Последний загул - Марина Серова

— Как Раиса мне о гулянке-то сказала, я пошла туда сразу, не мешкая, чтобы пораньше с уборкой закончить. Дела у меня в тот день были и кроме этого. Да. И вот выхожу я из овражка, а тут и до дачи уже недалеко, и вижу — возле ворот машина стоит. Не наша машина, не русская. Ну, думаю, ночи вам, сволочам, мало было, и иду себе. Помню, помечтала даже, чтобы погнали меня сейчас оттуда. На базар я в тот день собиралась, в город. И белье с вечера замочила, а тут еще эта напасть! Да. Так вот, только я их про себя обругала, вижу — из калитки бабенка молодая выскакивает. Без юбки, в одних колготках и куртке. В ее куртку, Тань, двоих таких, как я, завернуть можно и еще место останется. Да. Только она появилась, дверь у машины-то и открылась. Знать, ждали ее там, а вот кто — не разглядеть было. Юркнула она внутрь, они и уехали. А я к дому пошла. А там — Валерка в ванне. И вода спокойная такая, прозрачная. У меня, Тань, ноги подкосились и с сердцем плохо стало.

Андреевна подробно рассказала, как она выбралась из дома, как, не помня себя, добрела до деревни и позвала народ. А как дошла в рассказе до приезда милиции, я перебила ее.

— Андреевна, — проскулила жалостно, — сделай одолжение, проведи меня прямо сейчас той дорогой, что тогда шла.

— Зачем тебе? — удивилась она.

— Мне надо выяснить, управилась ли та бабенка со своими делами к твоему приходу или спугнуло ее твое появление. Понимаешь, тогда имеет смысл побывать на даче еще раз и попробовать понять, чем она там занималась, рядом с телом Валерия.

Ничего не поняла Андреевна, но поверила в важность просьбы и согласилась.

— Пойдем. Только чаю сначала напьемся, а то нехорошо как-то получается. Не солидно.

Я едва не прокляла ее деревенское гостеприимство и набила рот размокшей в чае баранкой так, что едва не поперхнулась. Андреевна посмотрела на меня с жалостью и пониманием, но не сдалась и, чаевничая со степенностью, подробно объяснила еще одну причину своего умолчания перед правоохранительными органами о бабенке в крупноразмерной куртке:

— Они же, расскажи я им, все как было, может статься, и нашли бы ее, а потом мне на нее и доказывать пришлось бы. И тут уж мне живой не быть. Ты подумай, мужика молодого уходить сумели, а с пожилой бабой-то справились бы. А я, Тань, жить еще хочу. — Так закончила она цепь своих рассуждений по теме, и мне ее страх был вполне понятен.

Она прекрасно видела мое нетерпение и наконец сжалилась.

— Идем, дочка, чего уж! — разрешила она подняться и встала сама. — Ох, несет нас нелегкая, а зачем — неведомо.

Ведомо, Андреевна, не говори напрасно!

Матвей увязался было за нами, но хозяйка сердито шуганула его, и он, обиженно озираясь, вернулся назад.

Выйдя за деревню, мы прошли по краю проселка до поворота и отсюда, по тропке, срезая угол, направились через пустошь и овражек к даче Рогова.

По дну оврага протекал ручей, через который чья-то добрая рука перебросила два бревна, соединив их между собой стальными скобами.

— Ну, на месте почти, — порадовалась Андреевна, карабкаясь по травяному склону.

Здесь, в тени деревьев, тропка не просохла за два солнечных дня и была скользкой.

— Отсюда я машину и увидела.

Наверх она выбралась первой и вскрикнула от неожиданности, ухватившись за ствол молодой березки:

— Ой! Бат-тюшки!

Обернулась ко мне и поторопила:

— Иди скорее, глянь, да вот же она стоит. Как и не уезжала!

Действительно, до дачи Рогова отсюда было рукой подать. Возле ее ворот, видная как на ладони, стояла, блестя на солнце, темно-зеленая «Альфа-Ромео» с тонированными стеклами.

— Что же это делается, Таня, что делается! — запричитала Андреевна тоненьким голосом, и я взяла ее за руку, не выпуская на видное место.

Предосторожность оказалась напрасной, потому что никто на этот раз из ворот не вышел. Машина тронулась и степенно покатилась по асфальту к шоссе. Будто стояла здесь, нас дожидаясь, а дождавшись — освободилась от возложенной на нее обязанности.

— Эта, эта самая, конечно! — ответила Андреевна на мой вопрос. — Я ее хорошо запомнила. Уж больно на жука-навозника похожа. Смотри-ка! — Она вытянула руку в сторону дома, и я тоже заметила открытое нараспашку окно на втором этаже. — Не ты закрыть позабыла?

Не открывала я окон, форточку только, да и та через минуту захлопнулась от ветра.

— А ну пошли, Андреевна, быстрее! — заторопилась я, увидев, как из окна потянул слабый темный дымок и тут же растворился в насыщенном солнечным светом воздухе.

— Никак, горит там! — всполошилась она. — За мужиками надо бежать!

— Стой здесь! — приказала я. — Может, сами справимся, а звать — вся деревня сбежится. Жди, я тебе из окна махну, тогда и побежишь.

Последние слова я прокричала уже на ходу.

Только миновав ворота, я сообразила, какую сморозила глупость, кинувшись сюда сломя голову. Ключи от дома остались в машине, и Андреевна не взяла свои. Что теперь делать? Бегать вокруг и искать лестницу?

На мою удачу, дверь оказалась незапертой. Поджигатель не потрудился даже прикрыть ее как следует.

Еще в прихожей я почувствовала запах дыма и легкой птицей взлетела по лестнице вверх. На втором этаже от дыма уже перехватывало дыхание. Мне стал понятен замысел злоумышленника, как только я приблизилась к распахнутой настежь двери в комнату, где отбирала для себя видеокассеты, — открыть все что можно для доступа воздуха, и сквозняк раздует пламя.

Обстановка была угрожающей, но не настолько страшной, как нарисовало ее мое воображение. К шкафу с видеотекой Валерия был придвинут стол, уже ярко пылавший и загоревшийся, видимо, от костра из книг и обломков стульев, разложенного под ним. Дверцы шкафа были раскрыты, и языки пламени уже вовсю лизали его содержимое и стену рядом. На моих глазах вспучились и вспыхнули обои. Извивающаяся черная кайма поползла по ним, обнажая грязно-желтую штукатурку. В задымленном воздухе носились ошметки жирной копоти. Была дорога каждая минута.

Я, закашлявшись, подскочила к окну, закрыла его поплотнее и понеслась в ванную, в ту самую, в которой Андреевна нашла Валеру. Заткнув сливную дыру, я до отказа открутила оба крана, пожалев, что их не двадцать два. Вода с шумом ринулась в эмалированную емкость. Ведро было тут же, как приготовили его, — стояло в углу, под вешалкой.

В комнате уже и пол загорелся, когда я вернулась с ведром, до краев наполненным водой. Ядовитая вонь горящей пластмассы и краски не давала вздохнуть. Выплеснув воду на пол, я поспешила за следующей порцией, и так еще и еще… Но, как оказалось, свои возможности я переоценила. Сколько же можно дышать едким густым дымом, да еще физически работать, полностью выкладываясь!

…Чьи-то руки подняли меня, и я услышала:

— Бежим скорее, ты что, задохнешься ведь!

Я обрадовалась и прохрипела:

— Ведро, Андреевна, дай еще ведро, одного мало!

— Ах ты, бат-тюшки! — услышала я слезливый, удаляющийся голос и, нашарив это самое ведро, чуть ли не на четвереньках поползла за водой.

Не одно, а три ведра притащила Андреевна, да как быстро управилась! Мы взялись за дело в четыре руки, и вскоре пожар, как пишут в газетах и говорят по телевизору, был ликвидирован. Комнату мы улили так, что протек потолок на первом этаже, и присели в изнеможении на одной лестничной ступеньке. Рябило в глазах, и ломило грудь.

— Как сердце, Андреевна? — спросила я и улыбнулась, глядя на ее потное, испачканное копотью лицо.

Она только махнула рукой и пошла на кухню за молоком, а я вернулась в комнату, чтобы осмотреть место боевых действий и открыть все окна — теперь можно было. И даже нужно.

Наскоро приведя себя в порядок, я пошла в прихожую, отыскала там свою сумочку, брошенную впопыхах, и по сотовому набрала номер Семена Геннадьевича. Дав ему время для приветствия, удивила вопросом:

— У кого из ваших недоброжелателей есть «Альфа-Ромео» свежей модели? — Он думал долго, но не припомнил ничего полезного.

— Есть люди с такими машинами в моем поле зрения. А почему недоброжелатели?

Иной раз вполне нормальные вопросы кажутся глупыми.

— Только что мы с Любовью Андреевной, — знаете такую? — потушили пожар на вашей даче. А поджег ее человек или люди, приехавшие сюда на этой самой «Альфе».

Я ответила на естественные в такой ситуации вопросы о размерах пожара, разрушениях, необходимости ремонта и посоветовала ему выбрать время и самому все осмотреть хозяйским оком.

— Я велела Андреевне не трогать и не убирать что-либо до вашего приезда, чтобы не испортить общей картины.

И только тут он настолько пришел в себя от неожиданности, что задал вопрос, который должен был прозвучать с самого начала:

— А как вы-то, Татьяна, с вами все в порядке?

— В общем, да, — ответила я неуверенно, — если не считать того, что и я, и Любовь Андреевна отравились дымом до тошноты и головной боли, обожглись каждая с десяток раз и испортили на себе одежду.