Полуденные сны - Петр Проскурин

- Зачем же менять? - опять нахмурился Олег, изо всех сил стараясь понять прозвучавшую в словах отца какую-то скрытую неустроенность. - Мама ведь любила тебя.

- Почему-любила? - удивился и обиделся Вася. - Она и сейчас меня любит, и я ее люблю, - добавил он, смущаясь своих слов и серьезного, понимающего выражения лица сына. - От тебя, Олег, сейчас многое зависит. Видишь, я свалился, - Вася неуверенно развел руками. - Тяжести не могу поднимать и все такое... Ненадолго, конечно, пройдет. Подлечусь, и пройдет. Но сейчас в семье ты единственный здоровый мужчина, на тебя одна надежда, а то женщины растеряются, разохаются, женщины, они такие. Им помогать нужно. Помоги маме купить необходимое к отъезду. Поддержи ее. Еще я хочу тебя попросить...

Мы уедем, а ты, Олег, помни о сестре, Даша не должна чувствовать себя одинокой без нас. Конечно, она младше тебя и девочка, но дело в другом. У нее нелегкий характер, а Евгения Семеновна больше тебя любит, Евгения Семеновна уже пожилой человек, ее уже не переделаешь, и ты должен как-то незаметно подправлять их отношения... Договорились? Чтобы было все по справедливости.

Олег засопел, кивнул и отвел глаза, он придумывал, как бы показать отцу свою готовность сделать не только то, о чем тот просил, но в тысячу раз больше, он любил Васю, и ему сейчас нестерпимо хотелось потереться головой о его тяжелые руки, непривычно неподвижно лежавшие на белой простыне. Положение спасла ворвавшаяся в комнату с отчаянным визгом Даша, она, как всегда, словно свалилась с неба, была растрепана, с полными ужаса глазами.

Остро переживавший такие ситуации Тимошка заинтересованно запрыгал вокруг нее, подняв оглушительный лап.

Даша бросилась к Васе.

- Папа, папа, вор, вор! - кричала она. - У нас на кухне вор! Из холодильника еду забирают, во-от такая спима! Скорей! Скорей, пап!

Олег с хохотом свалился на кровать рядом-с Васей и от восторга стал молотить воздух ногами, Тимошка, не раздумывая, тоже заскочил на кровать, перекрывая всех радостным лаем.

- Да тетя Женя ночью приехала. Мы с мамой поздно вечером ее встречать ходили на станцию! Вот что! - смог наконец выговорить Олег. - Ну трусиха, ну трусиха!

Озадаченная Даша помедлила, затем топнула ногой и убежала сама удостовериться, а Вася с Олегом заговорщически переглянулись.

С этого часа и вплоть до самого отъезда Васи с Татьяной Романовной к морю в доме стояла кутерьма, ни днем, ни поздним вечером не утихали оживленные хлопоты, укладывались и перекладывались чемоданы, покупались рюкзаки, кеды, купальные принадлежности. Олег с Татьяной Романовной не раз ездили в Москву в магазины, затем покупки дружно обсуждались на семейном совете. Татьяна . Романовна купила себе модный, очень открытый купальник. Примерив его дома, она вызвала восторг Даши и нсодобрение Семеновны, Семеновна со своей привычной ласковостью в голосе ядовито заметила, что уж приличнее совсем голым ходить, чем этими полосками себя прикрывать, и Татьяна Романовна с Васей утвердительно закивали в ответ, Олегу же купальник понравился, и он его безоговорочно одобрил.

Стояла хорошая погода, березы над озером шумели к вечеру от малейшего ветра, и, если небо было чистым, в глубине озера начинали копиться предвечерние тени с их тайнами, шорохами и неожиданностями. Из своей норы выбиралась Чапа и, бесшумно выставив одни лишь глаза да усатый нос, плыла к берегу, где росла сладкая осока, затем важно возвращалась, уже с пучком травы во рту. Теперь Чапа на всю ночь становилась полновластной хозяйкой озера, Даше категорически запрещалось подходить к воде в темную пору, Олег за долгий день уставал от солнца и движения и рано засыпал, и только один Тимошка неукоснительно обходил свои владения и, заставая Чапу за добыванием корма, спугивал ее ожесточенным лаем.

В сумерки на скамейке над озером часто сидела Татьяна Романовна, она любила воду и отдыхала в одиночестве.

Если у Васи выпадали свободные полчаса, он присоединялся к Татьяне Романовне, и они, изредка негромко переговариваясь, завороженные тишиной, засиживались допоздна, до самого восхода луны, но в последние дни перед отъездом времени ни у кого не оставалось, даже Тимошке его не хватало, и он прекратил свои ночные вылазки и нс. пугал больше Чапу. В доме стали происходить разные небывало интересные вещи, и особенно по вечерам, и Тимошка, стараясь, по своему обыкновению, ничего не пропустить, едва успевал обойти всех, и детей, и Семеновну, и Васю с Татьяной Романовной на их втором этаже. Кроме того, чаще обычного теперь звонил телефон, и Тимошке, тоже по давней привычке, ставшей теперь его обязанностью, то и дело приходилось мчаться в гостиную, садиться рядом с телефоном и лаять. И хотя Тимошка порой делал вид, что страшно устал и телефон ему осточертел, втайне очень гордился этой своей обязанностью, и особенно много слов признательности слышал он от Семеновны, в последнее время Семеновна стала заметно слабеть слухом, и Вася все обещал ей достать слуховой аппарат новейшей конструкции, почти незаметный. Вкуснее всего было, разу?дсется, у Семеновны на кухне, веселее у Татьяны Романовны с Васей, в последние дни на второй этаж совсем перекочевали и дети, и Тимошка не имел права ничего упустить из происходящего в доме. Татьяна Романовна затеяла шить себе и Даше ситцевые сарафаны, Семеновна приходила руководить и отпускать критические замечания, Тимошка добросовестно присматривал за всеми. Женщины оживленно обсуждали фасон и кроили материю, Семеновна, давно уже открыто осуждавшая Татьяну Романовну за то, что та морит себя диетой, и на этот раз не удержалась. Но Татьяна Романовна была в хорошем настроении, и обычной размолвки между ними не получилось.

- Ах, тетя, тетя! - весело сказала Татьяна Романовна. - Мы так мало знаем о самих себе, возможности человеческого организма так мало изучены... Тетя, вам известно, что в нашей стране каждый третий переедает? Ну зачем, скажите, наращивать лишний вес?

- Конечно, куда уж, - в тон ей отозвалась Семеновна. - Недаром теперь стали такие диетические, где уж теперь рожать и кормить. Теперь уж грудью не кормят, не-ет, куда! Теперь, не успел младенец глазки открыть, ему в рот бутылку со смесью. Искусственники все, отсюда и болезни.

Искусственный век, сплошь синтетика. Натуру перевели, скоро дети синтетические пойдут.

- Допустим, демографический спад имеет и другие причины, - Татьяна Романовна хотела продолжить свою мысль, но Даша, взявшись мастерить из лоскутьев летнее платье для своей любимой куклы и заслушавшись, о чем, хотя и непонятном, говорили взрослые, больно уколола себе палец и разревелась.

Тимошка подошел и, утешая, полизал ее мокрые щеки.

- Ты, Тимошка, ей пальчик полечи, - сказала Татьяна Романовна.

Тимошка не понял или подумал, что это совсем уж каприз. Он независимо отправился к Васе. Нацепив на нос большие роговые очки, Вася читал газету, и Тимошка остался им доволен. Газета в руках у Васи говорила Тимошке о хорошем, домашнем настроении у Васи. Тимошка хотел было прыгнуть к Васе на диван, но вовремя вспомнил, что рядом Татьяна Романовна, по странному женскому капризу, она сердилась на Тимошку за подобную вольность. Оглянувшись на нее, Тимошка слегка улыбнулся, высунув кончик языка и всем своим видом показывая, что ему куда приятнее лежать на прохладном и чистом полу, чем на душном и старом диване: скоро идущая от Васи волна покоя усыпила Тимошку, он тоже должен был иногда спать.

В день отъезда с самого утра Семеновна принялась печь пирожки на дорогу и жарить курицу и все охала, что не успеет до шести часов, когда за Татьяной Романовной и Васей должна была прийти машина и отвезти их на аэродром. Тимошка, вставший чуть свет вместе с Семеновной, ни на шаг от нее не отходил.

- Ласковое у тебя сердце, Тимошка, - одобрила Семеновна и дала ему кусочек вкусной мясной начинки для пирожков. - Ешь скорей, а то увидят и опять нас с тобой ругать будут. Пусть уж наша Татьяна Романовна морит себя свеклой да морковкой, а для здоровья без мясного нельзя.

Какой же мужчина без мяса? Ткни пальцем, и упадет.

Тимошку не надо было упрашивать, он был полностью солидарен с Семеновной и в отличие от Татьяны Романовны не боялся пополнеть. Проглотив начинку, Тимошка широко облизнулся и благодарно повилял хвостом, за это ему тут же подбросили куриное горлышко, предварительно макнув в соль. Такое лакомство Тимошке доставалось не часто, он вначале даже не поверил, затем осторожно взял горлышко в зубы, оглянулся на Семеновну, словно ожидая, не передумает ли она, и уж затем как-то незаметно, боком, боком выскользнул из кухни и унес нежную куриную шейку к озеру, чтобы там насладиться ею в одиночестве.

За завтраком Даша успела стащить румяный пирожок, чтобы тоже съесть его вместе с Тимошкой где-нибудь в укромном месте, но Татьяна Романовна заметила и заставила ее положить пирожок обратно на блюдо, сказав скучным голосом, что воспитанные дети должны есть за столом.