Наследница старой башни (СИ) - Ром Полина

Мне же сестренка улыбнулась почти нежно и добавила:

-- Ложись, Любавушка, ты совсем бледная! Тебе и так тяжело, бедняжка! Пусть мэтр отдаст эти деньги тебе, я не стану возражать. Документ готов, мэтр Фонкер? Варуш, распишись и поставь печать.

Варуш, неуверенно моргнул несколько раз, но спорить с женой не стал. Расписался, поставил на оба листа печать перстнем. В качестве свидетелей поставили подписи священник и помощник мэтра. Один лист забрала Белинда, второй, вместе с плотненьким мешочком, мэтр Фонкер протянул мне.

Сестра уже выходила из комнаты вместе со священником, когда я спросила:

-- Мэтр, вы уже закончили дела в замке?

-- Да, госпожа Любава. Сейчас я велю закладывать коней и, надеюсь, ночевать уже буду дома.

-- О, я тоже собираюсь уезжать. Рада, что у меня будет хороший попутчик, – внутри у меня все подрагивало.

Я понимала, что вот именно сейчас-то и разразится настоящий конфликт!

Пока я отлеживалась в постели, я успела выяснить одну важную деталь. Все, что находится в доме, считается имуществом мужчины. Именно поэтому сестрица, ни секунды не смущаясь, содрала с вешалки два платья Любавы, которые находились в комнате. Типа, они -- часть наследства. Отвоевывать тряпки женщина не могла: у нее начались преждевременные роды.

-- Они ить сильно скромнее жили у себя. Ить этакой бархат откуда у горожанки простой? А тута она и разгулялась. Потому, светлая госпожа, надобно как-то это аккуратно обстряпать все. Иначе ить не даст она вам ни одежу, ни тканей. А тамочки большая часть – она по чести ваша. Муж-то ить не баловал вас, но как затяжелели вы, так он закрома-то свои ить приоткрыл, – Леста говорила, как всегда, неторопливо, поглядывая на меня: все ли я правильно понимаю.

Вот тут, кстати, у меня были определенные худые мысли. Получается, муж помер, приехали наследники, а через два дня и роды раньше времени начались? Хотя, прямых доказательств не было. Да и разбираться я, если честно, в этом вареве не хотела. Я хотела убраться отсюда подальше и с наименьшими потерями. Потому вчера днем и отправила Лесту в город с поручением. И была страшно довольна, когда она сообщила:

-- И подводы наняла, и об охране условилась. Не больно дюжие вояки-то тут у нас, но без них и совсем ить боязно. Да и сгрузить-разгрузить добро помогут, все польза.

Так что сейчас я собиралась выносить из дома то самое «приданое» в сундуках. И мне нужны были свидетели: соседи, священник и сам мэтр Фонкер. Он какая-никакая, а местная власть, государственный служащий.

При них сестра не сможет оспорить мое право на личные вещи. Просто постесняется. А вот когда они уедут, когда я останусь с единственной служанкой, кто помешает этой самой сестрице не отдать мне то, что положено? Никто не помешает. А в ее благородство и милосердие верила я слабо.

Я до сих пор понятия не имела, что там лежит, но расспрашивать Лесту не хотела: и так слишком многое «забыла», не стоит давать лишние поводы для подозрения. Леста же называла это имущество одним словом – «добро». Что бы там ни лежало, мне все пригодится. Неизвестно еще, в каком состоянии эта самая Серая башня. Может быть, мне еще придется в городе дом снимать. Так что любая тряпка мне нужна, и точка!

Когда сестрица поняла, что я собираюсь покидать замок прямо сейчас, она не просто всполошилась. Она начала убеждать всех вокруг, что я слишком слаба и не понимаю, что делаю:

-- Мэтр, сами посмотрите! Она бледна, как полотно! Она должна лечится еще не один день и молить Господа о здоровье! Какие поездки?! Она погубит сама себя! Отец Инкис! Ну хоть вы ее вразумите!

Я заметила на лица мужчин сомнение. Даже священник нерешительно сказал:

-- Госпожа Любава, может быть, стоит прислушаться к словам сестры? Здоровья вы хрупкого, а ехать вам чуть не три дня… Мало ли, что случиться может? И правда, полежали бы вы еще, микстуры вам доктор заварит, декоктов полезных попили бы, а уж потом, через недельку, с божьей помощью…

-- Меня не слушаешь, сестра, послушай служителя божьего! Ты ведь мне единственная родная кровь! Неужели ты хочешь осиротить и меня, и племянниц?! Да как же жить-то я буду после такого?! – у нее чуть не слезы текли по лицу, но тут, совершенно неожиданно, вмешался новоявленный барон:

-- Если уж вам, госпожа Любава, так не терпится ехать… И опять же, вы сиротку с собой берете… Я велю заложить для вас карету.

-- Варуш! Что ты несешь?! В карете может ездить только семья барона!

Возникла несколько неловкая пауза, а потом мэтр Фонкер спокойно сказал:

-- Госпожа баронесса, но Любава фон Розер и есть ваша семья. Она – вдовсвующая баронесса фон Розер. И я охотно составлю ей компанию в пути. Со мной, если вы помните, шесть человек охраны. Так что в карете со всем возможным бережением сестра ваша доедет удобно и безопасно.

Крыть Белинде было нечем. А я про себя только радовалась, что пока все складывается для меня удачно.

Под надзором Лесты грузили в телеги огромные сундуки, а одна из горничных привела замурзанную Элли в холщевом платье.

Сестру я нашла сама, где-то в переплетении замковых коридоров. Она стояла у окна и смотрела, как во дворе грузят на телеги вещи.

– Если ты не отдашь нормальную одежду для Элли, я посажу ее в карету именно вот так, как есть. Отец прекрасно одевал дочку и все соседи узнают, что ты обокрала сироту.

– Да чтоб ты сдохла, тварь! – было мне ответом.

Однако большой сундук с детскими вещами лакеи принесли в мою разоренную комнату -- я велела снять даже шторы с окон и балдахин с кровати. Мне все пригодится: не сейчас, так потом. Я лучше этим бархатом полы мыть буду, чем хоть лоскут сестре оставлю. Не люблю я таких, как она. Сильно не люблю.

Глава 11

Карета была огромная и не слишком удобная, но денег сэкономила мне прилично. Диваны были достаточно широкие, чтобы на них спать.

Три телеги, груженые сундуками, в каждую впряжено по две лошадки. Четыре человека охраны, плюс три извозчика, плюс я сама с Лестой и девочка со своей бывшей нянькой. В дороге всех, в том числе и коней, я должна была кормить за свой счет и оплачивать им ночлег.

Математик из Лесты был не слишком хороший, считала она весьма слабо, но охала и говорила, что дорога – чистое разорение. Я пока что слабо представляла, что сколько стоит, но, судя по тому, что мэтр Фонкер говорил, что три золотых дадут мне возможность прожить год «достойно»… Вполне возможно, что ничего слишком уж разорительного меня не ждет.

Старая Нора ждала нас во дворе на телеге, где уже стояли два вполне добротных сундука и лежал тщательно перевязанный ремнями и веревками тюк мягкой рухляди. Увидав малышку, которую вывела Леста, нянька торопливо соскочила, отряхивая сено с длинной теплой юбки, и мягко заговорила:

-- Моя ж ты детонька! А похудела-то как!

Элли вцепилась в ее подол и молча начала карабкаться на руки. Нора не была такой уж старой: все еще крепкая селянка, вдова, живущая в доме брата.