегат.

— Нет, ну… для первого раза очень даже ничего. — говорю я: — швы аккуратные, никаких признаков гноя… я не специалист, но по-моему очень даже хорошо сделано.

— Вопрос не в том, насколько хорошо это сделано, а нахрена — поправляет меня Акира: — потому что это может превратиться в паттерн. В образ действия. Я вот, так и вижу, как эти двое… — она кивает на насторожившихся Чиотсе и Майко: — и в следующий раз думают — а чего возиться с целым, отчекрыжим-ка мы ему ноги и руки, а если что — Син отрастит. Так же легче, правда?

— А ты попробуй целого человека в чемодан запихать. — парирует Майко: — он и так-то тяжелый, колесико пластиковое лопнуло, я его руками везде таскала. Еще и проводник этот — мол, давайте помогу…

— У тебя просто пуговицы на блузке отлетели и все видно было, вот бедняга и влюбился… — хмыкает Читосе: — а вообще Майко права — так же легче.

— Вот с этого все и начинается. Сперва вам так легче, а потом вы и сами не заметите, как у вас в подвале коллекция таких вот… обрубков стоять будет. Должны быть границы! — ставит точку Акира. Читосе задумывается. Майко, в отличие от нее — ни капельки не рефлексирует и продолжает изводить котенка.

— А кот откуда? — наконец задаю я мучавший меня вопрос: — и почему Винцент?

— Котенок. Он у этого изверга дома жил. — поясняет мне Майко: — что бы с ним было? С голоду бы помер. Вот я и…

— Гуманистки хреновы. —