Черный пудель, рыжий кот, или Свадьба с препятствиями - Елена Михалкова

– От старости!

– Шла, шла, раз – и скончалась от старости? – подозрительно сощурилась Саша.

– Может, перенервничала? – предположила Галка.

– Перенервничала?! Она-то? Если от нервов помирают, здесь мы все должны лежать посиневшие и тихие. Кроме нее. Меня чуть кондратий за столом не хватил. А мне ведь она никаких гадостей не сказала.

– Просто не успела, – утешила Галка.

Обе женщины уставились на покойную старушку.

– Ты точно никого не видела?

– Говорю тебе, я вышла – а они тут лежат с гномом!

– Каким гномом? – непонимающе спросила Саша.

– Вот с этим же! – прошипела Исаева и ткнула вниз пальцем. – Стриж, включи башку, если не хочешь рядом валяться!

Саша Стриженова не только не хотела валяться рядом, но всей душой желала быть как можно дальше и от соснового леса, и от Елизаветы Архиповны, и даже от своей подруги Галки Исаевой.

– Ты в «Скорую» позвонила? – спросила она, доставая телефон.

– Ты что? Какая еще «Скорая»?

Саша уставилась на подругу.

– Шавловская. Какая тебе еще нужна?

В глазах Исаевой сверкнул недобрый огонь.

– Вот что, Стриж, никому мы звонить не станем. Ясно?

– То есть как?

– А вот так!

– Галка, ты сдурела? – осторожно поинтересовалась Саша.

– Стриж, послушай! У меня судьба решается! Мне нужно еще два часа выдержать этот проклятый ужин!

– Какой еще ужин?! Галка, человек умер!

– Так себе человек был, по совести говоря.

Саша на секунду потеряла дар речи.

– Да какой бы ни был! – выдохнула она наконец. – Все, я звоню в «Скорую».

– Стой!

Галка вскочила, отпихнула жизнерадостного гнома в сторону и в два прыжка оказалась возле Саши.

– Стриж, я тебя умоляю! Два часа! Дай мне два часа! Она все равно скончалась, ей уже не поможешь ничем!

– Галка, что ты несешь? А вдруг она не совсем умерла?

– Как это не совсем? – изумилась Галка. – Местами, что ли?

Саша потрогала старушку за руку.

Пульс не прощупывался.

– Вдруг у нее летаргия? Или эта… каталепсия.

– Идиотия, – припечатала Галка. – У тебя. Короче: мне нужно время. Давай будем считать, что у нее летаргия. Пусть она пару часов полетаргирует в уголочке, а когда ужин закончится, мы ее достанем.

– Это ты меня достала! – взвилась Стриж. – Галка, так нельзя!

Щеки Исаевой вспыхнули лихорадочным румянцем.

– Два часа, – повторила она шепотом. – А потом хоть меня сдавай в полицию.

– Да что они изменят, эти твои два часа? – заорала тоже шепотом Саша.

– Чертов ужин закончится! Для Олега это важно, понимаешь?

– Нет! Не понимаю и не хочу понимать!

– У них традиция… Примета… Я тебе говорила! Эта вечеринка важнее свадьбы!

– Галка, иди к лешему!

Галя схватила ее за руки, и Саша чуть не вскрикнула от ее горячечного прикосновения.

– Все наперекосяк, – забормотала она. – Кристина, Григорий, старуха со своим бесплодием… Но еще можно все исправить. Если только ничего не случится.

– Но уже случилось!

– Только мы об этом знаем! И будем молчать!

– А я не буду! – разъярилась Саша. – Галка, ты совсем свихнулась со своей последней любовью. Иди к черту! Групповое помешательство – не для меня.

Галя перестала сжимать ее и отодвинулась. Лицо ее утратило исступленное выражение и стало собранным и волевым.

«Вот теперь пора всерьез бояться», – поняла Саша.

Боялась она не за себя, а за Галку. Внешняя нервозность Исаевой никогда ее не обманывала: Саша отлично понимала, что это всего лишь оболочка. Сковырни трясущийся студень – и внутри обнаружится танк на гусеничном ходу. Кажется, герой фильма «Чародеи» говорил: «Видеть цель, верить в себя, не замечать препятствий». Галка замечала препятствия. Надо же ей было знать, что предстоит уничтожить.

– Ты что там задумала?

Исаева сосредоточенно кусала ноготь.

– Галка!

– Не мешай.

– Галка!

Исаева поднялась и посмотрела на нее сверху вниз.

– Сашка, я его люблю, – сухо сказала она. – И он меня любит. Но вот именно сейчас все висит на волоске. Я это чувствую. И не вздумай говорить мне, что браки заключаются на небесах. Если б это было так, то когда я выходила за Сеню, там бы половина ангелов передохла от смеха. Молчи!

Саша вообще ничего не говорила. Она с оторопью смотрела, как румянец на острых исаевских скулах разгорается все ярче. Отблески внутреннего пламени сверкали и в ее глазах. В эту минуту перед Стриженовой стояла не Галка, когда-то рыдавшая у нее на кухне о том, что три года жизни впустую потрачены на прожорливое ничтожество, а стенобитное орудие таран. И это орудие готовилось нанести удар.

– Ей, – Галка кивнула на старушку, – уже ничем не поможешь.

– Может, ты ее с собой заберешь и за стол посадишь?

– В общем, так: я сделаю вид, что ничего не произошло, – железным голосом отчеканила Исаева. – Вернусь, закончу это проклятое празднование – а там будь что будет.

Саша посмотрела на Елизавету Архиповну. Потом на Галку. Потом снова на Елизавету Архиповну.

Исаева скрестила руки на груди.

– Галь, ты ничего не замечаешь? – осведомилась Саша.

– Что?

– Серьезно, ничего?

Галка даже огляделась. Только ее недоумевающего вида Саше и не хватало, чтобы ее терпение окончательно лопнуло.

– Труп, например! – заорала она. – Думаешь, ты можешь так просто оставить тут Елизавету Архиповну и надеяться, что на нее никто не наткнется? Или ты ждешь, что она сойдет за фрагмент рельефа? Мол, разбросал тут кто-то мертвых старушек, бывает, не обращайте внимания!..

Она закашлялась от переполнявшего ее возмущения.

– Разумеется, нет, – отрезала Исаева тоном глубокого превосходства. – Я не собираюсь ее здесь оставлять.

– Вот и правильно! То есть подожди, – спохватилась Саша, – что значит не собираешься оставлять?

– Господи, Стриж, не будь идиоткой! Ну конечно, я собираюсь ее спрятать.

Саша бежала, спотыкаясь, по тропинке, и непечатно ругала про себя всех твердолобых идиотов обоих полов. Ей срочно требовался Макар Илюшин, поскольку она не понимала, что ей делать.

Совершенно не понимала.

Саша Стриженова привыкла рассчитывать на себя. Она была самостоятельная женщина, профессионал своего дела, ответственный квартиросъемщик, заемщик в банке и прочие статусы, из которых собирается, как из конструктора, взрослая личность. В данную минуту эта взрослая личность хотела только одного: перевесить решение на кого-нибудь другого, еще более взрослого.

– Макар!

Как же трудно кричать вполголоса! А громко нельзя. Набегут Сысоевы, станут спрашивать, все ли в порядке, что это вы тут орете как оглашенная, Александра, и кстати, не встречалась ли вам наша любимая прабабушка Елизавета Архиповна?

Представив такое развитие событий, Саша похолодела.

– Макар!

Куда же он делся?

Саша добежала до калитки и остановилась, вглядываясь в сгущающиеся сумерки. Окна сысоевского дома светились желтым, внутри громко разговаривали, хлопали дверями, чем-то звенели и стучали. Неужели Илюшин с ними?

«Макар, там невеста прячет мертвую старушку, я не знаю, что мне делать, срочно пойдем со мной и отберем у нее труп».

Блестяще.

Саша прислонилась к калитке и закрыла глаза.

Истина заключалась в том, что она даже не знала, что говорить Илюшину. Однако при этом со свойственной влюбленным женщинам последовательностью ни секунды не сомневалась, что Макар поможет.

Пять минут назад Галка Исаева взгромоздила на себя маленькую легенькую Елизавету Архиповну и, сопя, направилась прочь. Сашины вопли о месте преступления были проигнорированы. «Я… должна… ее спрятать! – прокряхтела Галка. – Потом положу на место».

На место. О господи.

Стриженову разрывало от необходимости хоть что-нибудь предпринять.

«Я в полицию звоню!» – бессильно пригрозила Стриж вслед Галке.

«Звони! – прокряхтела Галка, скрываясь за деревьями. – Вонзай нож в беззащитную спину».

И исчезла в сумраке вместе с покойной Елизаветой Архиповной на горбу. А Саша осталась на оскверненном месте происшествия. Она сделала было шаг вслед Галке, наткнулась на что-то и чуть не вскрикнула от неожиданности: из зарослей черники ей милостиво улыбался садовый гном.

А через минуту из кустов бесшумно выступил рыжий кот, уселся рядом с гномом и принялся вылизываться, время от времени заинтересованно поглядывая на Сашу.

– Берендей, тут все сошли с ума! – шепотом поделилась Стриж.

– Мр-р, – согласился кот.

Саша осознавала, что самое правильное – обратиться в полицию. Отчего же, интересно, именно правильные решения сплошь и рядом вызывают тошноту и отвращение?

Они с Исаевой провели три года вместе. Дурацкое времечко! Половину времени хохотали до слез, половину плакали до икоты. Одни колготки на двоих, так что никаких свиданий одновременно. А туфли! Одна-единственная бесподобная Сашкина пара – серебристые, как роса, на каблучке-рюмочке: подарок родителей. Конечно, она разрешала носить их Исаевой, благо размер позволял. Однажды Галин ухажер в ссоре обозвал ее дурой. Галка сняла туфлю и лупила его до тех пор, пока от обуви не отвалился каблук. Рассматривая вечером безвременно погибшую туфлю, Саша посоветовала: «В следующий раз двумя лупи, по очереди. На плоской подошве бегать удобнее». А Галка вдруг заревела и кинулась прощения просить, дурында.