Ты должна была знать - Джин Корелиц

– Она хочет оставить коляску в коридоре. Не возражаете? – спросила няня у Салли.

– А-а, – протянула чуть опешившая Салли. – Ладно. – Салли покачала головой. – Пусть оставляет.

А повернувшись к двери, просияла во все белые зубы.

– Здравствуйте! – воскликнула хозяйка, вскакивая со стула.

Обойдя Хильду, в кухню вошла женщина среднего роста, с вьющимися темными волосами до плеч и кожей цвета карамели. Глаза были черными как уголь, а темные, удивительно густые брови изгибались так, будто их хозяйка постоянно с кем-то заигрывала. Одета гостья была в бежевую юбку и белую блузку, верхние пуговицы которой были расстегнуты так, чтобы было видно две примечательные детали – золотой крест и пышное декольте. Женщина, казалось, смутилась, оказавшись в таком большом неубранном доме и увидев растерянные лица других матерей. Взглянув на блокноты и распечатки на столе, вновь прибывшая явно сообразила, что собрание в самом разгаре, а то и вовсе подходит к концу. Робко кивнув, гостья в нерешительности застыла в дверях.

– Присаживайтесь. – Салли любезно указала на стул рядом с Грейс. – Знакомьтесь, это миссис Альвес, мама Мигеля Альвеса. Он учится в четвертом классе. Извините, придется вам мне помочь – так и не научилась произносить ваше имя.

– Малага, – представилась женщина. Голос у нее оказался певучий, мелодичный. – Ма-ла-га, – повторила она по слогам, сделав ударение на первом.

– Малага, – повторила Грейс и протянула миссис Альвес руку. – Приятно познакомиться. Я Грейс.

Сильвия и Аманда последовали ее примеру.

– Здравствуйте, здравствуйте, – повторяла Малага. – Простите за опоздать. Малышка, девочка плакать.

– Ничего страшного, – ответила Салли. – Мы, конечно, уже многое обсудили… Пожалуйста, – повторила она, – садитесь.

Малага Альвес опустилась на свободный стул и расположилась к массивному деревянному столу боком, закинув ногу на ногу. Грейс невольно засмотрелась на ее бедра и лодыжки. Довольно пышные, но стройные. Когда Малага чуть подалась вперед, просвечивавшая сквозь блузку грудь почти легла на стол. Другая женщина смотрелась бы вульгарно, однако Малага была даже не лишена привлекательности. Значит, она недавно родила ребенка, подумала Грейс. Впрочем, чему удивляться? Сразу видно – эта особа в самом расцвете женских сил. Малага положила руки на стол и сцепила пальцы в замок. На четвертом пальце левой руки красовался тонкий золотой ободок.

– Мы обсуждали лоты, – произнесла Салли. Грейс заметила, что хозяйка начала говорить подчеркнуто медленно. – То есть вещи, которые будем продавать на аукционе, чтобы собрать деньги для школы. Все средства пойдут на стипендии. На них талантливые дети смогут обучаться у нас бесплатно, – пояснила Салли, демонстративно не заглядывая в записи, чтобы показать, что все помнит наизусть. – Обычно мы спрашиваем у родителей, что они могут предложить для аукциона. В основном предлагают что-то, связанное с работой. Художники – картины, косметологи – процедуры… Сможете внести свой вклад – говорите, не смущайтесь.

Малага кивнула с торжественно-мрачным видом, будто Салли только что сообщила печальную новость.

– Ладно, продолжим, – произнесла Салли.

Это они и сделали. Прибытие «новенькой» оказало на собрание такой же эффект, как выстрел стартового пистолета на бегунов – дело вдруг пошло гораздо быстрее. За какие-то несколько минут обсудили, что кому предстоит сделать в ближайшие несколько дней, кто будет встречать гостей за столом в холле на первом этаже (избытка желающих не наблюдалось), а кто наверху, в величественном мраморном фойе, принадлежащем Спенсерам. Сильвии было поручено позаботиться об оборудовании, чтобы в конце вечера обналичить деньги всем желающим. Перед аукционом состоится небольшой фуршет – он же «коктейль с директором». Строго говоря, за это мероприятие отвечали не они, однако надо было все скоординировать. Афтерпати планировалось организовать в «Бум Бум Рум» в «Стандарте». Этот вопрос взяла на себя Аманда – насколько она вообще могла взять на себя ответственность за что-либо. Это означало, что среди присутствующих большую часть будут составлять ее подружки. Обсуждение проходило в рекордные сроки.

Малага не сказала ни слова. Просто сидела с тем же выражением на лице, с каким пришла, только поворачивала голову, когда слово переходило к кому-то другому. Наконец затронули сложный вопрос – нужно было решить, как избранные участники афтерпати будут незаметно покидать аукцион, чтобы остальные не чувствовали себя обделенными. Администрации «Стандарта» уже сообщили точное число приглашенных, и о том, чтобы под влиянием импульса прихватить кого-то с собой, даже речи не шло. И тут дискуссию прервал резкий, захлебывающийся детский плач. До сих пор молчавшая женщина вскочила, выбежала из комнаты и вскоре вернулась с крошечным смуглым младенцем, завернутым в зеленое полосатое одеяльце. Появление ребенка было встречено восторгами и сюсюканьем. Малага кивнула, как бы благодаря за комплименты, потом снова села, расстегнула блузку и спустила с плеча, затем резко стянула черный бюстгальтер до самого пояса. Все это было проделано с такой быстротой, что Грейс даже смутиться не успела. Однако, украдкой окинув взглядом стол, Грейс заметила, что Аманда совершенно шокирована. Правда, вида не подала – лишь вскинула брови и едва заметно покачала головой. Но уже через секунду сидела как ни в чем не бывало.

Проблема, разумеется, была не в самом кормлении грудью. Грейс предполагала, что подобный опыт имелся у всех сидящих за столом, кроме Сильвии. Грудное вскармливание выбирали по разным мотивам, включавшим убеждения, материнскую гордость, удобство и заботу о здоровье ребенка. Нет, всех смущало, как откровенно и непринужденно Малага выставляла напоказ свою наготу. Одна грудь, к которой присосался младенец, свободно свешивалась вниз, из-под нее выглядывал достаточно полный живот, а широкий голый локоть с нежностью поддерживал головку малышки. На Малаге не было специального белья, которое в свое время носила Грейс – с незаметным разрезом на соске и хитроумной драпировкой, призванной защититься от посторонних взглядов – к примеру, от любопытства похотливых подростков, по малолетству не видящих разницы между сексуальным и материнским. Малага обвела взглядом стол, ожидая возобновления разговора. Остальные, не сговариваясь, принялись болтать как ни в чем не бывало, стараясь лишний раз не смотреть в ее сторону. Ребенок громко сосал молоко и время от времени издавал звуки, напоминающие фырканье. Через несколько минут, когда Грейс уже почти приспособилась игнорировать кормящую мать, девочка выпустила сосок, который с влажным шлепком хлопнулся ей на щеку. Но вместо того, чтобы прикрыться, Малага тем же способом оголила вторую грудь и приложила ребенка к ней.

К этому моменту напряжение в комнате стало физически ощутимым. Женщины высказывались торопливо и коротко, стремясь как можно скорее разобраться с повесткой дня. На Малагу никто не смотрел. Кроме, как заметила Грейс, Хильды. Няня стояла в дверях, устремив недовольный взгляд на полуобнаженную женщину. Малага же ничего не замечала. Блузка была наброшена сзади на плечи и свисала со спины, точно короткий плащ. Черный лифчик выглядывал из-под обвисшей груди. Будь Малага настроена хоть в малейшей степени агрессивно, поведение ее можно было бы оценить как осознанную провокацию. Однако Грейс решила, что это не тот случай. Какие бы негативные чувства ни вызывала у жительницы Нью-Йорка Малаги Альвес жительница Нью-Йорка Салли Моррисон-Голден, ни малейшей враждебности та не демонстрировала. Наоборот – поведение Малаги говорило о том, что женщина чувствует себя невидимкой, поэтому даже не подозревает, какой скандал вызывает. Осторожно покосившись на Малагу, Грейс вспомнила женщину, которую как-то раз видела в раздевалке фитнес-клуба на Третьей авеню. Грейс переодевалась после аэробики и тут возле входа в душ заметила напротив зеркала совершенно обнаженную женщину. Обычно посетительницы обматывали полотенце вокруг талии или под мышками. Сколько ей лет, Грейс точно определить не смогла: от тридцати до сорока – сколько угодно. В этот период внешний вид зависит не столько от числа прожитых лет, сколько от того, до какой степени женщина следит за собой. С фигурой тоже начинаются проблемы: женщина вроде бы не толстеет, но и худенькой уже не назовешь. Грейс стянула пропитавшееся потом трико, постояла под душем, вышла, вытерла голову, открыла шкафчик, где лежали вещи. Все это время незнакомка продолжала стоять перед большим зеркалом на том же месте, в той же позе, и расчесывала волосы. Казалось бы, женщина не делала ничего особенно шокирующего, однако все присутствующие, пятнадцать или двадцать человек, старательно ее игнорировали – обходили, отводили взгляд. С одной стороны, нагота в раздевалке – обычное дело. Причесываться и смотреться в зеркало – тоже вполне заурядные действия. Однако всех смущало то, как женщина это делала. Стояла на одном месте слишком долго, слишком близко к зеркалу, разглядывала себя слишком внимательно, ноги расставила слишком широко. Левая рука висела неподвижно, а правой женщина вдумчиво, ритмично проводила по влажным темно-русым волосам. У незнакомки было точно такое же выражение лица, как сейчас у Малаги Альвес. Взглянув еще раз и проверив свою догадку, Грейс повернулась к Салли, стараясь принять как можно более растерянный вид.