Звездное наследие: Фантастические романы - Клиффорд Саймак

— Если нас не обманывают, — буркнул генеральный прокурор.

— Сейчас выясним, — сказал президент, — Мистер Гейл вряд ли полагает, что мы станем действовать очертя голову. Кстати, мистер Гейл, ответьте мне, пожалуйста, на такой вопрос. По вашим словам, вы намереваетесь переселиться в прошлое. Что же, переселение пойдет вслепую, наобум? Что случится, если, очутившись в миоцене, вы обнаружите, что ваши палеонтологи ошиблись относительно травы или что возникли иные затруднения, которых никто не предполагал?

— Сюда мы прибыли наобум, — проговорил Гейл. — Вернее, не совсем. Мы знали из достоверных исторических источников, что нас ждет. Но когда речь заходит о временном промежутке протяженностью в миллионы лет, источники не годятся. Тем не менее мы как будто нашли выход. Наши физики и другие ученые разработали теоретические принципы связи через временной туннель. Мы надеемся, что сумеем послать в прошлое разведывательный отряд, который изучит положение дел и сообщит, можно ли начинать переселение.

Я не объяснил следующего: к сожалению, мы можем путешествовать во времени лишь в одном направлении. Мы способны уйти в прошлое, но не в состоянии эмигрировать в будущее. Поэтому разведчики, если они установят, что избранная нами эпоха не пригодна для проживания, не смогут вернуться. Мы опасаемся, что в поисках подходящего места и времени потеряем несколько отрядов. Это только возможность, но с ней приходится считаться. Наши люди, господа, сознают свою ответственность и готовы к любой участи. Мы оставили в будущем арьергард, который охраняет входы в туннели. Скорее всего, никто из них уже не присоединится к нам. Рано или поздно туннели нужно будет уничтожить, вне зависимости от того, все ли успели преодолеть их.

Я отнюдь не пытаюсь вызвать у вас сочувствие, вовсе не стремлюсь разжалобить. Моя цель — показать, что мы не страшимся опасностей. Мы не станем требовать от вас невозможного и будем признательны за все, что вы сочтете необходимым сделать.

— Я искренне расположен к вам, — заявил государственный секретарь, — и, несмотря на природный скептицизм, склонен верить всему вами сказанному, однако не могу отделаться от ощущения некоторой несообразности происходящего. Ваше появление у нас станет историческим фактом, то бишь частью истории, которая, несомненно, дойдет до будущего. Значит, вы должны знать, чем все кончится. Правильно?

— Нет, — возразил Гейл, — Мы ничего не знаем. В нашей истории такого факта нет, поскольку он, как ни странно звучит, пока не имел места…

— Как же так? — воскликнул Уильямс, — Почему?

— Вы затронули вопрос, в котором я не разбираюсь. Тут переплетаются физические и философские принципы, причем образом, которого я не постигаю. Наши ученые многократно пытались свести концы с концами. Сначала мы спрашивали себя, вправе ли мы изменять историю; ведь, отправляясь в прошлое, мы как целое становимся фактором, который будет в известной степени определять ход событий. Мы размышляли над тем, чем обернется присовокупление названного фактора, какое влияние он окажет на существующую историю. Но позже ученые пришли к выводу, что влияние будет практически нулевым. Я понимаю ваше недоумение и повторяю, что сам не в состоянии разобраться в сути проблемы. Человечество проходило путем, на который мы ступили, но двигалось вперед, в грядущее, и на этом пути ничего подобного тому, что происходит сейчас, не случалось. В будущем на человечество напали пришельцы из космоса. Мы сбежали от них в прошлое, событие произошло, история изменилась, и теперь все будет иначе. Да, история изменилась, но не наша, не та история, которая доходит до момента нашего бегства. Изменилась ваша история. В силу нашего поступка вы оказались на ином пути. Мы не знаем, приведет ли он к нападению инопланетян; вполне вероятно, что приведет…

— Чушь какая-то! — воскликнул Дуглас.

— Поверьте мне, — проговорил Гейл, — все не так просто. Эту теорию разрабатывали выдающиеся ученые.

— Так или иначе, — сказал президент, — в настоящий момент принять какое-либо решение не представляется возможным. Мне кажется, лучше всего относиться к происходящему как к данности. Что сделано, то сделано; нужно привыкать к переменам. Меня интересует вот что…

— Я к вашим услугам, сэр, — откликнулся Гейл.

— Зачем уходить в прошлое настолько глубоко, на двадцать миллионов лет?

— Для того, чтобы следы нашей цивилизации никак не повлияли на будущую историю человечества. Возможно, мы там не задержимся. Наши историки утверждают, что человек, учитывая уровень технологических достижений, проведет на Земле не более миллиона лет; скорее же всего, гораздо меньше. В течение этого промежутка все мы покинем Землю. Если бы нас в нашем времени оставили в покое, мы бы за несколько веков наверняка вышли в космос. Так что, обосновавшись в прошлом, мы, через ряд тысячелетий, построим звездолеты и, вероятно, улетим с планеты. Обретя возможность покинуть Землю, человек вряд ли станет медлить. Пройдет какой-нибудь миллион лет — и он покинет ее навсегда.

— Но ваше присутствие здесь, у нас, связано с использованием природных ресурсов, — произнес Уильямс. — То есть след сохранится. Вам потребуются уголь и железо, нефть и газ…

— Толика железа, — поправил Гейл. — Толика, которой никто не заметит. В нашем времени ощущалась постоянная нехватка материалов, поэтому мы приспособились обходиться малым. Ископаемое же топливо нам ни к чему.

— А энергия?

— Мы подчинили себе ядерный синтез. Наша экономность покажется вам удивительной. Вещи, которые мы изготовляем, практически вечны. Не десять лет, не двадцать, а века. Фактор износа в нашей экономике больше не является определяющим. В результате производство в две тысячи четыреста девяносто восьмом году составило менее одного процента от вашего сегодняшнего уровня.

— Немыслимо, — пробормотал Сэндберг.

— По вашим меркам да, — согласился Гейл, — но не по нашим. Нам пришлось изменить образ жизни. У нас не было выбора. Хищническое разбазаривание природных ресурсов на протяжении столетий оставило нас в нищете. Мы были вынуждены искать способы выжить.

— Если ваши рассуждения относительно того, что человек пробудет на Земле не более миллиона лет, обоснованны, — сказал президент, — я не совсем понимаю, зачем вам углубляться в прошлое. Уйдите миллионов на пять, куда уж дальше.

— Мы окажемся в непосредственной близости к предкам человечества, — объяснил Гейл. — Хотя человек, каким мы его себе представляем, появился не ранее двух миллионов лет назад, первые приматы бродили по поверхности планеты примерно семьдесят миллионов лет. Мы все равно так или иначе столкнемся с ними, этого не избежать, но, возможно, встреча не будет иметь сколько-нибудь значимых последствий; уйти же глубже нельзя из-за динозавров, общение с которыми вряд ли будет особенно приятным. По совести говоря, дело не только в динозаврах. Предки австралопитеков вышли на арену истории не позднее пятнадцати миллионов лет назад. Цифры, разумеется, весьма приблизительные. Большинство наших антропологов считает, что мы будем в безопасности, проникнув в прошлое на десять миллионов лет. Но мы хотим подстраховаться; вдобавок, нам ничто не препятствует. Вот откуда взялись двадцать миллионов. И потом, нужно же оставить место для вас.