7000 километров южнее Москвы - Сергей Зверев

– Чего запаниковал! – язвительно хмыкнул первый. – Нам дали понять, что до места мы не долетим. Ясно? Я же не думал, что здесь такой бардачина?! Э, мужик, а тебе чего? – неожиданно спросил он Бориса, уставившись в его сторону.

– Вы, я так понял, в Рабуби? – безмятежно улыбнувшись, спросил Гаврилин. – Я тоже. Тут вон еще ребята есть, летят туда же… А о чем спор-то, мужики?

– А ты что, не слышал? В нашем самолете нашли несработавшую бомбу, – хмуро пояснил долговязый парень с рыжими завитушками волос. – Не подсунут ли и на следующем рейсе?

– Я так думаю, это и было сделано именно для того, чтобы мы отсюда вернулись домой, – убежденно объявил второй дискутант.

– Полностью с этим согласен – это была психологическая атака, – поддержал его Борис.

– Ну а вот вы – куда теперь направитесь? – Мужчина вопросительно взглянул на Гаврилина. – В Рабуби или домой?

– Однозначно – в Рабуби! – пожавл плечами, ответил Борис. – Работа есть работа…

– Ну, я, наверное, тоже полечу… – Рыжий решительно махнул рукой. – А то и в самом деле получается, что нас как-то задешево «купили» этой бомбой.

– Да и хер с вами! – пренебрежительно скривился «отказник». – Летите! Я – домой… Кто еще со мной?

Но «заворачивать оглобли», к его досаде, больше никто не захотел. Что-то желчно бурча, «отказник» вскинул сумку на плечо и быстро вышел из зала ожидания.

– А ты туда по каким делам? – спросил один из сменщиков – крупный парень лет тридцати с мощной бычьей шеей. – Меня Романом зовут. А тебя?

– Виталий, – представился Гаврилин, и они обменялись рукопожатием. – Слесарь-наладчик нового оборудования на «Му-Уэту».

– О! И мы на «Муэту», – удивился Роман, на свой лад видоизменив название комбината. – Но, если откровенно, братан, то на слесаря ты как-то не очень похож. Скорее на военного. Я сам лет пять как закончил службу в ВДВ и своих вижу за версту. Ну, углубляться в эту тему не будем, у каждого свои секреты. Но если в чем-то надо будет помочь – говори, поможем. У нас бригада дружная. Один только вон тот, недотепанный, сошел с дистанции… – кивнул он вслед «отказнику».

Рыжий, назвавшийся Вадимом, смеясь, поддержал сказанное Романом. По его словам, «отказник» на их головном предприятии работает совсем недавно, но уже успел показать себя как «еще тот жлобяра». Самое интересное, этот тип сам напросился в командировку, но, едва возникла тревожная ситуация, тут же запаниковал и «припустил в кусты».

Слушая его, Борис вдруг почувствовал какое-то интуитивное ощущение фальши в позиции «отказника». Как-то уж очень нарочито-демонстративно тот выражал свои страхи и нежелание лететь дальше. Что-то тут было нечисто. И даже очень нечисто.

Подошедший к ним оппонент «отказника», назвавшись Константином, сообщил, что он старший этой группы и хотел бы узнать у «Виталия», все ли «слесари-наладчики» полетят до Рабуби или и среди них уже появились «отказники»? Соблюдая «легенду», Гаврилин пояснил, что их команда собрана «с бору – по сосенке», меж собой едва знакома, но боязливых среди них не оказалось. И, приглушив голос, добавил:

– Кость, я не удивлюсь, если перед самой посадкой этот ваш «мутный» вернется и начнет объяснять, что он, типа, передумал, осознал, что поступил не по-товарищески и готов лететь дальше. Присматривай за ним – какой-то он… Не наш человек, это явно. Но виду не подавай. Пусть думает, что ты ему поверил.

Потерев подбородок, уже поросший густой щетиной, Константин с сомнением прищурился:

– Считаешь, он ведет какую-то темную игру?

– Фальшивит мужик, и без очков видно. Когда он тут митинговал – это прямо был кадр из фильма «Чапаев». Как там один орал? «Хватит! Навоевались!..» Вот примерно то же самое и здесь. Я сразу понял, что работает он «на публику». Тем более что этот тип устроился к вам, как сказал Роман, недавно, что за человек, вы еще толком не знаете. Странно даже, что именно его послали в Рабуби. Он что, особо ценный специалист?

– Да где там! – махнул рукой Константин. – Особо ценный подхалим – это да! А как работник – вообще полный отстой. Виталь, я сам в недоумении! Должен был лететь технолог из соседнего цеха, Пашка Курененко. Вот тот – да, из спецов – спец. Но его почему-то в самый последний момент из состава группы вывели и вставили этого Геночку Бордошина. А из него спец, как из меня пономарь!

– Ну, тогда тем более за ним глаз да глаз нужен, – констатировал Борис. – Кстати, есть еще один такой интересный момент, на который тебе тоже стоит обратить внимание. Сейчас сразу не оглядывайся. Найди повод и посмотри на одного типа лет пятидесяти. Он в сером летнем костюме, голова как будто общипанная. Тоже какой-то непонятный субъект. Как я заметил, в вашу сторону он постоянно таращился. Вот и сейчас краем глаза вижу, что он исподтишка смотрит тебе в спину.

– Этого я уже заметил, – понимающе кивнул Константин. – Он еще в самолете нарисовался. Я и сейчас спиной чувствую его взгляд… Да, тут уже не ошибешься – скорее всего, чей-то шпик. И, что интересно, он тоже, видимо, летит вместе с нами.

Их разговор прервал голос диктора, который по-арабски и по-английски объявил посадку на рейс до столицы Банзании Рабуби. В зале сразу задвигались, заходили, начали собирать вещи, вереницей потянулись к выходу. Пройдя регистрацию и загрузившись в аэродромный автобус, Гаврилин огляделся. Вся его команда была в наличии. Как он и предполагал, «отказник» из бригады сменщиков возвращаться домой передумал. Бордошин, спотыкаясь и тяжело сопя, прибежал откуда-то и в самый последний момент запрыгнул в автобус.

– Константин, я передумал… – помахав рукой, сообщил он на весь автобус. – А то как-то, понимаешь, не по-товарищески получается…

Тот, лишь молча кивнув в ответ, изобразил рукой жест, который можно было понять как: «Летишь? Я не против…», после чего обменялся взглядом с Борисом: да, тут и в самом деле нечисто!

Когда автобус в свете аэродромных фонарей и прожекторов подрулил к взлетно-посадочной полосе, Гаврилин вначале не поверил своим глазам – у посадочной площадки стоял самолет наподобие двухмоторного американского «Дугласа» времен Второй мировой войны. Вместить он мог не более четырех десятков человек, а в автобусе было набито не менее полусотни.

«Что за чушь собачья? – недоуменно отметил Борис. – Мы полетим на этом ящике с заклепками?! Вот это сюрприз! И как же мы в нем разместимся? Штабелями, что ли, будут складывать? Вот дела-а-а!..»

Когда автобус остановился у самолета, стоявшая у невысокого трапа чернокожая стюардесса объявила по-французски:

– Господа! Вас приветствует частная компания авиаперевозок «Экватор» республики Банзания. Мы рады видеть вас на борту нашего авиалайнера. Прошу проследовать в салон пассажиров с заранее купленными билетами и транзитников.

Продвигаясь в очереди к трапу и испытывая непреодолимое желание уснуть, Гаврилин отдал свою сумку двум проворным грузчикам, сноровисто закидывавшим ручную кладь в багажное отделение этого реликта авиастроения. Войдя в тускловато освещенное нутро самолета, он с трудом разыскал свое место, поскольку полустертые номера кресел, тянущихся по обе стороны салона в два ряда, были едва различимы. Его место оказалось со стороны центрального прохода. То, что ближе к окну, пока было свободно.

Опустившись на промятое кресло, Борис наконец-то позволил себе расслабиться и устало закрыл глаза. Со всех сторон до него доносился разноязычный гомон голосов. Большинство общалось на местных наречиях, но слышалась французская и отчасти английская речь. Неожиданно кто-то тронул его за плечо. Он открыл глаза и увидел пред собой одетую в платье до пят приятной наружности африканочку лет двадцати с пышной прической «а-ля Анджела Дэвис», которая что-то объясняла ему на непонятном языке.

– Простите, это мое место, – сказал Гаврилин по-французски, показывая ей билет. – Если ваше место следующее – пожалуйста, пропущу вас туда.

Девушка, немедленно перейдя на ломаный французский, пояснила, что ее место и в самом деле у иллюминатора. Но у нее есть подруга, которая летит по «дополнительному» билету, и она хочет посадить ее себе на колени, а, сидя на том кресле, сделать это будет очень затруднительно. Поэтому она и просит «уважаемого месье» пересесть на соседнее кресло, чтобы подружки могли разместиться, не мешая никому. Достав свой билет, она развернула его чуть не перед самым носом Бориса:

– Месье, я вас не обманываю! Вот мой билет!

Безнадежно махнув рукой, Гаврилин поднялся и переместился ближе к окну. Прикрыв глаза, он снова настроился на то, чтобы уснуть, сквозь ресницы глядя на уже несколько «устаканившийся» салон. Одни обладатели «дополнительных» билетов сумели устроиться на чьих-то коленях (здесь, как понял Борис, это не воспринималось как некий моветон), другие на подлокотниках, третьи сели прямо на пол. Пара мужчин просто осталась стоять, флегматично поглядывая по сторонам. Ни дать ни взять рейсовый автобус где-нибудь в российской глубинке…