Варварство, социализм или... - Борис Кагарлицкий

не реалистично. Говорить о её стоимости, естественно, преждевременно, хотя весьма возможно, что она также будет очень дорогой.

Подводя промежуточные итоги, мы должны признать: даже при условии резкого повышения эффективности альтернативной энергетики и при условии вложения колоссальных средств (в разы превышающих мировой ВВП) в соответствующую инфраструктуру, человечество будет обречено в XXI веке пользоваться значительно более дорогой энергией, чем в XIX–XX веках, а также более редкими, более труднодоступными, более дорогими минеральными ресурсами.

Кроме того, исчерпание нефти и перестройка энергетики, исходя из предполагаемых сегодня вариантов (повышение роли угля, ядерной энергетики, ветроэнергетики), будет означать, что доля электроэнергии в энергетической системе увеличится, а доля топлива — резко упадёт. Издержки на производство топлива, постольку, поскольку речь идёт о топливных полезных ископаемых, а не о биотопливе, рентабельном лишь в некоторых регионах, будут неуклонно расти. Это будет тяжёлым ударом по тем звеньям сегодняшней экономической системы, которые в наибольшей степени завязаны на топливо, в том числе транспорт и сельское хозяйство. Не стоит забывать, что сельское хозяйство зависит ещё и от минеральных удобрений, производимых из газа и нефти.

Кризис промышленно организованного капиталистического сельского хозяйства, основанного на хищнической эксплуатации почв, вызывающей быструю эрозию, станет, вероятно, одним из важнейших, опаснейших следствий энергетического кризиса. Эта сельскохозяйственная система до сих пор избегала краха за счёт интенсивного использования минеральных удобрений и высокой производительности труда, обеспеченной широким применением сельскохозяйственной техники. Однако по мере исчерпания нефти и газа (играющих важную роль в производстве минеральных удобрений и пестицидов тем более, необходимых в качестве горючего для сельскохозяйственной техники) перспективы выживания индустриально организованного сельского хозяйства становится всё более сомнительным.[51]

Вероятным следствием станет понижение производительности труда в сельском хозяйстве, сдвиг от капитало- и энергоёмких технологий к трудоёмким. В ещё одной работе вышеупомянутых авторов[52]показано, в частности, что органическое земледелие без использования минеральных удобрений и пестицидов способно давать урожаи, в целом не уступающие урожаям, которые даёт обычная система ведения сельского хозяйства, а порой даже и более высокие. Однако органическое земледелие, даже при условии использования сельскохозяйственной техники, требует существенно больше человеческого труда, чем земледелие, опирающееся на использование минеральных удобрений и пестицидов. По различным данным эта разница колеблется от 7 % до 75 % (в зависимости оттого, где, при каких природных, климатических и т. д. условиях производились опыты); в случае, который исследовали авторы цитируемой статьи, это превышение составило 35 %. Очевидно, что ограничение использования сельскохозяйственной техники вызовет ещё больший рост затрат человеческого труда, чем отказ от минеральных удобрений и пестицидов.

При этом сокращение и удорожание источников энергии — далеко не единственная проблема в отношениях капитализма и окружающей среды. Дело в том, что наряду с исчерпанием невосполнимых природных ресурсов для нашего времени характерна и перегрузка экологических систем, обладающих, в принципе, способностью к регенерации. Загрязнение окружающей среды бытовыми и промышленными отходами, уничтожение лесов, чрезмерное изъятие (для сельскохозяйственных, бытовых, промышленных нужд) пресной воды — всё это различные аспекты этой перегрузки. Об этих вопросах нужно писать много, подробно и отдельно, так же как и о проблеме глобального потепления, которое будет означать, с высокой степенью вероятности, череду засух и наводнений, превращение целых регионов в непригодные для обитания.

Но ограничимся пока тем, что уже сказано. Оценить, насколько велики будут последствия энергетических вызовов для мирового капитализма и для человечества, весьма сложно. Как легко заметить, расходятся и данные по количеству ресурсов, и по экономической рациональности их использования, и, тем более, прогнозы по поводу развития технологий. В случае резкого сокращения доступных ресурсов, прогнозируемого рядом авторов, можно ожидать, что потребление энергии вообще не сможет расти, что, более того, оно к середине XXI века даже сократится почти на треть, от нынешнего уровня.[53]В этом случае наиболее вероятным сценарием станет катастрофа, масштабы которой трудно оценить.

Но даже если есть техническая возможность этой катастрофы избежать, то для этого потребуются огромные и разумно планируемые капиталовложения.

Важно подчеркнуть, что если вопрос реконструкции энергетики будет регулироваться «невидимой рукой рынка», то это приведёт к краху даже в том случае, если техническая возможность его избежать существует.

Дело в том, что как уже неоднократно отмечалось в этой статье, альтернативные источники энергии становятся рентабельными постольку, поскольку растут цены на топливные полезные ископаемые. Но ведь рост цен на них — отнюдь не линейный процесс. Как мы видели, цены растут в тот момент, когда растёт спрос, когда мировая экономика переживает период оживления. Затем наступает кризис (одной из причин наступления которого могут оказаться и раздутые цены на топливо). В условиях кризиса падает спрос, и раздутые цены на топливо могут также упасть на какое-то время, как это было, например, во время последнего кризиса 2007–2009 годов. В итоге, необходимые инвестиции в альтернативную энергетику будут откладываться и откладываться. А, между тем, топливные ископаемые нужны, в том числе, и для того, чтобы строить масштабную инфраструктуру альтернативной энергетики, будь то линии электропередач, или АЭС, или ветрогенераторы, или гидроэлектростанции и т. п. Иначе говоря, переход к альтернативной энергетике — такое дело, что с его реализацией можно безвозвратно опоздать.

Разумеется, на практике неолиберальные государства осуществляют масштабное вмешательство в экономику. Более того, без государственного субсидирования, т. е., фактически, без централизованного перераспределения средств от населения к частным корпорациям, неолиберальный капитализм вообще бы не мог существовать. Порой, несмотря на все декларации о сокращении государственного вмешательства, оно осуществляется напрямую, как это было в США в 1980-е годы, например, через военные расходы бюджета. Порой, как это было в 1990-е годы, 2000-е годы, государство поощряет раздувание спекулятивных пузырей, а затем спасает крупные корпорации и банки от краха с помощью льготных кредитов.[54]

Субсидируют государства и энергетическую отрасль. Нет ничего невероятного в том, что это субсидирование, по крайней мере, в части капиталистических государств, продолжится и в дальнейшем, и в более широких масштабах.

В этом случае, энергетическая реконструкция будет происходить. Но стоимость энергии, как из традиционных источников, так и альтернативной, будет всё равно расти. В этих условиях, даже если отвлечься от продолжающегося сорок лет вялотекущего кризиса перепроизводства, повышение издержек производства будет создавать депрессивный фон, препятствовать росту частных инвестиций в экономику, особенно в промышленность. В результате, рост производительности труда также останется низким. Зто значит, что в большинстве отраслей не будет происходить быстрого удешевления ни средств производства, ни предметов потребления. Отсюда следует воспроизводящийся высокий уровень издержек производства и ограниченность потребительского спроса. Иначе говоря, депрессивные тенденции будут преобладать, а прибыль капиталистами будет повышаться за счёт дальнейшего сокращения издержек на рабочую силу. Авторитаризм, замаскированный формальной демократией или откровенный, является наиболее естественной политической формой для такого общественного устройства.

В условиях удорожания, а в худшем случае — острой нехватки природных ресурсов и неравномерного их распределения по миру, вмешательство неолиберального государства будет обращено не только и не столько на долгосрочную энергетическую реконструкцию, сколько на попытки взять под свой контроль природные ресурсы за пределами своих границ. Это служит ещё одним, очень весомым стимулом для усиления империалистической политики ведущих государств. Политика эта, в перспективе, может привести к острым конфликтам между ними, но, в первую очередь, означает ещё более активное подчинение и разграбление слабых периферийных стран.