«Был жестокий бой» - Альберт Зарипов

А мне невольно вспомнился другой автобус, но точно такой же КАВЗ и тоже красного цвета. Это был дежурный автобус, на котором моя жена, теперь уже бывшая, возвращалась вечером с работы. Красненький КАВЗик выезжал из санатория, что в Солотче, высаживал часть своих пассажиров на Театральной площади, а потом ехал дальше к железнодорожному вокзалу Рязань-1. Я же со своей супруженицей… Мы вдвоём пересекали площадь, чтобы с конечной остановки уехать в Дашки-Песочные… На этом мои воспоминания прервались. Потому что обрывалось всё хорошее, что было связано с той женщиной…

А также потому, что мы сейчас начали подниматься вверх непосредственно на сам перевал. А поскольку наш страдалец-Урал был почти что полностью лишён возможности манёвра во время движения… Ну, разве что вырулить на метр-полтора влево или вправо, насколько позволял короткий буксирный трос… Ну, и притормозить в случае острой необходимости… Причём, как последними остатками сил своей полусдохшей тормозной системы, так и уже проверенным в действии крепким бампером… В любом случае нам следовало в очередной раз повысить всю свою бдительность и наблюдательность. Ведь мы поднимались на перевал…

На самом же деле это была широкая и длиннющая гряда, которая являлась сплошной вереницей холмов. Некоторые из них круто возвышались над остальными, более пологими возвышенностями. Никакими горными кручами или скальными породами здесь даже и не пахло. Обычные и уже привычные с виду каменисто-песчанные холмы да бугры. Правда, в отличие от Афганистанского ландшафта здесь имелась скудная растительность. Но и не более того.

Наша асфальтовая дорога врезалась в эту гряду не прямой и хорошо просматривавшейся магистралью, а плавной извилистой лентой. Слева и справа начали проплывать песчаные обрывы, отличавшиеся друг от друга высотой и пологостью. Нам сейчас, конечно же, было не до любований окрестными достопримечательностями и особенностями строений местных земляных пород… Ведь по моему твёрдому убеждению, практически за каждым поворотом или более-менее удобным бугром мог скрываться затаившийся противник. Который только и ждёт того счастливого момента, когда он с последней гранатой наперевес сможет броситься на проходящие через его перевал российские грузовики с солдатами. Чтобы уничтожить хотя бы один автомобиль вместе со всеми его пассажирами и тем самым погибнуть смертью отчаянно храбрых горцев тире абреков… Чтобы преждевременным окончанием своей мужественной жизни продлить свободный статус Чеченской Республики Ичкерии.

Как бы они там себе не думали… Что бы там они ни собирались предпринять… Ни один из вражеских вариантов нападений меня не устраивал совершенно и абсолютно. Понятное дело, что мы тоже не чураемся встреч с довольно-таки хорошо вооружённым противником. Но было бы лучше, если бы засаду устроили именно мы, а не они. А тем более против нас — таких добрых и хороших, белых и пушистых.

Но на обратном склоне мы увидали вовсе не коварных Чеченов, а точно таких же как и мы защитников Конституции Российской Федерации. Правда вот с идеальной белизной и притягательной пушистостью у них возникали некоторые проблемы. Потому что, если судить по их явно неухоженному внешнему виду и откровенной небритости, эти российские военнослужащие проживали здесь никак не меньше недели. Однако заросшие щетиной щёки и подбородки, а тем более вымазанные грязью штаны и бушлаты, не говоря уж о сапогах… Все эти бытовые неудобства ни в коей мере не сказались на добром расположении духа местных солдат и офицеров.

Наверное, раньше здесь добывали строительный песок и поэтому по обеим сторонам дороги осталось большое количество широких ям, неглубоких котловин, а также карьеров с пологим дном. Именно в этих естественных укрытиях находилась боевая техника и грузовые автомашины. Здесь же проживали и добрые люди… Они хоть и выглядели несколько неопрятно, но тем не менее… С добротой всё у них было в порядке. Потому что тащить вручную длинные и, наверняка, страшно тяжёлые ящики с какими-то боеприпасами… Думаю, что это были реактивные снаряды для Града… Если не больше, то есть для Смерча или даже Урагана… Как бы то ни было, но тащить вручную эдакую тяжесть… А может быть даже и заряжать их вручную!.. Нет… Эти трудяги-солдаты были точно хорошими и непременно добрыми людьми.

И всё равно мне их было жалко… Наверное потому, что их лица помимо доброты излучали чувство смертельной усталости. В это чувство входили также постоянные недосыпания и регулярные недоедания, бесконечные физические усилия и элементарные бытовые тяготы…

Но тут мы повернули в очередной раз и выехали на открытое пространство. Именно отсюда я и увидел город Грозный. Эту свободолюбивую столицу гордой Ичкерии. Одноэтажные окраины были затянуты сплошной дымкой, над которой возвышались грязновато-белые высотки. Судя по всему, город горел. Открытого пламени не было видно, и тем не менее Грозный горел.

А ещё там шёл бой. Он как бы состоял из дежурных очередей, которыми обменивались выдохшиеся противоборствующие стороны, и из ожесточённых перестрелок в соседних кварталах. Возможно где-то снайпера старательно выискивали для себя новые цели и очередные жертвы. Скорей всего, наводчики подгоняли перекрестия в нужные точки и привычно давили на спуск, электрический или же механический. Миномётчики устало зажимали уши, потому что через секунду-другую прозвучит оглушительный хлопок и мина полетит прямо в свою точку попадания…

Словом, все эти групповые и одиночные действия объединялись в одно понятие — в городе Грозном шёл бой. Один для всех и для каждого в отдельности.

А мы ехали дальше. Ведь уже темнело и нам следовало поторопиться, чтобы оказаться в аэропорту Северный до наступления сумерек. На каком-то перекрёстке на глаза попался одиноко стоящий домик. Попавшим в него снарядом разворотило один угол, поэтому нам была видна внутренняя обстановка. Вернее, всё то немногое, что от неё осталось. Проехав чуть дальше, я увидел стоявший рядом с домом открытый ГАЗ-66, в кузове которого валялось несколько досок. Там же находился полуразодранный диван и какая-то тумбочка. Вот из полуразрушенного строения показалось двое солдат с очередной партией свежесорванных досок.

Я всё понимал. Здесь война диктовала свои законы, и им следовало подчиняться, чтобы увеличить свои шансы на выживание. Ведь доски-это прежде всего дрова, а значит и тепло. Ободранный осколками диван вполне сможет заменить солдатскую кровать. Ведь на голой и сырой земле особо так не отоспишься.

И всё-таки только что увиденная картина была для меня жутко непривычной. Потому что ранее мне не доводилось встречаться с чумазыми и усталыми солдатами, которые волоком тянут за собой вырванные из пола доски. Потому что прежде мне никогда не приходилось рассматривать своими собственными глазами внутреннее убранство недавно ещё жилого помещения… Да ещё и через свежий пролом в кирпичной стене… И тем более мне было дико и странно видеть полуразрушенный снарядом дом, построенный когда-то в привычной для нас манере. То есть небольшой домик с палисадничком, серым шиферным навесом и ухоженным виноградником, хозяйственными постройками и какими-то фруктовыми деревьями.

Для меня это было странно, дико и жутко… Ведь подобных домиков в России имеется очень большое количество. И это не глинобитные жилища Афганистана, и даже не немецкие здания в готическом стиле образца 45-го года. Это был обычный с виду российский домик. Но несколько дней назад в него попал российский снаряд и некогда проживавшие в нём граждане России были вынуждены уйти, чтобы остаться в живых… чтобы их не сожрала эта фактически гражданская война… Которую то ли со стыда, то ли в следствии особой степени цинизма и наглого лицемерия… Эта война, которую принято называть наведением конституционного порядка.

Но мы продолжали ехать дальше. Прямиком в это самое… В это наведение конституционного порядка. Вернее, в самое его пекло! В горящий и громыхающий город Грозный. В эту продолжающую сопротивляться и отстреливаться столицу Чечни.

В указанном месте наша колонна свернула с асфальтовой дороги на грунтовку. Пробираться в аэропорт Северный через горящие городские кварталы было крайне небезопасным делом. Поэтому наши грузовики двинулись напрямик, то есть через населённый пункт Алхазурово. Отсюда до аэропорта Северный оставалось километров пять или шесть. Вроде бы немного, но их ещё надо было проехать. Ведь грунтовая дорога оказалась слишком разбитой прошедшей до нас техникой. Но наши Уралы упрямо месили дорожную грязь и настырно преодолевали свежие лужи, продолжая хоть и медленно, но всё-таки двигаться вперёд. Слева тянулись фруктовые сады, справа простиралось широкое и голое поле… А впереди нас ждал Грозный.

Откуда-то издалека прилетела мина… Обычная такая чугунная болванка со взрывчаткой внутри и взрывателем на острие. Она могла разорваться где угодно в радиусе трёх-четырёх километров от того ствола, из которого и «выпорхнула»… Но эта мина взорвалась в полусотне метров от нашей колонны… Как и следовало того ожидать, за первой «гостьей» прилетели и другие…