Неигра - Наталия Гилярова
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
2. Прошка-зевака и эстетка
«Дорогая ба! Ты меня еще не забыла? Но все равно, вряд ли узнала бы теперь…»
Куча фотографий. Блестящие, пестрые, многолюдные. Глаза разбегаются и не видно Анку. Солнечная улица пёстрого города. Смуглые девушки в розовом, желтом, синем, зеленом. Они смеются, бегают и мельтешат даже сфотографированные.
– Вот она! – нашла Полинка, – обернулась к плюшке в шортах. Только ухо видно.
– Действительно, – Августа узнала, – это ее стройная фигурка! И точеное ушко!
На Анке были красные кеды и жёлтые носки, яркие клетчатые короткие брючки «капри» с рубахой, и цветные браслеты на загорелых руках. На другой карточке Анка изобразилась сидящей на балконе, окруженная все теми же подружками, среди цветов и синего неба. Поза ее была непринужденна, улыбка – ослепительна, в руке – сигарета, на ногах – все те же красные кеды. Еще на одной картинке Анка держала под руку сеньора во всем белом, в темных очках и с браво закрученными усами.
– Кажется, это Кузя? – спросила Августа Полинку.
– Конечно, он! Интересно, он все еще князь? Или теперь повар? Интересно, может быть повар князем?
– По-моему, он выглядит вполне прилично, – заметила Августа, – лучше, чем здесь.
– Анка тоже лучше, – подтвердила Полина, с интересом разглядывая изображения сестры.
Августа вернулась к письму. Она читала вслух, Полинка с Прошкой рассматривали фотокарточки и слушали.«Здесь чума! Кажется, я создана, чтобы жить здесь. Я купалась в теплом Атлантическом океане и загорала. Я, оказывается, так люблю солнце и свет! Синее небо и синее море! Бедные вы мои, у вас унылая зима, декабрь. Два года назад я и представить себе не могла, что буду так счастлива, и так скоро. Кузя купил подержанный „сеат“! Он такой крутой! А вам он не нравился! Учти, Полинка, наша ба ничего не смыслит в женихах. Советуйся только со мной. Кстати – почему ты мне не написала? И бабушка не написала. А я ждала-ждала…
Работа у меня – чума. Я вроде официантки, но лучше. Кормлю короля и компанию. Донна Стефана – лапочка. Между прочим, ее дядю, брата короля, я щёлкнула по носу, когда он плохо ел. И еще буду щёлкать, так что все хорошо!
Разве что ноги устают с непривычки, носишься из столовой в кухню, из кухни в столовую. Но я на этот счёт не заморачиваюсь. И моя униформа немного строга и стеснительна – что-то такое традиционное. Зато торжественная и очень дорогая! После работы мы развлекаемся с друзьями, гуляем. Все здесь меня любят. Кузя тоже любит меня безумно. И развлечения он умеет придумывать. Обо всем интересном буду писать. И вы пишите мне. Ваша донна Анна».Августа всплеснула руками.
– Она опять забыла указать обратный адрес! Что за наказание! У меня лежат пять неотправленных писем.
– Она вообще много чего забыла, – заметила Полина, – например, прислать тебе пальто с королевского плеча.
– Пальто… Без пальто с королевского плеча можно обойтись, – задумчиво проговорила Августа, – плохо, что она устаёт. Официантка, скажите пожалуйста, радость какая! Да и где она живёт? Раз адрес не присылает, небось, в такой норе, что и адреса нет?
– Так ведь фотографии! – возразила Полинка. – Вот балкон, вот какая-то большая светлая комната, вот еще комната с огромным окном. И всё такое у неё чистое, яркое, глаза режет…
– Фотографии могут быть старыми, – покачала головой Августа, – они же никогда не выцветают, эти цветные современные фотографии! А теперь она невесть где!
Августа сгребла весь ворох себе на колени и пристально вглядывалась в каждую.
– Синее море, скажите пожалуйста! – ворчала она.
– Да ей весело, она кайфует, – уверяла Полинка.
– Боюсь, – покачала головой Августа, – это веселье наигранное. Она ни слова не пишет о деньгах, которыми обещала помогать нам. Она бедствует! А Кузя он и есть Кузя. Этот – не Василий Васильевич Пузырь. Бедная моя Анка!
– Августа, ты все навыдумывала. Ей весело! – вмешался и Прошка.
– Не может быть, Прошка. Сам подумай. Ну чего веселиться?…
– Ну… море синее. Солнце.
– Радость какая! – Августа махнула рукой.
– Говорю тебе, сто пудов! У неё просторная светлая квартира!
– Но ты же ни в чём не уверен с тех самых пор, как Пузырь лопнул!
– Я своими глазами видел!
– Ты видел издали, за много тысяч километров. Что ты мог разглядеть с такого расстояния!
– Нет, я вблизи видел. Я был у неё в гостях.
– Когда?!
– Сейчас!
– Мы же тут с Полиной были и ты с нами!
– Вы отвернулись, а я смотался тем временем.
– Чепуха какая! Прямо сейчас? И что ты там видел?
– Путаницу, пестроту! Всё, что ей нужно для счастья, а я не понимал! – воскликнул младенец. – Ей нужна была путаница, в которой я тут у вас совсем запутался, и не могу распутаться… Двумя словами, суета сует!
– Что она там делает?
– Мельтешит!
– А тебя видела?
– Она подмигнула мне и обозвала.
– Чепуха какая! Подмигнула? – растерялась Августа.
– Я в осадке! Обозвала?! – удивилась Полинка.
– Она сказала: «А в тебя я вообще больше не верю, гриб галлюциногенный! В Испании таких нет!» Меня нет в Испании! А я как раз был в Испании! И потом – разве я гриб?
– Совсем нет! Сама она грибница! – возмутилась Полинка.
– А как она выглядит?
– Точно как на фотографиях.
– Хотела бы я знать, как у тебя получается этот фокус – ходить в гости без адреса? – задумчиво проговорила Августа.
– Я же познаю мир, ну что здесь непонятного? – недоуменно возразил младенец.
– А не можешь ли ты отнести ей мое письмо? – с надеждой спросила Августа. – Она очень ждёт! И не понимает, почему мы ей не пишем…
– Ну, попробую, – согласился младенец.
– Ты же ничего не умеешь! – напомнила Полинка. – Ты растерян, у тебя ноль на выходе, нет ни способностей, ни склонностей, ты рефлексируешь, ты, вообще, «зевака»! У тебя всё равно ничего не получится!
– Отвернитесь, вы меня смущаете! – велел уродец.
Полинка пожала плечами и вышла из комнаты.
Августа присела к столу и принялась глядеть за окно. Нахохленный голубь примостился на подоконнике. Он стоял, поджав окоченевшую лапку и, пытаясь согреться, время от времени переступал на другую. Сегодня Августа, как обычно, вынесет птицам во двор накрошенного хлеба. Она для них – как человечек из часов. Такая точность, такое прилежание! Она и сама для себя – человечек из часов. Это же надо каждый день, столько лет… сколько лет? Когда это началось? С каких первых крошек? Когда-то первая чёрствая краюха хлеба не была брошена в мусорное ведро. Что-то же послужило причиной…
– Августа! Я упал письмом ей в руки. Но она меня не видела!
– А ты был настоящим письмом?
– Даже с маркой на конверте и почтовым штемпелем! Но ей всё казалось, что это муха жужжит и достаёт её! Она смахнула меня с колен.В другой комнате перед зеркалом большого комода восторженно топотала Саломея. До Рождественского представления оставалось всего ничего. И завершалось время, за которое Августа внесла плату в Лицей.
– Госпожа Саломея, позволь поговорить с тобою, – ласково сказала Августа.
– Ба, ты такая серьезная!
– Да. Как мы с тобой и думали, Кузя оказался не поймёшь чем! Анке сейчас трудно. Прошка не сумел отнести ей письмо. Твоя сестра одна, в далекой стране, беспомощная. Ведь она еще совсем, совсем маленькая девочка! Поэтому она не смогла купить мне пальто. И не сможет больше присылать нам денег. Такая вот петрушка.
– Что ж такого? Разве мы не обойдемся без её денег?
– Мы будем жить, как и раньше. Но платить за Новейший мы уже не сможем.
– А как же? – Саломея растерянно разглядывала свое отражение в зеркале.
– Будешь учиться в обычной школе. И всё будет у нас просто замечательно!
– В обычной! Что ты говоришь, ба! Нет, это невозможно. А Марина Романовна? Нет, она не допустит этого!
– Ты же умная девочка… Не то что твоя легкомысленная прапрабабка! Ты всё должна понять! Даже эстетка ничем не поможет. Но это не такая уж беда. Если ты увлечёшься каким-нибудь предметом, особенно математикой, я буду помогать тебе, и ты увидишь, что можешь добиться всего, чего пожелаешь, и без лицея. У вас там все-таки больше игрушки и кофе в джунглях.
– Я ни за что не уйду из лицея! Именно потому что у нас кофе в джунглях! Я найду выход.Ночью Полинка прокралась к Прошке в комнату.
– Прош-Прош, выручай! – зашептала она. – Теперь от тебя зависит все. Ну и что, что ты растерялся? Соберись! Возьми себя в руки! Ты ведь знаешь, как нужны бабушке деньги. Дай хоть немного, заплатить в Новейший. А то я пропала!
При свете луны Прошка разглядывал странное одеяние Саломеи, ее искажённое страхом лицо и руки, уцепившиеся за край его кукольной повозки.
– Но я не могу! – возразил уродец.
– Ты просто не хочешь постараться!
– Я стараюсь, а моё желание помочь вам огромно, как земной шар! Для этого я здесь, для этого учусь денно и нощно! Так же, как ты, стараюсь проштудировать всякие премудрости, но только я совсем не сплю! И что же? Всё ещё ничего не знаю и не умею! Беспомощен, как младенец!
