Те, кого ты предал (СИ) - Лу Берри

были фото: одно развратнее другого. Её, его, их. Фото, не оставляющие никакого сомнения в том, какие отношения были между моим мужем и бывшей подругой…

Глава 10

Хотелось отбросить от себя телефон, как нечто мерзкое и грязное. Но я знала, что эти фото отныне будут буквально выжжены у меня на сетчатке, клеймом отпечатаны в душе. И сколько бы лет ни прошло — десять, двадцать, пятьдесят — я не смогу этого забыть.

Руки тряслись, в ушах шумело. Вопреки желанию выкинуть телефон и больше никогда не видеть этой гадости, я только крепче сжала тонкий металлический корпус в руках…

Дышать. Дышать. Дышать…

— Насть! Принеси мои инструменты!

Голос мужа резко вывел меня из оцепенения. Картинка перед глазами прояснилась, мозг лихорадочно заработал…

Медлить нельзя! Я не знала, как это мне может пригодиться и зачем, но предпочла все же перестраховаться. Скринить и перекидывать себе всю эту галерею разврата, а потом ещё подчищать за собой следы у меня времени не было — в любой момент Саша мог зайти в комнату, не дождавшись меня на кухне.

— Секунду! Сейчас иду!

Я быстро нащупала в кармане свой телефон и сделала несколько снимков экрана мужа — самые смачные фото, от которых тошнило, несколько кадров их переписки, в которую сейчас не было времени вчитываться…

Наскоро сделав, что могла, я заблокировала Сашин телефон — пусть думает, что это произошло автоматически — и бросила его обратно на диван. После чего метнулась в прихожую, где муж хранил свой хозяйственный чемоданчик и побежала с ним на кухню.

— Держи.

— Чего так долго? — проворчал он в ответ вместо благодарности.

— Оттирала пятно, которое Лиза оставила на столе. Могло засохнуть.

— Ладно, — буркнул он в ответ и с хмурым видом принялся привинчивать на место кран. — Ну вот как ты так умудряешься вечно все ломать?

От этой претензии стало бесконечно смешно.

— А ты? — парировала с усмешкой.

Мой тон заставил его обернуться, посмотреть мне в лицо. И отвести глаза, словно нашкодившая собака.

А я продолжала:

— Ты правда думал, что если принёс мне цветы — то мы все забыли? Нет, Саша. Я даже не знаю, стоит ли вообще верить тому, что ты мне рассказал. Может, стоит у Кати спросить её версию, как думаешь?

Саша со злостью отбросил в сторону ключ, разве что чудом не расколотив этим действом плитку на полу.

Порывисто встал, уперев кулаки в бедра.

— Её версию ты уже слышала — тебе не хватило? Я вообще не понимаю тебя, Насть! Где твоё доверие? У нас же семья, дети! А ты готова сходу поверить какой-то девице, которая откровенно перед всеми жопой крутит!

Хотелось истерически рассмеяться от его претенциозных речей о доверии. Действительно, и где же оно? Видимо, оказалось погребено под пошлыми фотографиями и документами на квартиру, где не было имён наших детей!

Но всего этого говорить вслух я не стала. Не время.

— Эту девицу я знаю дольше, чем тебя. Она была моей подругой чуть ли не всю жизнь, — отозвалась глухо, с отвращением от него отворачиваясь.

Снова комом в горле встала боль. Перед глазами пролетели долгие годы дружбы — радости, которые мы делили, слезы, которые друг другу утирали…

За что? За что мне этот плевок в душу? Ведь у ног Кати мог быть практически любой — только помани она пальцем!

Но она захотела его — моего мужа. Почему?..

— Настюш, мне очень жаль…

Саша аккуратно, сочувственно коснулся моего плеча. Меня передернуло от его двуличия — стоял здесь, передо мной, как невинный агнец, а сам вытворял с ней такие вещи…

Господи, да у него даже не хватало порядочности во всем сознаться! Он готов был все свалить на одну лишь Катю, лишь бы самому остаться чистеньким. А что он тогда вообще пел ей про меня?! Страшно вообразить!

— Не надо.

Я сделала шаг в сторону, брезгуя его прикосновением. Господи, как же так вышло, что человек, которого я так любила, смог теперь стать тем, кого почти что ненавидела?

А впрочем, любовь и ненависть — это, наверно, просто две стороны одной медали. И теперь она безжалостно перевернулась, обнажив свою грязную, черную половину.

Появилась потребность: заставить страдать мужа так же, как он заставил меня. Пусть даже в самой мелочи, пусть ненадолго, но — страдать…

Я внезапно заявила:

— Хотела сказать тебе кое-что. Завтра дети на тебе.

— В смысле?

Я не видела, но буквально чувствовала кожей: он опешил. Он возмущён.

— В прямом. Мне тут предложили работу… получше. И с более полной занятостью, так что я хочу съездить, посмотреть и, наверно, согласиться.

На самом деле никакой работы мне никто не предлагал. Но было совсем не лишним уже сейчас озаботиться поисками чего-то более высокооплачиваемого, чем то, чем я занималась в настоящее время.

— Насть, ты чего?

В его голосе звучал едва ли не испуг.

— Зачем тебе это? Мы же договаривались: дети и дом — это по твоей части…

Саша и впрямь считал, что есть дела чисто женские, которых мужчина касаться не должен. Но сейчас я ощущала: самое время прощупать границы дозволенного, потому что границы эти тонки, как никогда прежде.

Их разъедало его чувство вины.

— Правила меняются, Саша, — отрезала категоричным тоном. — И, кстати… садик завтра закрыт. У них карантин.

Ещё одна ложь. Но пора было мужу дать своим детям хоть что-то, пусть даже это всего лишь день в компании папаши.

— В мае?! — возмутился Саша.

Я пожала плечами:

— Зараза не спрашивает, какое на дворе время года. Но ты не переживай — возьмёшь с собой Лизу на работу. Ей будет интересно.

Он снова развернул меня к себе одним быстрым, порывистым движением.

— Насть, ты с ума сошла?! Я вас что — плохо обеспечиваю?! Я многого у тебя прошу — заниматься хозяйством и детьми?!

Я вырвала из его захвата свой локоть, который он сжимал до боли, удерживая меня на месте, будто боялся, что сбегу.

— Не забывайся, Боровицкий, — проговорила холодно. — Ты ещё не прощен. И если тебе дорога семья — придётся это доказать.

На самом деле он мог, конечно, доказывать это хоть до посинения — я уже знала, что семье настал конец. Но собиралась выжать из ситуации хоть какую-то пользу. Прежде всего — для своих детей.

— Подъем в семь, — сообщила мужу, когда он так и не рискнул возразить.

А после просто вышла из кухни, испытывая облегчение от того, что Саша больше не рядом.