Ивэйн, или рыцарь со львом - Кретьен Труа

На свет отчаянье родит.

Отчаянье беду пророчит,

Сбивает с толку и морочит

На перепутиях дорог,

И позабыт предельный срок.

Пропущен срок, и нет возврата:

Непоправимая утрата!

Я полагаю, дело в том,

Что, странствуя своим путем,

На бой отважных вызывая

И состязанья затевая,

Гавэйн Ивэйна развлекал

И никуда не отпускал.

На всех турнирах побеждая,

Свою отвагу подтверждая,

Ивэйн сподобился похвал.

Год незаметно миновал,

Прошло гораздо больше года.

Когда бы мысль такого рода

Ивэйну в голову пришла!

Нет! Закусил он удила.

Роскошный август наступает,

Весельем душу подкупает.

Назначен праздник при дворе.

Пируют рыцари в шатре.

Король Артур пирует с ними,

Как будто с братьями родными.

Ивэйн со всеми пировал,

От рыцарей не отставал.

Внезапно память в нем проснулась,

Воспоминанье шевельнулось.

Свою провинность осознал,

Чуть было вслух не застонал.

Преступнику нет оправданья.

Он подавлял с трудом рыданья,

Он слезы сдерживал с трудом,

Охвачен скорбью и стыдом.

Безумьем горе угрожает.

Как вдруг девица приезжает

На иноходце вороном,

Казалось, ночь настала днем.

Дорога всаднице открыта.

Угрюмо цокают копыта,

Как будто в небо слышен гром.

Зловещий конь перед шатром.

Девица, сбросив плащ дорожный,

Вошла походкой осторожной.

О снисхождении моля,

Приветствовала короля,

Гавэйна храброго почтила.

Погрешностей не допустила

Красноречивая ни в чем

(Успех девице предречем).

Приказ девица исполняет,

Ивэйна громко обвиняет,

Бессовестного хитреца,

Неисправимого лжеца.

"Над госпожою надругался!

Любви законной домогался -

И поступил, как низкий вор.

Кто скажет: это оговор?

Проступков не бывает гаже.

Мессир Ивэйн виновен в краже.

Изменник чувствами играл

И сердце госпожи украл.

А тот, кто любит, не ворует.

Сама Любовь ему дарует

То, что презренный вор крадет.

За любящим не пропадет

То, что любимая вверяет.

Нет, любящий не потеряет

В дороге сердце госпожи,

Пересекая рубежи.

Изменник сердце похищает,

Он лицемерит, совращает.

Преступный пыл, дурная страсть

Сердца доверчивые красть.

Мессир Ивэйн виновен в этом,

Он вопреки своим обетам

Жестоко даму оскорбил,

Похитил сердце и разбил.

Изменник низкий не запнется,

Он в чем угодно поклянется.

Мессир Ивэйн сказал: "Клянусь,

Что ровно через год вернусь".

И забывает, как ни странно,

Он день Святого Иоанна.

Забыл? Нет, просто обманул,

На госпожу рукой махнул.

Она его не забывает,

Ночами слезы проливает,

В своей светлице заперлась,

Возлюбленного заждалась,

Молитвы про себя шептала,

Как в заточении считала

Такие медленные дни.

Вот что Любовью искони

На белом свете называют.

Любовь свою не забывают.

Ивэйн! Любовь ты осквернил,

Своим обетам изменил!

Измену дама не прощает,

Тебе вернуться запрещает,

Тебя, зловредного лжеца,

Лишает своего кольца

В ответ на эти оскорбленья.

Отдай кольцо без промедленья!"

Не в силах рыцарь отвечать.

Легко безмолвных обличать.

Разоблачила, уличила

И обвиненье заключила,

Сорвав кольцо с его перста.

А тот, в ком совесть нечиста,

Оправдываться не пытался,

С кольцом безропотно расстался,

Чтобы в безмолвии страдать.

Девица божью благодать,

Прощаясь, громко призывает

На тех, кто в боге пребывает.

Лишь тот, кто был разоблачен,

От бога как бы отлучен.

Кто оскорбил свою святыню,

Тот хочет убежать в пустыню,

Безлюдным вверившись местам,

Чтобы найти забвенье там.

Несчастный думает: "Исчезну!"

Навеки сгинуть, кануть в бездну,

Когда нельзя себе простить

И невозможно отомстить.

Однако верные бароны

Ему потворствовать не склонны.

Хотят Ивэйна сторожить,

Чтобы не вздумал наложить

Он руки на себя в печали.

Покуда стражу назначали,

Мессир Ивэйн рванулся прочь.

Не в силах горя превозмочь,

Бежал наш рыцарь без оглядки.

Остались позади палатки.

В нем вихрь жестокий бушевал.

Одежду рыцарь в клочья рвал.

Ткань дорогую раздирает,

Рассудок на бегу теряет.

Бежит в безумии бегом.

Поля пустынные кругом,

Кругом неведомая местность.

Баронов мучит неизвестность.

Ивэйна нужно разыскать,

Стеречь и впредь не отпускать,-

В такой тоске скитаться вредно.

Мессир Ивэйн пропал бесследно.

Искали в замках и в садах,

В селениях и в городах.

В пути судили да рядили,

Искали и не находили.

Ивэйна нет! Пропал, исчез!

Наш рыцарь углубился в лес.

Выздоровления не чает.

Как вдруг лесничего встречает,

И у лесничего из рук

Безумец вырывает лук.

Дичину в дебрях он стреляет

И голод мясом утоляет.

Среди пустынных этих мест

Ивэйн сырое мясо ест.

В лесах безумец наш дичает.

Однажды скит он замечает.

В скиту отшельник обитал.

Ивэйн врасплох его застал:

Пни корчевал пустынножитель.

Он спрятался в свою обитель,

Молитву на бегу творя,

Едва приметил дикаря.

Закрыл пустынник дверь со стуком;

Однако сразу хлеба с луком

Просунул в тесное окно.

Голодных не кормить грешно.

И хлеб и лук дикарь хватает.

Жует он, чавкает, глотает.

Он ел впервые хлеб такой.

Дешевой черною мукой

Пустынник добрый пробавлялся,

Зеленым луком разговлялся.

Дикарь дожевывает хлеб,

Не так он вроде бы свиреп.

Наевшись, мирно удалился.

Отшельник богу помолился,

Чтобы помог он дикарю.

(Отшельника я не корю.

Он поступил, как подобает.)

Безумец наш не погибает.

Теперь, сразив стрелою лань,

Отшельнику несет он дань,

Приносит ланей и оленей.

Без всяких специй и солений

Отшельник приготовит их,

Жаркого хватит на двоих,

И кое-что осталось даже:

Годятся шкуры для продажи.

Пустынник ел в глуши лесной

Ячменный хлеб и хлеб ржаной.

В лесах не требуются дрожжи,

Заквашивать себе дороже.

Безумцу нравится еда,

И хлеб, и мясо, и вода,

Вода живая ключевая.

Лежал он, в дебрях почивая,

Не внемля тихим голосам.

В то время дама по лесам

С двумя девицами гуляла.

Одна девица пожелала

На полоумного взглянуть,

Который вздумал тут заснуть.

Седло девица покидает

И в изумленье наблюдает:

Безумец нагишом лежит,

От холода во сне дрожит.

Пропали разом все приметы

Поскольку человек раздетый.

Нет, но в убожестве таком

Девице рыцарь был знаком.

Роскошно рыцарь одевался,

Когда Ивэйном прозывался.

Теперь он голый... Стыд и срам!

Однако вот знакомый шрам -

Неизгладимый след раненья.

Ивэйн пред нею, нет сомненья!

Но что такое с ним стряслось,

Ей выяснить не удалось.

Испуганно перекрестилась,

Поспешно к даме возвратилась

И рассказала, лея в слезах,

Что в этих девственных лесах

Ивэйн раздетый, безоружный

И не иначе как недужный,

Свалившись, погрузился в сон.

От госпожи де Нуриссон

(Так эта дама прозывалась)

Ее девица добивалась,

Чтоб госпожа дала приказ

Помочь Ивейну в сей же час:

"Сударыня, вы замечали:

Мы все безумствуем в печали.

Отчаянье -- такая тьма,

Что сходит человек с ума.

Мессир Ивэйн, конечно, в горе.

Оно причина этой хвори.

Ивэйна следует лечить

Вас, госпожа, не мне учить,

Но правды нечего стыдиться:

Нам с вами рыцарь пригодится".

Сказала дама: "Скорбь и гнев

В душе его преодолев,

Поможет рыцарю леченье.

Целительное облегченье!

Ивэйну я лекарство дам.

Мне подарила свой бальзам

Ведунья мудрая Моргана.

От непроглядного тумана

Он душу грешную спасет,

Ивэйну счастье принесет".

Скорее в замок поскакали,

Заветный ларчик отыскали.

Бальзам таинственный хорош.

Виски болящему натрешь -

И полумертвый воскресает.

От меланхолии спасает

Сей чудодейственный бальзам,

О чем спешу поведать вам.

Не хвастая благодеяньем,

Необходимым одеяньем

Решили рыцаря снабдить.

Неловко голому ходить.

Король бы мог носить с успехом

Дорожный плащ, подбитый мехом,

Камзол, рубашку и штаны,

Сапожкам новым нет цены,

И быстроногий конь в придачу,-

Слов понапрасну я не трачу.

Безумный рыцарь крепко спит,

Не слышит кованых копыт.

И на прогалине укромной,

Где возвышался дуб огромный,

Девица спрятала коней.

Бальзам целительный при ней.

Над рыцарем она склонилась