Путешествие из Санкт-Петербурга на Селигер - Зяма Исламбеков

Примерно с минуту гаишники обсуждали сложившуюся на дороге ситуацию, пока не приняли своего решения. Один с пистолетом, а другой с автоматом наперевес неспеша направились к лексусу с питерскими номерами.

— А ну вылезайте все трое из машины! — скомандовал гнусавым голосом гаишник с автоматом.

Первым вылез из–за руля Антон, затем Виктор и спустя ещё несколько секунд Виктор Иванович.

— Так, руки на капот, лицом к машине, ноги в стороны, — скомандовал всей троице автоматчик и ткнул стволом в бок Виктору, который был из всех троих ближе всего к нему. — Быстро!

— Будете нас трахать? — спросил Антон и вся троица разразилась громким смехом.

— Чего? — с недоумением спросил первый гаишник и переглянулся сначала со своим напарником, а затем с возмутителем спокойствия Антоном.

— А ну–ка быстро, бля, оружие на землю, карманы вывернуть! — заорал бабским голосом второй гаишник.

Троица стояла как вкопанная. Пауза длилась секунд 5–6, не более. Затем Виктор несколько растерянно сделал небольшой поворот головы в сторону второго гаишника, стоявшего с автоматом в полуметре от него, но как следует разглядеть его не успел, т. к. тот со всего маха нанёс левой ногой удар между ног, отчего двадцатичетырёхлетний юноша даже не пикнул, а, ударившись о машину, потерял сознание и рухнул наземь.

Первым пришёл в себя от увиденного Виктор Иванович, который сделал нечто подобное, что и автоматчик, только с первым гаишником. А вот здесь, дорогой читатель, надо включить на полную всё своё воображение.

Представьте себе мужчину ростом 183 см и весом в 150 кг, одетого в светлого цвета просторные брюки и бобочку, свободно висящую на достаточно широких плечах. Про кулаки говорить не имеет смысла, поскольку на запястьях милицейские наручники не застёгиваются. В молодости Виктор Иванович свободно мог подтянуться на турнике только три раза, да и то обратным хватом. Мало? А я разве не сказал, что три раза на любой руке, нет?

Пару слов о ногах. Если молодой человек, занимавшийся не один год и плаванием, и штангой, и ещё несколькими силовыми видами спорта и имевший спортивные разряды м. с. или около того, мог элементарно просто сделать по 100 пистолетиков (приседание на одной ноге без отрыва пятки от пола), затем и удвоил свой вес вместе с возрастом, то уж сила–то с годами, наверное, не намного уменьшилась, а?

То ли удар Виктора Ивановича был сильным и точным, то ли сыграл фактор внезапности и неожиданности, но бедный гаишник отлетел метра на два и упал плашмя наземь. Антон, до которого обычно всё доходило чуть медленнее, чем до обычного человека, не растерялся и повторил движение Виктора Ивановича. Однако удар его был не столь точен и пришёлся он не на пах, а на приклад автомата, который с силой ударился в подбородок гаишника. Инспектор выронил из рук автомат и схватился за лицо. Автомат тем временем болтался на ремне на шее. Виктор Иванович молча наблюдал за происходящим. Антон ударил ещё раза три гаишника кулаками по лицу, пока тот не понял, что его элементарно бьют. Тогда он попытался привести в боевую готовность свой автомат, но это было неправильно, т. к. он потерял драгоценное время для атаки. А Антон, потерявший всякую надежду на свои руки, решил снова попробовать удар ногой, который был скорее слабым, чем сильным, но зато оказался прицельно точным. Гаишник сознания не потерял, но и на ногах более стоять не мог. Упав на асфальт, сержант стал корчиться от боли и вопить так громко, что валявшийся у машины Виктор стал приходить в сознание и проявлять интерес к жизни.

— Антон, возьми у ребят оружие и отнеси его в машину, — спокойно посоветовал профессор, у которого сильно ныла нога от незапланированного удара в пах.

— А может, это самое, значит, не будем отдавать это самое, а? — спросил Антон.

— А зачем тебе оружие, а? — спросил Виктор Иванович. — Ты что — уголовник?

— Да нет, это самое, значит, я просто решил подумать, что им–то оно тоже вроде бы как ни к чему, а? — Антон стоял в нерешительности и медлил с принятием решения.

— Так, оружие в багажник, а этих красавцев надо посадить в машину, — властно распорядился профессор.

— Сейчас я им хоровод устрою, — сказал очухавшийся Виктор и стал раздевать сначала одного, а затем другого гаишника.

Вдвоём с Антоном они обнажили обоих колобков менее, чем за минуту, после чего на каждого одели наручники таким образом, что каждый из них обнял одну и туже сосну.

Антон тщательно обтёр оружие, чтобы на нём не осталось следов, собрал свои чеки и квитанции, записную книжку. Разбросанную милицейскую одежду аккуратно собрал и сложил на заднее сиденье Жигулей.

Не имеет смысла передавать угрозы и оскорбления гаишников в адрес путешественников, поскольку все они носили ярко выраженный уголовно–циничный характер.

— Так, ребята, — обратился спокойный с виду профессор к кружившимся вокруг сосны гаишникам. — Зря вы так работаете. Ох, зря! Может быть имеет смысл вам уволиться, а?

— Да пошёл ты, пидор вонючий! Мы тебя сейчас так уделаем, что ты жить на этом свете не захочешь, гандон штопаный! — не унимался бывший автоматчик.

— Так вы на нас сердитесь, да? — миролюбиво поинтересовался Виктор Иванович, у которого нога начинала болеть всё сильнее и сильнее. — А мы вас хотели простить. Мы же не уголовники, в отличие от вас.

— А тебя, боров, я на х… у себя видал! Понял? — продолжал истошно вопить бывший автоматчик.

— О, а я знаю, что надо с ними делать, — с недоброй улыбкой на ещё совсем недавно испуганном лице сказал Антон. — Только нужен вазелин и фирменная перчатка доктора.

— Ты, что, собираешься их трахать? — с явным испугом или даже ужасом спросил Виктор.

— Ну, да. А ты что, не будешь? — с лёгким смешком поинтересовался Антон.

— Плохие новости, ребята, — вмешался в разговор Виктор Иванович. — У меня нет ни вазелина, ни перчатки.

— Так что, теперь, значит, мы трахать этих ублюдков не будем? — ни то с удивлением, ни то с огорчением спросил Виктор.

— Не волнуйся, будем–будем, ещё как будем, — сказал Антон и направился к своей машине.

— Возьми ещё аптечку, а то в первый раз всегда идёт кровь. А вместо вазелина можно использовать сметану, — дал ценный совет профессор.

Он вдруг вспомнил, как в студенческие годы он с друзьями развлекался над пьяницами. Было ему тогда 18–19 лет и учился он в Первом медицинском институте. Как и многие его сверстники, избыточная энергия и извращенная фантазия молодости находила выход в хулиганских действиях.

На мотоциклах друзья подбирали пьяниц, валявшихся в непотребном виде у метро или в сквериках, и затем вывозили в Парголово, где в 70‑ых годах не было ни дач, ни тем более высотных домов. Бросив на траву полумёртвое тело, шутники какали алкоголику в штаны, застёгивали их и … прятались в кустах. Через какое–то время бедолага начинал приходить в сознание. Обосранный, чёрт знает где, … Было от чего придти в отчаяние! А как бы вы реагировали на кучу дерьма непотребных размеров в своих трусах, головную боль и … густой лес вокруг?

— Чего–то не могу найти свистки, — посетовал Антон, рывшийся в милицейских шмотках. — Ведь не жезлы же им засовывать?!

— О, а ты понтово придумал им впендюрить эти штучки! — с восторгом заметил Виктор.

— Смотрите, чтобы они только не пукнули, когда вы будете им засовывать, — и Виктор Иванович прыснул со смеху.

— А разве не Вы будете им засовывать их свистульки? — удивился Виктор.

— Нет, друзья, ваша идея, ваша реализация, — профессор трясся от хохота не меньше, чем и его приятели, зато гаишники притихли от ужаса и внимательно следили за столь неожиданным ходом событий. — Единственное, чем я могу вам помочь, это своевременной консультацией.

— И медицинской помощью, — добавил Антон, у которого от смеха всё валилось из рук.

— Патронов на таких уродов жалко! — Виктор хотел со злости ударить по заднице своего обидчика, который вырубил его одним ударом.

— Интересно, а если до свистка им засунуть туда ещё их патроны, они не взорвутся? — стал вслух рассуждать Антон.

— Наверное, могут, — деловито заметил Виктор. — Они же наверняка будут тужиться.

— Так, ну у меня всё готово, — радостно заметил Антон, когда нашлись оба свистка.

Гаишники в ужасе смотрели то на Антона, то на более агрессивного Виктора, которые принесли к сосне всё необходимое и готовы были в любую секунду начать свои пытки.

— Надо им как–то ноги связать, а то вон как они шустро бегают вокруг сосны, — заметил Виктор.

— Толстый! Ну, скажи им, чтобы они не делали это! — молил о пощаде и взывал к милосердию первый гаишник.

— Да ты, дружок, не волнуйся! — успокаивал гаишника Виктор Иванович. — В первый раз больше страшно, чем больно. Поверь мне, я знаю, что говорю. Ты, самое главное, не тужься. Тогда не так будет больно. Понимаешь меня, сладенький! — и Виктор Иванович погладил гаишника по заднице.