Постарайся простить - Сандра Мартон

«Боже мой!» – не к месту помянул он Бога, и в этот момент Алессия открыла глаза и посмотрела на него затуманенным, отрешенным взглядом.

– Не волнуйтесь, – сказал Ник и сам понял, насколько неуместно в данной ситуации это слово.

Ее взгляд прояснился. Ник увидел, как в глазах Алессии сначала отразился шок, а затем ужас.

– Я знаю, – произнес он. – Извините меня. Я сам не понимаю, как…

Алессия со всего размаха влепила ему пощечину. Голова Ника откинулась назад, но он спокойно произнес:

– Если от этого вы почувствуете себя лучше…

Она снова замахнулась, но Ник успел перехватить ее руку.

– Одного раза достаточно. – В его голосе отчетливо слышалось предостережение.

– Вы ублюдок! Свинья! Скотина!

Поток оскорблений не иссякал, но Ник не вслушивался в них. Да, он инициировал поцелуй, но она ответила, и не просто ответила. Она отдалась ему самозабвенно, страстно!

– Успокойтесь, принцесса.

– Успокоиться?! После того, что вы сделали?

Ник сузил глаза.

– То, что я сделал, – холодно произнес он, – спасло нас от того, чтобы стать причиной аварии.

– Я говорю не об этом! Я говорю о… о… об этой демонстрации мачизма. Что вы о себе возомнили? – Она выдернула руку из его цепкого захвата.

Эти вполне ожидаемые обвинения неожиданно уязвили Ника, и он с угрожающим видом придвинулся ближе, с удовольствием тем не менее наблюдая, как Алессия пятится назад. Когда она уперлась спиной в машину и отступать больше было некуда, Ник произнес:

– Ты прекрасно знаешь, кем я себя возомнил, милашка. Тем, кто призван спасти королевскую задницу твоего папаши с его виноградниками. И предполагается, что для этого ты должна всячески угождать мне.

Алессия отшатнулась от него с испуганной брезгливостью. И он не мог осуждать ее за это. Что за бред он несет? Откуда только у него взялись эти ужасные слова? Он явно не в себе, но оправдаться Ник мог только тем, что ни одна женщина еще никогда не приводила его в такую ярость. Ему хотелось схватить Алессию за плечи и трясти до тех пор, пока из нее не вытряхнется вся ее спесь.

Или схватить и целовать снова и снова, пока принцесса не забудет, кто она и кто, по ее мнению, он, пока ее губы не приоткроются под натиском его губ и она снова не ответит на поцелуй…

Ник сделал шаг, откашлялся и коротко бросил:

– Садитесь в машину.

Он видел, что она в замешательстве, но этот вопрос не подлежал обсуждению. Машину водить принцесса Алессия не умела.

– Вы слышали? Садитесь в машину!

Она подняла голову, и Ник увидел, что ее глаза полны злых слез. Но он увидел также, что принцесса очень красива, несмотря на потерявший вид дорогой костюм и отсутствие одной туфли.

Он кивком указал ей на пассажирское место, и Алессия с гордо поднятой головой, но все-таки уселась. У нее был такой смешной вид при этом, когда она пыталась сохранить королевское достоинство. В другой раз Ник, может быть, и рассмеялся бы, но не сейчас. Он захлопнул дверцу, обошел машину и тут увидел ее туфельку, которая свалилась с ее ноги наверняка в тот момент, когда Ник, как неандерталец, тащил принцессу на плече.

Ник поднял туфельку, сел на водительское место и бросил ее на заднее сиденье к своей дорожной сумке.

Через несколько мгновений они влились в общий транспортный поток.

В течение часа никто из них не произнес ни слова. Алессии пришлось заговорить первой.

– Впереди – указатель на винодельню.

Фары выхватили маленькую дощечку, прибитую к столбу. На ней золотистыми буквами была написана фамилия Антонини, а под ней изображен герб – грифон или лев, в темноте не разобрать, щит и меч. Ник усмехнулся. А что могло бы быть изображено на гербе Орсини? Пистолет, кинжал и куча денег?

Машина свернула на длинную прямую дорогу с тополями по обеим ее сторонам. И вот вдали показалась вилла – большая, величественная и очень элегантная с виду.

– Можете припарковаться у входа.

– Спасибо, вы очень любезны.

Черт, что с ним происходит? Алессия не сказала ничего обидного, из ряда вон выходящего. Просто указала, где можно остановиться. Ну, может быть, ее слова прозвучали несколько похоже на приказ.

Он затормозил у широких мраморных ступеней. Когда он выбрался из машины, Алессия уже поднималась по ним ковыляя, поскольку была без одной туфли. Ник открыл заднюю дверцу, взял свой багаж и вторую туфлю принцессы и стал подниматься вслед за ней. Массивные двойные двери открылись, и на пороге возник дворецкий. Такого персонажа Ник до этого видел только в кино.

– Это Джозеф, – коротко и холодно проинформировала Алессия. – Он покажет вам ваши комнаты.

Она бросала слова через плечо, снова войдя в роль принцессы, вынужденной разговаривать с одним из своих крестьян. Ник усмехнулся:

– Принцесса?

Алессия обернулась, не поднимая на него глаз.

Ник с улыбкой бросил ей туфлю:

– Вы же не хотите дефилировать по дому полуобнаженной? Это было допустимо, когда мы были наедине, но сейчас…

И увидел, как ее лицо заливает румянец.

Она хотела что-то сказать, но тут же резко отвернулась и уковыляла по длинному коридору. Джозеф с невозмутимым видом продолжал стоять рядом.

– Идите за мной, пожалуйста, синьор. – Он протянул руку за багажом Ника.

– Спасибо, я справлюсь сам.

Глупая маленькая победа, но все же!

Они поднялись на второй этаж. Джозеф привел Ника в апартаменты, состоявшие из гостиной, спальни и ванной комнаты. Не желает ли синьор, чтобы разобрали его вещи? Ник ответил, что не желает. Не желает ли что-нибудь перекусить? Ник снова хотел отказаться, но здравый смысл взял верх, и он попросил сэндвич и кофе.

Джозеф поклонился и удалился. Ник закрыл дверь, снял пиджак, галстук, расстегнул несколько пуговиц на рубашке, закатал рукава и лег на кровать просто-таки гигантских размеров. Закинув руки за голову, он принялся рассматривать потолок, на котором были изображены пастух и пастушка, собиравшиеся заняться чем-то весьма недозволенным.

Вилла была старой, очень старой. И очень-очень дорогой. Наверное, предполагалось, что эта роскошь поразит Николо Орсини. Но хотя его дом в Нью-Йорке не был забит антиквариатом, по стоимости он вряд ли уступал этому склепу.

Ник фыркнул. Да что же это с ним происходит? Ведь он никогда не придавал значения таким вещам и никогда – никогда! – не думал ни, о чем подобном.

Он рывком сел на кровати, расстегнул рубашку, стащил ее и пошел в душ. Ему нужен долгий горячий душ, потом сэндвич, потом сон.

После душа Ник почувствовал себя лучше. Дворецкий пришел с подносом, на котором кроме сэндвича и кофе были еще салат, сыр, фрукты и крекеры.

Постель была поистине королевской, но в два часа ночи Ник по-прежнему бодрствовал, стоя на небольшом балконе и глазея на залитый лунным светом сад. В саду кто-то был. Он видел фигуру… Женщина… в чем-то длинном и облегающем. Золотые волосы струились по спине… Она медленно шла по тропинке.