По ту сторону снов - Гамильтон Питер Ф.

– И на радаре МК‑24 не отображаются, – сказал Ибу.

– Это неправильно, – нахмурилась Лора. – Радары четырнадцатого способны засечь песчинку за двести километров. Даже если у дронов случился полный сбой систем, мы должны их видеть как объекты.

«Наверное, они за деревом», – сказал Джоуи.

– Все вместе? – скептически заметила Лора. – После того как их антенны связи перестали работать и они потеряли управление? Чушь собачья.

«Так как ты это объяснишь?»

Она взглянула на огромные борозды в кристаллическом материале ближайшего искажающего дерева.

– Что-то втянуло их внутрь.

– Мы не обнаружили никакой аномальной граватонической активности, сказала Аянна. – Не знаю, что еще могло бы изменить их траекторию.

– Телекинез, – ответил Рохас. – Если эти деревья можно считать живыми сообразно каким-либо критериям, внутри у них кроется большой старый мозг.

Все снова замолчали. Лора окинула дерево слегка обеспокоенным взглядом.

– Если оно и живое, оно с нами не разговаривает.

– Твоя очередь командовать, – сказал ей Рохас. – Что нам делать дальше?

– Подойти ближе к одному из деревьев. Провести сканирование плотности. Выяснить, сможем ли мы получить изображение его внутренней структуры. А затем использовать модули для взятия образцов в наиболее интересных участках.

«Вблизи мы сможем применить к дереву наше экстрасенсорное восприятие», – предложил Джоуи.

– Что угодно, лишь бы получить более ясное представление о происходящем внутри деревьев, – ответила Лора без малейшей иронии.

Шаттл приблизился к искажающему дереву на три километра. Рохас остановил корабль на середине длины кристаллического исполина, используя крошечные струи холодного газа из сопел управления реакцией челнока. Стая усовершенствованных взаимосвязанных дронов-датчиков MK‑16bs вырвалась из шахты фюзеляжа. Рой из двухсот двадцати сверкающих зондов размером с кулак закрутился в широкий браслет вокруг искажающего дерева. Сохраняя строй и объединив потоки данных, они медленно скользили вдоль девятикилометрового дерева, производя его глубокое сканирование.

Лора старалась не показать, как сильно она разочарована той картиной, которая предстала в поле ее экзозрения. Сложные кривые и зазубрины складчатой кристаллической структуры картографировались с точностью до миллиметра, что позволяло выявить точную топологию борозд более километра глубиной – таков был перепад между их дном и пиками извилистых гребней. Но стая сенсорных дронов не могла различить ничего под поверхностью дерева.

– Как отпечаток пальца размером с горный хребет, – охарактеризовал картину Ибу.

Лора закрыла глаза, погружаясь в переданные дронами образы.

– Квантовое искажение сильнее всего вдоль гребней, – сказала она. – Но это ничего не говорит о том, где находится механизм генерации.

– Там определенно задействована отрицательная энергия, – сказала Аянна. – Деревья служат источником изменения темпорального потока, так? Свечение внутри кристаллической массы должно быть аналогом излучения Черенкова в здешнем континууме.

Под управлением Рохаса стая дронов разделилась на две части и соскользнула в расщелины по разные стороны кристаллического гребня – прочь от солнечного света, в глубины, подсвеченные лишь жутковатой переменчивой фосфоресценцией.

– Мы можем поддерживать связь со стаей, но не видим МК‑24, - сказал Ибу. – Все чудесатее и чудесатее.

– Стая ближе, – заметил Рохас.

– Если бы МК‑24 просто дрейфовали в Лесу, один из них уже вышел бы из тени деревьев и объявился на радарах.

– Ладно, и как ты думаешь, что с ними случилось?

– Не знаю, – торжественно объявил Ибу.

– Определенно в материале дерева присутствует углерод, – сообщила Лора, просматривая свежую порцию данных от стаи.

«Это алмаз?» – восхищенно спросил Джоуи.

– О нет, увы. Есть также следы других элементов, ничего особенного. Но вот что интересно: валентные связи кажутся сильнее, чем привычно для нас, и плотность вещества определенно выше нормы. Я не думаю, будто вакуумное выветривание играет здесь большую роль. Хотя все эти данные – о поверхностном слое вещества, мы никак не можем проникнуть глубже, чем несколько миллиметров.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Значит, надо пойти туда и отколоть несколько кусочков, верно?

Лора снова просмотрела результаты по плотности.

– Я думаю, что режущие нити модулей отбора проб должны справиться.

– Черт, а я‑то надеялся долбануть по нему молотком, – с усмешкой сказал Ибу. – Представляете? Один удар – и во все стороны разбегаются трещины…

– Комиссия Содружества по контактам заштрафует тебя до смерти, – пообещала ему Лора.

– Давайте просто дадим дронам еще поработать, – сказал Рохас.

– Я наблюдаю интересные флуктуации квантовой сигнатуры внутри борозды, – сказала Аянна. – Мне бы хотелось, чтобы стая провела полное сканирование по всей длине дерева и я смогла выяснить, где отклонения сильнее всего.

– И мне это поможет, – призналась Лора. – Но мы все равно пойдем туда, правда?

Рохас вздохнул.

– Давайте протестируем оборудование на функциональность, пока стая завершит облет.

Служебный отсек шаттла был зажат между передней кабиной и главным пассажирским салоном. В нем размещались посадочный шлюз, небольшой камбуз и туалеты, а также люк, который вел к грузовому отсеку, расположенному вдоль фюзеляжа под пассажирским салоном.

Лора плыла вслед за Рохасом, соблюдая приличное расстояние между своей головой и его ногами. Хотя ее биононика постепенно восстанавливалась, Лора все равно не слишком хорошо умела управляться с телом в невесомости и всегда опасалась получить ногой по лицу.

Она медленно проплыла вниз по люку, периодически хватаясь за один из поручней, которыми щетинились все переборки. Первая четверть грузового отсека представляла собой узкий коридор, а все его стены занимали шкафчики с оборудованием. Коридор выходил в большую металлическую полость, где в два ряда располагались толстые трубы бункеров для дронов. Лора уцепилась за поручни и двинулась вперед, подтягивая тело и перехватывая поручень дальше, при этом она старалась не стукнуться ни обо что локтем. В дальнем конце отсека с бункерами находился люк шлюза, ведущего в ангар внекорабельной деятельности. Два сферических экзопода были надежно закреплены в своих гнездах – космические аппараты, рассчитанные на двух человек. Спереди у каждого экзопода торчал пучок электромускульных щупалец; в сложенном виде щупальца непонятно почему выглядели смутно непристойными. Космические скафандры хранились в небольших шкафчиках вместе с тремя комплектами упряжи для индивидуального маневрирования. Разные инструменты и научные датчики крепились к переборке, составляя длинный ряд напротив шеренги неподвижных инженероботов для работ в невесомости, ростом в половину человеческого. В дальнем конце ангара ВКД находилась шлюзовая камера, достаточно большая, чтобы через нее прошел экзопод.

– Я включу один из экзоподов, – сказал Рохас. – Проверь скафандры, если хочешь.

– Конечно, – ответила Лора.

Скафандр оказался довольно простым – скользкий комбинезон из серебристо-серой ткани, простеганной нитями электромускулов. Он растягивался, как мягкий мешок, чтобы человек мог его надеть, а затем электромускулы сжимались, и костюм прилегал к телу плотно, словно вторая кожа. Поры и капилляры собирали пот, а теплопроводящая сеть рассеивала выделяемое телом избыточное тепло, поддерживая температуру постоянной и комфортной. Шлем представлял собой классический прозрачный шар со множеством встроенных датчиков и фильтров разного назначения. Воротник скафандра мгновенно прилипал к шлему. Небольшое устройство для регенерации кислорода располагалось на спине повыше лопаток. Обычно поверх скафандра надевали экзоскелет из силового поля, но сейчас Лора ему не доверяла. Она проверила другие шкафчики и с облегчением обнаружила толстые защитные комбинезоны для внешних работ, которые были почти столь же эффективны для защиты владельца от ударов микрочастиц. Именно то, о чем говорил Ибу. «Надо бы принести ему такой костюм».

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})