Газета Завтра 862 (21 2010) - Газета Завтра Газета

     Впрочем, власть предержащие бегут впереди забега не только в этом случае. Руководители всех рангов первыми внедряют бессмысленные и злокачественные слова-паразиты вроде "имидж", "саммит", "бизнес".

     Медиабизнес не может сам себя шельмовать. Если в их лексике "чиновник" есть воплощение всего нечистого и чужого, то слово "бизнесмен" очень редко или почти никогда не подается с отрицательным значением.

     Не должны руководители государства применительно к российскому предпринимательству употреблять слово "бизнес", вброшенное в употребление "новорусскими" мошенниками. Так же, как ни один священнослужитель, а тем более иерарх не имеет права употреблять еретические для православного слова "имидж" и "саммит".

     "Имидж" внедряется намеренно, чтобы разрушить и убрать из употребления ключевое слово русской культуры — "образ". А с "саммитом" можно далеко зайти. Завтра иной иерарх из новых "обновленцев" может заговорить даже не о сретении образа Божией Матери Владимирской, и даже не о встрече ее, а о саммите.

      НЫНЕШНИЕ иерархи употребляют слово "Стамбул". Для них это слово должно быть запредельно запретным. Немцы до сих пор называют Константинополь на свой манер "Царьград". Мы с обезъяньей впечатлительностью пишем, что Белая армия эвакуировалась в Стамбул в 1920 г. Между тем, этот город до 1923 года даже сами турки еще официально именовали Константинополь. Для православного священнослужителя город на Босфоре со святой Софией до скончания века носит только одно имя — Константинополь. Иначе скоро мы с безродной восприимчивостью, неровен час, Никео-Царьградский символ веры будем именовать никео-стамбульским.

     Башкиры имеют законное право именовать свою страну "Башкортостан". Но это не значит, что мы вместо традиционной "Башкирии" тут же с холуйской угодливостью должны с трудом выговаривать "Башкортостан". Но как ни называй республику — "Башкирия" или "Башкортостан", чаще сейчас она фигурирует под омертвляющим, бессмысленным и безродным обозначением — "субъект федерации". Раньше на Руси понятия "княжество" и "земля" были синонимами. Были в нашем отечестве и княжества, и губернии, и уезды, и волости. За каждым названием волнующая история. Теперь отечество наше с приходом коррупционеров разворовано, расшатано и разделено на "субъекты". Чтобы еще более усилить отчуждение людей от своей родины, теперь Москва наша не "Белокаменная" и не "Златоглавая", не "дорогая моя столица", а на скороговорке новых дикторов чаще "мегаполис". У такого безродного мегаполиса не мог не появиться любимый уродец всех международных мошенников — небоскреб. Это сооружение, призванное своей фаллической доминантой раздавить Кремль, получило самое холуйски-угодливое и оскорбительное название за 850 лет истории города, а именно "Москва-сити".

     Диву даешься, как же могла жить такая сверхдержава, как СССР, ни разу за семьдесят лет не употребив таких слов, как "чиновник", "мегаполис" и "субъект федерации", хотя Российская Федерация (РСФСР) здравствовала и даже насчитывала в два раза меньше пресловутых чиновников. Мы уже не говорим о таких агрессивных паразитах с бубонным потенциалом, как искусственно внедренных словах "имидж", "бренд", "банер", "саммит", "бизнес" и прочая нечисть. Вся скверна внедрялась под грохот и гогот эстрадного бешенства, пока шоувошь не проела Россию. Как говорят на Востоке: "вор любит шумный базар".

     Насильственно внедряемые через медиабизнес чужеродные слова размножаются как трупные пятна на теле культуры. Они разъедают общество, расчленяют страну, разъединяют поколения, убивают язык и обессиливают армию и нацию. Политологи-балоболы, эти политические импотенты, вживляют через TV "пиплу" такие "чипы", как "политический класс", "элита", "правящий класс", чтобы, прикрывшись этими абстракциями, манипулировать подопытными зрителями и осуществлять контроль за историческим сознанием несчастного русскоязычного электората, одуревшего от алкоголя, эстрады, наркотиков и турпоездок. Благо, что церковники озабочены аляповато-красочными облачениями, а военные высотой и прихотливым изгибом тульи на фуражках.

     Медиабизнес стал орудием разрушения языка и тысячелетних устоев при полном молчании общества и Церкви. Такое молчание в Смутное время святые подвижники называли безумным молчанием. Наш великий композитор Свиридов как-то назвал битлов исчадиями ада. По сравнению с нашей эстрадой битлы — пай-мальчики из хороших семей.

      КОГДА ШАЛЯПИН в начале 30-х годов услышал песни Лидии Руслановой, он в восторге сказал: "Она поет по-нашему". Петь "по-нашему" — это то же, что думать и говорить "по-нашему". Русланова пела и в церковном хоре, потом — по госпиталям "германской" войны, а затем — на всех фронтах Отечественной войны. В 1948 году ее арестовали по "делу маршала Жукова". В застенке она сказала следователю: "За таким, как Жуков, пешком пойду в Сибирь".

     Это был голос самого народа. Из тюрьмы Лидия Русланова вышла в 1953 году. Ее путь во многом схож с судьбой Клавдии Шульженко. Они обе пели "по-нашему", по-русски. Потом была Зыкина. До нее Иван Козловский, проведший отрочество в монастыре. А теперь Дмитрий Хворостовский, сибирский богатырь, чьи редкие выступления целительной вешней литургией омывают всю русскую землю, сметая на время все эстрадное бесовство. Но тех, кто поет и говорит не по-нашему, по сравнению с ними легионы, и народ отдан властями медиабизнесу на растерзание.

     Борьба с русским языком как главным оплотом культуры и государства идет по всем направлениям днем и ночью, ежеминутно и без передышки. Духовная брань в истории не знает перемирий. "Слово гнило да исходит из уст ваших" (ЕФ.4,29), — учит Писание. Именно поэтому в язык внедряются гнилые слова вроде "имидж", "ток-шоу", "саммит", "регион" и сотни других. Теперь, повторяю, вы редко услышите о Москве "Белокаменная", "Первопрестольная", "Златоглавая" и даже столица, а чаще идиотское слово "мегаполис", чтобы создать отчуждение между человеком и его столицей, сердцем его Родины. Даже погоду теперь объявляют не по Москве и области, а "в столичном регионе". Больше нет в России ни областей, ни краев, ни земель, а только "субъекты федерации". Все эти термины, которые и словами-то не назовешь, вместе с матерщиной и сквернословием убивают душу языка и народа своей палаческой и злой природой. Не странно ли, что всегда находятся телезащитники сквернословия, как якобы проявления народности.

     Не может быть "народность" антихристианской. Между тем все гнилые слова глубоко враждебны природе православия. "Образ" — одно из ключевых слов русской культуры и религии — глубокое и многозначное. Именно потому настойчиво внедряют мерзкое слово "имидж".

      РЕКЛАМА есть абсолютное проявление насилия и лжи. Но помимо этого, каждая минута рекламы пронизана разрушением христианских ценностных устоев от наглого "ведь мы этого достойны" до призывов наслаждаться по любимой формуле сатаны "один раз живем".

     Реклама объявила тотальную войну таким качествам духовного здоровья, как скромность, бережливость, смирение.

     Идет война на истребление языка Пушкина. Чуткий Василий Розанов заметил: "Чтобы опровергнуть Пушкина — нужно много ума. Может быть, никакого не хватит. Как же бы изловчиться, — какой прием, чтобы опровергнуть это благородство?.. Как же сделать? Встретить его тупым рылом. Захрюкать. Царя слова нельзя победить словом, но хрюканьем можно".

     Пытаются не только осквернить язык Пушкина, но и сам синеокий поэт, павший на поле боя у Черной речке за честь русской семьи, не дает покоя ущербным. Недавно по телевизору объявили слово в слово: "родина Пушкина Эритрея, там ему и памятник поставлен" (ТВ-3, 21 декабря 2008 г.). Мы-то думали, что его родина Москва. Всех тянет неодолимо пофамильярничать с Пушкиным, начиная с цветаевского "Мой Пушкин". Фамильярность не только главное и всё сильнее пронизывающее нашу жизнь зло, его даже можно назвать сверхзлом. Не случайно мы единственное в истории человечества общество, где люди обращаются друг к другу по половому признаку — "мужчина", женщина" — и все молчат: от властей, депутатов до писателей, учителей и всех прочих. А ведь если вдуматься, это страшное бедствие, растлевающее жизнь.

     Из этой же злой природы — то самое ироничное о русском языке: мол, "великий и могучий". Иной может заметить, дескать, стоит ли огород городить, если и тявкнула какая-то телемоська по поводу величия русского языка. Нет, и еще тысячу раз нет. Все так называемые неологизмы, как и замаскированные атаки на язык, далеко не безвредны, и, повторяю, все они ещё и антиправославны.