Золотой характер - Виктор Ефимович Ардов

class="p1">Боже ты мой! И какую ж надо сноровку иметь, чтобы все вкусы потребителей знать и суметь их удовлетворить!

А у Брыкина за душой, кроме самоуверенности, ничего не было. Очень я удивился, как он соглашается из такой ответственный пост встать. И что ж вы думаете — встал. Да не просто, а с выкрутасами, с фасоном. Дня через три после своего назначения собрал Брыкин совещание и начал его собственной речью.

Как он говорил! Откуда только слов набрался. Надо было попросту сказать, что не повезло нам с заготовками овощей, особенная неудача вышла с луком. А Брыкин сначала рассказал, сколько видов лука есть на всем земном шаре. Потом взялся за историю, сообщил, что лук был известен еще древним египтянам и что даже сам Тутмас Третий обожал луковую похлебку. Покончив с историей, перешел Брыкин к ботаническому описанию, упомянув о шаровидных соцветиях, не забыл сказать, как из лука эфирные масла можно добывать. Председатель райпотребсоюза Василий Васильевич Пуговкин сидит и во всю ширь улыбается. Смотрите, мол, люди добрые, какого я певуна вырастил. А певец понес что-то уже из другой оперы. Начал он свою речь закруглять как-то по-особенному.

— Брыкин умеет работать! Брыкин любит работать! Брыкин всю душу в работу вкладывает! Брыкин…

Народ начал переглядываться. Шепот в зале. А Алексей Иванович не стесняется и знай себе шпарит:

— Брыкин… Брыкин… Брыкин…

Потом он перешел к практическим делам. И здесь он повел песню опять на свой лад:

— Я дал команду. Я решил, что тару надо заказывать в Подгорном.

Между прочим, тару всегда в Подгорном заказывали, лет двадцать подряд. Но никто Брыкину не возразил, никто об этом его «приоритете» спорить не стал, а кое-кто даже пытался ладошками постучать.

Пришел я домой с совещания и не могу понять, что со мной. Туман в голове, и ничего больше. Есть у меня привычка: перед сном срывать с календаря листочек и прочитывать, о чем на сегодняшний день там рассказано. Сорвал, читаю и глазам не верю. Весь листочек про лук. Все, что Брыкин говорил про Египет, про разные виды и шаровидные соцветия. Ну, думаю, вот ты откуда вдохновение черпаешь.

Вскоре я заметил у Брыкина еще одну привычку: он подолгу на одном месте не задерживался. Как-то он в минуту откровенности по этому поводу мне свой афоризм высказал:

— Поясница у меня слабая — устает, если я на одном месте долго сижу. Это дело больше для тех, у кого спина чугунная.

К лету следующего года он расстался с кооперацией и переметнулся в областную контору Главрыбсбыта. Встретился я с ним однажды на совещании. Один из ораторов упрекнул его в том, что мало в районе рыбных товаров. Встал Брыкин с места и пошел к президиуму бледный и записочку в руках терзает. В зале громко сказали:

— Ну, сейчас наш главсудак воды намутит.

Дали Брыкину слово. И началось:

— Брыкин… Брыкин… Брыкин… Я дал… Я взял… Я помог… Я предусмотрел… Я предупреждал.

Только одно из его речи и запомнилось, что судак для икрометания заходит из морей в реки, очень прожорливый и корма ему надо много.

После Брыкина выступал директор торга Сыроваров. Он у нас мужчина ядовитый и начал свою речь с подходцем. Сначала пару слов о наивных карасях, а потом о том, что есть, дескать, в море такая рыба, у которой только один глаз. Вот и наши товарищи, которые Брыкина выдвигают да поддерживают, тоже вроде с одним глазом.

Но Сыроварова из президиума быстренько поправили:

— Сравнение с морскими зверями и чудовищами неуместно. Это критика не дружественная…

Вскоре я уехал учиться в институт и встретил Брыкина только через два года. Меня как депутата приглашали на каждую сессию областного Совета. Приехал я однажды на сессию с опозданием. Вхожу в зал и вижу: стоит на сцене толстый человек в одежде военного покроя. Лицо круглое так и лоснится, весь в поту, а голос самоуверенный:

— Я дал команду… Я все заранее спланировал…

Я соседа спрашиваю:

— Кто это выступает?

— Заместитель заведующего областным отделом торговли Брыкин. Поприжали его немножко, вот он и вертится.

Я, признаться, Брыкина не сразу узнал.

Но на этот раз случилась у него осечка. Вышла после него на трибуну секретарь Каменского райкома партии Анна Алексеевна Малышева и начала рассказывать, как Брыкин в пионерские лагеря вместо чайных чашек заслал пивные кружки.

— Вот они, ваши кружечки. С мерой ноль и пять десятых…

В зале, конечно, так и грохнули, а Малышева все рассказывает:

— А не по вашей ли вине в районе нет спичек? Вы только подумайте, спичек! А кто на окраинах хлебные палатки позакрывал? Вы, товарищ Брыкин. Не любите вы работать, не умеете вы работать!

Одним словом, расписала она Брыкина, как зебру. Потом другие ораторы критики добавили.

В конце заседания дали слово для справки опять Брыкину. И тут случилось совсем странное. Алексей Иванович вдруг слабым голосом прошелестел:

— Да, мы тут действительно допустили ошибку. Мы тут действительно недоглядели…

Что хотите со мной делайте, но клянусь, я впервые услышал, как Брыкин личное местоимение упомянул во множественном числе.

А. Вихрев

СТОЛБ

Необычайное, но поучительное происшествие, случившееся в городе N

Стоял столб. На самом ходу, на тротуаре. Впрочем, какие на нашей Раздольной улице тротуары? Так, одно название.

Какой породы было дерево, не скажу, но только столб получился крепкий. Как-то в него врезался «Москвич» — радиатор в лепешку, крыло в гармошку, — а столб стоит себе да звенит.

А вы говорите — техника.

Никто не знал, кому и когда пришла в голову идея вбить сюда этот столб и зачем он вообще.

Просто привыкли.

Вот столб и стоял, как столб. Никаких полезных задач не выполнял и только изредка звенел или гудел, когда на него кто-нибудь натыкался.

Правда, ребятишки, играя в прятки, любили за ним укрываться. Может быть, только поэтому никому не приходило в голову: а зачем же он все-таки стоит, столб-то?

Попытки извлечь из столба хотя бы малейшую пользу заканчивались крахом. Например, однажды Сеня Шустров забрался на верхушку столба в надежде, что оттуда дальше видно. Увидел он все ту же нашу Раздольную улицу, но зато сверзился и едва не свернул себе шею.

Со временем в честь этого столба наш тротуар стали называть «столбовой дорогой».

Хотите верьте, хотите нет, но за многие годы к столбу так притерпелись, что даже синяки и шишки, возникавшие от столкновения с ним, принимали как должное.

Так и стоял бы столб до сегодняшнего дня, если