На корабле утро - Александр Зорич

– Ну вы поняли расклад, да? – спросил я у циклопов.

– Практически да, – отозвался комвзвода Водопьянов с борта соседнего «Сэнмурва». – Вот только вопрос: а не проще «Сэнмурвам» снизиться в вертолетном режиме и повыбрасывать нас с высоты метров пять? Риска вроде меньше…

Я как раз собрался переадресовать этот вопрос Афонину, когда тот сам вмешался в наш разговор.

– Конечно, это было бы проще. Но для этого нужен «Кирасир». Или любой другой привычный нам флуггер… У нас налета на «Сэнмурвах» меньше десяти часов… Боюсь уроним на хрен… Честно говорю.

– Ну значит закрываем дебаты. Слушай приказ: «Сэнмурвам» выйти на эшелон тысяча пятьсот, разомкнувшись строем пеленга. Каждый экипаж дает отсчет за десять секунд до выхода в точку сброса. Личному составу роты надеть парашюты и привести скафандры в боевой режим. Двое младших по званию каждой группы берут в прыжок по четыре капсулы оксида лития. Остальные берут по шесть взрывных модулей. Точка сбора на земле – под тактическим номером по правому борту фрегата «Гневный».

Я заметил, в народных массах широко распространено заблуждение, что, дескать, на поверхности планет-гигантов очень большая сила тяжести. Но это далеко не всегда так. Вот например на поверхности Урмии ускорение свободного падения всего лишь на треть превышает земное.

С другой стороны, плотность нижних слоев атмосферы на этой планете довольно высокая. Получается, что воздух там густой, вязкий. Его сопротивление надежно компенсирует «излишек» силы тяжести. В итоге прыжок с парашютом получается немногим более опасным нежели на нашем родном Подольском полигоне. А вот по ощущениям разница с Землей заметная – будто не летишь, а плывешь, точнее, проваливаешься сквозь толщу воды с гирями на ногах…

Мне, между прочим, этот аттракцион понравился. За других – не скажу.

Неприятностей случилось две.

Группу из трех человек снесло внезапным порывом ветра на два километра к северу от «Гневного». А сержант Верхолазин угодил в единственный бассейн с незамерзшим метаном, имевший очертания Персидского залива. Двое товарищей тотчас принялись спасать его и, конечно, спасли.

Такие вещи как легкую тошноту и экзистенциальное уныние я в неприятности не записываю. Ибо нефиг.

В точке сбора я был вторым после Щедролосева, которому просто повезло: он приземлился в нескольких метрах от кормовой малокалиберной батареи ПКО нашего богоспасаемого фрегата.

Пока подтягивались другие циклопы, над нашими головами раскрылся один из стыковочных шлюзов «Гневного» и из густых клубов пара выступили фигуры, облаченные в оранжевые гермокостюмы «Саламандра». В ходе сбивчивых переговоров через аналоговый УКВ-канал – говорить хотелось всем и обо всём, притом одновременно! – выяснилось, что на «Гневном» дела еще хуже, чем рассказывал Трифонов, но раз мы и «Сэнмурвы» уже здесь, всё на самом деле хорошо, а скоро будет вообще шоколадно.

Экипаж «Гневного» установил сообщение между стыковочным шлюзом и замерзшей поверхностью океана при помощи самых тривиальных алюминиевых стремянок.

Мы передали экипажу капсулы с оксидом лития и двадцать крупных брикетов восстановительного питания «Бросок» (я едал эту дрянь со вкусом водорослей – она и мертвого подымет на ноги). Взамен Михайлюк, командир «Гневного», ссудил нам дюжину наиболее выносливых военфлотцев под началом грозного боцмана с аристократической фамилией Романов.

Команда Романова должна была помочь нам в закладке подрывных модулей.

Спасибо конечно Михайлюку… Но когда я поглядел на этих доходяг, я понял две вещи.

Во-первых, мы спешили не зря, если даже самые сильные и выносливые ходят, пошатываясь… А, во-вторых, использовать полученное пополнение можно разве что на самых легких этапах работы, да и то в основном для того, чтобы не ронять людям самооценку…

Наш главный спец-подрывник лейтенант Хамадеев стремительно раздал распоряжения.

Вскоре прогремела серия пробных взрывов.

Я с нетерпением ожидал вердикта Хамадеева. И он не замедлил:

– Буду краток, Лев Иванович. Взорвать заданную площадь, расколоть лед на куски мы можем. Это без проблем. Но направить взрывы таким образом, чтобы весь лед вынесло за пределы акватории никак не получится. Экспериментировать больно долго… Спросите у пилотов, могут ли они посадить гидрофлуггеры на воду, если в ней будет шуга калибром сантиметров в сорок-семьдесят…

– Шуга это лед, что ли? – уточнил я.

– Ну это вот все… куски льда, комья снега…

– Сейчас выясню.

Ответы Афонина не обнадеживали – садиться на эту самую «шугу» можно, но риск побить поплавки и реданное днище фюзеляжа очень велик. А оно нам надо – добавлять еще один риск к нашему и без того рискованному предприятию?

Вставал вопрос: как быть?

Решение неожиданно пришло от боцмана Романова, имевшего большой опыт службы на ледяных пустошах Восемьсот Первого парсека.

– Надо, товарищи, люксоген задействовать. С «Гневного». Алгоритм такой. Заряды – закладываем. Потом все это дело люксогенчиком равномерно поливаем. Прячемся за корпусом фрегата. И ваш Хамадеев подает на всю эту мамочку напряжение.

– Погодите-ка, дорогой товарищ! А люксоген ваш прямо на глазах не испарится?! – скептически поинтересовался Арбузов. – Это же не вода, ему без разницы, что у нас тут минус двести!

Но боцмана Романова смутить было нелегко.

– Он будет испаряться, – согласился он. – И поэтому нам еще с нашими спецами из группы Х-движения надо придумать, как бы это побыстрее весь наш бутербродик в три футбольных поля люксогеновым маслицем помазать.

– А я вообще не понял, – встрял Свиньин. – Что этот люксоген в принципе даст?

– А даст он то, что во время взрыва пары люксогена сдетонируют одновременно над большой площадью. Удар будет такой, что ни крошечки льда на поверхности не останется.

– Все равно напоминает рецепты бабушкиной кухни, – проворчал Арбузов.

– Да ладно тебе. Других все равно нет, – закрыл прения ваш покорный слуга.

Что касается самой насущной инженерной задачи дня, то ее решение придумали не спецы из группы Х-движения, а некто Лев Степашин. Уподобляясь своим великим предшественникам – Архимеду и Ньютону – решил я ее методом озарения.

– Так как же все-таки этот чертов люксоген подать на всю площадь в течение одной минуты? – в который уже раз спросил боцман Романов.

– Э-э… Мнэ-а… А собственно… А собственно почему бы и не…

Тут-то меня и посетило Озарение.

Эврика!

– Отставить «собственно»! – отчеканил я. – Слушать приказ! Соединяем все имеющиеся на борту рукава перекачки топлива в одну длинную кишку. Раскладываем ее змейкой с шагом пять метров по всей площади. Подаем люксоген.

– Это что же, будем торосы поливать, как огуречные грядки? – боцман пригорюнился. – Так это долго, мамочка!

– Давай дослушаем, – одернул его Щедролосев.

– Вот именно. Раскладываем значит. Подаем люксоген. И когда он потечет с дальнего конца рукава, все мы дружно открываем огонь из «Нарвалов» по рукаву. Разумеется, сектора обстрела надо распределить насколько возможно равномерно. Чтобы как следует и быстро издырявить всю трубу.

– А не рванет?

– Не должно… А потом Хамадеев, как и планировалась, подает напряжение.

«Было бы сказано – сделать не долго», – иронизирует над такими креативами народная мудрость.

И впрямь, провозились сорок пять минут. И это всей ордой!

С «Сэнмурвов» успели раз десять поинтересоваться, что мы себе думаем. У них истекало время нахождения в атмосфере по ресурсу реакторных теплообменников. Что, безусловно, добавляло ситуации пикантности.

Зато когда наконец рвануло, я был счастлив так, как не радовался даже в памятный день победы «Спартака» на кубке Российской Директории.

Расчеты оказались верны – взрыв получился впечатляющий.

И вот уже перед нами заиграла фиолетовыми искрами гладь метанового океана.

Со всех «Сэнмурвов» нас наперебой поздравляли. Оттуда, сверху, наша беготня наверняка выглядела нелепой, почти комичной. И надо же! Принесла такие результаты…

Первым по моей просьбе сел гидрофлуггер с хозяйством взвода тяжелого оружия.

Арбузов и его паства разобрали зенитные установки и прочие полезные штуковины.

Затем приводнился «Сэнмурв» Афонина. К сожалению, наш импровизированный гидродром был не в состоянии принять больше двух бортов. В этой связи план эвакуации выглядел так: садятся два гидрофлуггера, загружаются, взлетают – и на «Суворов». Потом вторая пара, потом третья.

Четвертая забирает нас. Ну а «Гневный» остается тонуть в метановой луже на радость археологам-подводникам XXIX века.

Пока взвод Арбузова занимал огневые позиции, остальные циклопы занимались «Гневным». Выносили на носилках раненых, корабельный архив, таскали чемоданчики с, прямо скажем, личными вещами экипажа, выводили под руки тех, кому гордость не позволяла покинуть фрегат на носилках.