От Кяхты на истоки Желтой реки Четвертое путешествие в Центральной Азии (1883-1885 гг.) - Николай Пржевальский

От Нии до Кэрии, где расстояние 93 версты, дорога по-прежнему вьючная, хотя с трудом, пожалуй, можно проехать здесь и на двухколесной арбе.

Оазис Кэрия лежит при абсолютной высоте 4700 футов на левом берегу реки Кэрия-дарья, верстах в пятидесяти по выходе ее из гор, там, где временно отделяющийся от названной реки рукав помогает обводнению значительной площади земли. От севера к югу описываемый оазис простирается верст на четырнадцать при наибольшей ширине около 8 верст; к западу же по хотанскои дороге неширокая культурная полоса тянется еще верст на тринадцать или около того.

Река, питающая своей водой Кэрийский оазис, притекает сюда с плато Тибета. По размерам она превосходит реки, которые мы пересекли у северного подножия Русского хребта, но меньше реки Черченской. На переправе дороги в оазис Ния Кэрия-дарья имела в начале июня при средней воде от 10 до 15 сажен ширины и глубину брода в 2 фута; когда же вода с гор прибывала, что обыкновенно случалось часов с девяти утра до трех или четырех пополудни, тогда размеры и глубина той же реки значительно увеличивались. Течение у нее весьма быстрое; вода летом грязная. Тотчас за Кэрийским оазисом описываемая река вступает в сыпучие пески и при большой летней воде пробегает по ним в прямом северном направлении более 150 верст — до параллели упирающегося в левый берег соседней, Хотанской реки небольшого хребта Мазар-таг. На этом протяжении берега Кэрия-дарьи поросли туграком и джангалом; зимой кое-где живут здесь пастухи со скотом. Далее широты Мазар-тага русло Кэрийской реки, ныне совершенно безводное, заметно, как мы слышали, тянется по сыпучим пескам почти до самого Тарима. По преданию, в давние времена сюда добегала вода той же Кэрия-дарьи и лежал прямой путь из Аксуйского оазиса в Кэрийский. В 120 верстах ниже этого последнего еще поныне, как говорят, сохраняются остатки старого парома, на котором переправлялись через Кэрийскую реку в большую воду.

В Кэрии мы провели шесть суток, и все это время ушло на суетливые хлопоты по снаряжению в дальнейший путь. Цель наша заключалась теперь в том, чтобы пробраться на два-три месяца на соседнее плато Тибета; в случае же неудачи решено было заняться в течение лета обследованием ближайших гор. Как для той, так и для другой местности равно непригодны были наши истомленные верблюды.

Поэтому мы оставляли их на пастьбу в окрестностях Кэрии, где имел быть устроен новый наш склад. Для предстоящей же экскурсии необходимо было нанять 30 лошадей и снарядиться налегке.

Провозившись еще несколько дней со снаряжением на предстоящую летнюю экскурсию, мы наконец кое-как устроились.

Наняты были 30 вьючных и верховых лошадей с платой по 120 теньге в месяц за каждую и закуплена часть продовольствия. Все наши коллекции, помещавшиеся в 14 больших ящиках и нескольких мешках, сложены были в сакле, отведенной местным хакимом, и сданы ему на хранение. Остальной багаж, за исключением того, который шел с нами, должен был находиться на руках у казаков, оставляемых с верблюдами. 16 июня мы двинулись в путь с новым своим караваном, в котором состояло 15 верховых лошадей, 22 вьючных и 5 ослов у погонщиков. Сначала все не ладилось, да и впоследствии мало было порядка при хождении с непривычными ко вьюкам лошадьми, так что не один раз приходилось вспоминать нам про своих верблюдов.

Кэрийская река, на которую мы теперь вышли при устье реки Лю-ши, течет здесь на абсолютной высоте 8300 футов в глубоком ущелье, местами вырытом узкой траншеей иногда в два-три яруса. Вытекает описываемая река, как уже было говорено, с плато Тибета и прорывает окрайние к таримской котловине горы, сколько кажется, в прямом южном направлении; при устье же Лю-ши делает крутую Излучину к западу, а затем снова стремится на юг. Ширина Кэрийской реки, там, где мы теперь через нее перешли, благодаря случайно уменьшившейся летней воде была от 10 до 12 сажен при глубине в 3 фута; дно усыпано крупными валунами. Местами береговые гранитные скалы сжимают речное ложе на 5–6 сажен; там вода бурлит и клокочет. Во время высокой воды, каковая стоит в течение целого лета, переправы вброд почти не бывает, и уровень той же реки повышается иногда, как говорят, на целую сажень.

Туземцы переправляются тогда по канату, высоко натянутому с одного берега на другой. На этом канате скользит кольцо, к которому прикрепляется пассажир, и его перетягивают веревками. Накануне нашего перехода через Кэрийскую реку, когда вода в ней еще была высока, нам также предлагали подобный способ переправы. При этом туземцы наивно показывали приготовленный запасный канат на тот случай, если ранее протянутый оборвется.

Ущелье горного течения Кэрийской реки недоступно; но по реке Лю-ши, недалеко вверх от ее устья, тянется небольшая деревня мачинцев. Здесь мы дневали.

Воспользовавшись, как выше упомянуто, случайной большой убылью воды в Кэрийской реке, мы переправились через нее вброд и пошли вниз по левому берегу той же реки.

Здесь она вышла из высоких гор и течет уже в предгорьях, совершенным коридором сажен десять-пятнадцать, иногда того менее, шириной. Отвесы боков этой траншеи, пробитой в наносной почве, местами и в горных породах, высятся на 30–40 сажен; выше еще поднимается горная круча, по которой лепится тропинка. Так на протяжении 18 верст до устья реки Курабо, в ущелье которой мы и свернули.

В области своего горного течения Кэрийская река замечательна обилием нефрита, который у многих восточных народов почитается талисманом и весьма дорого ценится в Китае. Известно, что еще в глубокой древности этот камень играл большую роль в торговых и даже политических сношениях названного государства с Хотаном. Горы к югу и юго-западу от этого оазиса по рекам Юрун-каша и Кара-каша славились с незапамятных времен обилием нефрита, настоящая родина которого действительно находится в Западном Куэнь-луне. Однако известия о месторождении этого камня ограничивались до сих пор лишь вышеупомянутыми Хотанскими горами да отчасти нахождением нефритовых валунов в реке Яркендской. Ныне мы можем засвидетельствовать более обширный район распространения того же нефрита. По сведениям, добытым в настоящее наше путешествие, обильные местонахождения описываемого камня встречаются в Западном Алтын-таге, всего более по рекам Ваш-дарье и Черченской; затем во всем хребте Русском, в особенности на реках Карамуране и Мольдже, наконец в горах Кэрийских. По словам туземцев, описываемый камень встречается в вышеназванных местностях прослойками или жилами, изредка даже значительными глыбами в скалах среднего, еще же чаще верхнего пояса гор, иногда вблизи вечных снегов; случайно попадается и в виде валунов по руслам горных речек. Промышленники добывают нефрит в горах только летом. Сначала отыскивают жилу этого камня, а затем выламывают большие или меньшие его куски самыми первобытными инструментами. Для облегчения труда иногда накаливают огнем обрабатываемое место скалы. Добытые куски перетаскивают на вьючных ослах или на собственных плечах.

Китайцы называют нефрит «юй» или «юй-ши», а туркестанцы — «каш», или «каш-таш».

Различаются три сорта: юй-ши (яшил-каш)? зеленый, зэ-ши (ак-каш)? молочно-белый, и юй-тан-ши? желтовато-маслянистого цвета; последний? самый дорогой. Высоко ценится и молочно-белый нефрит; зеленый же самый обыденный, хотя цена его в Китае также значительна. Кроме разницы в цвете, лучшим считается нефрит без трещин и заметных жилок. Незадолго до нашего прихода в горы на Кэрийской реке там был найден в жиле зеленого юй-ши кусок зэ-ши, имевший, как нам говорили, пять четвертей в длину, две четверти в ширину и столько же в толщину. Китайцы ценили такую находку в 100 ямбов серебра, то есть в 10 тысяч наших металлических рублей. Лучший нефрит отправляется, как и прежде, из Хотана в Китай; остальной расходится по городам Таримского бассейна и вывозится в другие страны. Помимо различных поделок из этого камня (табакерки, серьги, блюдца, чашечки, ларчики, мундштуки, кольца и пр.), браслет из него, надетый на руку покойника, предохраняет, по верованию туркестанцев, труп от гниения. Богатые туземцы делают иногда, как нам сообщали, подушку в гробу из того же нефрита, рассчитывая, что чудодейственная его сила станет тогда еще больше.

Повернув с Кэрийской реки вверх по ее левому притоку? Кураб, мы встретили в 5 верстах отсюда небольшую колонию магометан Полу. Всего их 50 семейств, живущих в одной деревне. По своему происхождению это полутибетцы и попали на нынешнее место, как гласит предание, следующим образом.

В давние времена в Западном Тибете существовал обычай выбирать царя и по истечении 10 лет правления умерщвлять его, будь он хороший или дурной правитель? все равно. Один из таких царей, по имени Хатам, незадолго до ожидавшей его горькой участи, убежал с 300 своих приверженцев и основал колонию на верховье Кэрийской реки. Но вскоре монголы напали на это поселение, разорили его и перебили жителей. Спасся только сам Хатам с женой, сыном и двумя дочерьми. Эти беглецы ушли вниз по Кэрийской реке за окрайние Тибетские горы и, вступив в браки с местными мачинками, основали нынешнюю колонию Полу. Ее обитатели живут здесь уже в восьмом колене.