Пусть поднимется ветер (ЛП) - Шеннон Мессенджер

Потом еще одна.

И еще одна.

Смех звенит между всплесками, и я решаю, что, как только освобожу руки, то взорву каждый квадратный дюйм этого пляжа шипами ветра, пока не найду его самодовольное лицо и…

— Думаю, этого достаточно, чтобы прояснить, кто здесь главный, не так ли? — спрашивает Астон, когда волны останавливаются, и мы дрожим в жуткой тишине. — Кажется, ни один из вас не может выбраться для борьбы. Однако, теперь ваши глупые понятия превосходства могут идти далеко, наряду с вашей гордостью.

Его голос звучит везде и нигде, и я хочу повернуть голову, чтобы найти его, или по крайней мере выяснить, как ему удалось остановить океан. Но мои мышцы едва позволят мне повернуться. Все, что я нахожу, это проблеск торчащей головы Ареллы из песка с другой стороны от меня, выглядящей мокрой крысой.

— Неужели это обманутая принцесса, сомнительная мать, от которой сильно пахнет Водоворотом, и убитый горем красавчик. — Голос Астона звучит из пещеры. — Я думал, что узнаю, по крайней мере, некоторых из вас, после всех потрясений… хотя не могу сказать, что ожидал конкретно эту комбинацию.

Он шипит слово, которое я не могу понять и болезненный Восточный ползет под мою кожу, его ледяные иглы колют до самого сердца.

— Как вижу, все еще цепляешься за свою сторону связи, — говорит он. — Слишком плохо, что это не имеет значения. Разрушенные связи редко задерживаются. Особенно, когда сталкиваются с таким большим количеством искушения.

Он шипит другое слово, и песок снова взрывается, я лечу вперед, кувыркаясь по пляжу. Когда мир прекращает вращаться, я замечаю, что опутан чем-то теплым.

— Прости, — бормочет Солана, выскальзывая из-под меня.

Я пытаюсь действительно-действительно-действительно не замечать, что от воды ее платье стало прозрачным.

Астон смеется из тени, и я зову Западный, готовясь начать выбивание дерьма на этом пляже.

Но потом я вспоминаю причину, по которой я привел нас сюда.

— Нам нужна твоя помощь, — кричу я в сторону пещеры.

— Да, я вижу. Это спасательный отряд, верно? Забавно, я думал он будет больше. Немного трудно контролировать вашу армию, Ваше Высочество?

— Да. Силы Бури слишком заняты, учась разрушать ветер, — рявкаю я в ответ, привлекая его внимание.

Одетая фигура выходит из тени, будто он соблюдает Теневой Дресскод:

— Ты учишь их силе боли?

— Я ничему их не учу. — Я закручиваю вокруг себя Западный как щит и пытаюсь устоять. — Это Оз, когда я пытался остановить его, он привязал меня к дереву. Он думает, что единственный способ победить Райдена — бороться как он.

Смех Астона медленный и горький:

— Оз прав. Но это разрушит его.

— Он знает, — соглашаюсь. — Ему, кажется, все равно.

— А что насчет тебя? — спрашивает Астон, когда пересекает пляж и присоединяется к нам. Он почти не оставляет следов на песке. — Если ты видишь так мало значения в силе, зачем просишь меня о помощи?

— Это не значит, что я не понимаю значения, — говорю я. — Я не думаю, что стоит уничтожать себя ради этого. Но если ты уже под влиянием…

— Аааа, понятно. Значит, я не запущенный случай и могу сделать за тебя грязную работу. Так вот почему ты взял с собой мать-убийцу?

— На самом деле, он взял меня с собой, чтобы видеть уловки глупых дураков, — говорит Арелла, выскальзывая из своей песчаной тюрьмы.

— Не чувствуй себя уютно, — предупреждает Астон. — Просто потому что я еще не убил тебя, не значит, что я не собираюсь этого делать.

— Я тебе не верю, — говорит Солана, делая маленький шаг к нему. — Ты был одним из Сил Бури, которые пришли после того, как я потеряла своего первого опекуна. Я никогда не забуду, насколько ты был добр. Насколько безопасно я себя чувствовала рядом с тобой.

— Да, ну, кое-что изменилось. — Астон поднимает руку, и я призываю еще Западный. Но вместо нападения, он отгибает рукав своего плаща и махает рукой назад и вперед.

Странный свист воздуха и отблески лунного света просачиваются сквозь его кожу.

Моему мозгу требуется секунда, чтобы понять, что так происходит потому, что вся его рука в отверстиях размером с булавочную головку.

Я зажмуриваюсь, но не могу выбросить жуткую картинку из головы. И я не могу удержаться от мысли, как Одри будет выглядеть похожей на Швейцарский сыр.

— Сколько времени прошло прежде, чем Райден начал… — Я не могу закончить вопрос.

Астон отворачивается, скрещивая руки на груди:

— Пытки начались сразу же.

Я падаю на колени и ударяю кулаком песок настолько сильно, что тот попадает мне в глаза… но я уже плачу.

— Мне жаль, — говорит мне Астон. Кажется, что он имеет это в виду. — Если тебя утешит, она наверняка еще жива, по крайней мере, пока. — Он бросает что-то на пляже. — Она оставила мне это во время своего последнего визита.

Все плывет перед глазами, поэтому я вижу только синий, но Арелла что-то шепчет о кулонах опекунов, и я дотягиваюсь прежде, чем она успевает это взять.

Шнур синий.

Рыдания накрывают меня… огромные вопли, которые вполне могут конкурировать с ряданиями малыша.

Но мне все равно.

Она жива.

Я сжимаю доказательство так сильно, пока рыдаю и не могу остановиться.

Довольно скоро я задыхаюсь от своих собственных соплей, выигрывая приз за Самого Жалкого Парня в Истории Жалких Парней. Пока нежные руки не обнимают меня, сопровождаемые мягким бризом.

Я погружаюсь в тепло, мой ум дрейфует к солнечным воспоминаниям.

Я гоняюсь за сороками в поле, протягивая руки и желая, чтобы я мог улететь с ними.

— Однажды, — говорит мама. — Однажды ты будешь управлять всем небом.

Потом я пробираюсь в сад с папой и срываю персики с веток.

Сок течет по нашим подбородкам, и он говорит мне:

— Нам нужно будет сходить к озеру прежде, чем твоя мама узнает.

Их голоса чувствуются настолько знакомыми, и такими чуждыми одновременно.

Я пытаюсь вспомнить больше, но холодные пальцы сжимают мои руки, вырывая из тепла.

— Ему не нужен твой комфорт, — рявкает Арелла.

— Разве это не должно быть его решением? — рявкает в ответ Солана.

— Он сделал свой выбор. И он не имеет никакого отношения к тебе.

Очевидно на что намекает Арелла… и технически она права.

Но она не собирается это говорить.

— Вы, конечно, очень интересная группа, — говорит Астон, когда я вырываюсь от них обеих, почти выворачивая локоть в процесс. — Мне почти хочется оставить вас здесь, чтобы посмотреть, что из этого выльется. Но не думаю, что смогу вытерпеть сопливого Красавчика.

— Я не сопливый, — говорю я… сопливым голосом.