Карантин - Сергей Малицкий

— Как это? — не понял Павел.

— А вот так! — рявкнул Жора. — Прячься! Заляг куда-нибудь. Заныкайся! Запомни: лучше сильный враг, но известный, чем слабый, но хрен знает кто. Пережди денек-другой. Телефон держи наготове. Я сейчас в твое дело впрягусь, разгребу немного — сразу отзвонюсь.

— А Томка? — не понял Павел.

— Ничего с твоей Томкой не случится, — понизил голос Жора. — Такие, как она… Короче, всплывет. Не в этом смысле, тьфу, тьфу, тьфу, черт! Запомни, главное сейчас — не пороть горячку. Хотя черт его знает… Совпадений же не бывает? Может быть, она от тебя опасность отвести хотела?

— Да какая, к черту, опасность? — заорал Павел.

— Никакой! — рявкнул Жора, — Мелочи. Маленький взрывчик, от которого сейчас вся моя служба на ушах стоит. Прячься, я тебе сказал!

— Может быть, к тестю? — пробормотал Павел, — Может, она к тестю уехала? Но он вроде бы сам в отъезде…

— Что она там забыла? — не понял Жора. — Подожди, ты же сам говорил, что тесть твой по образу жизни среднерусский спартанец?

— Ну мало ли… — задумался Павел.

— Подожди… — Павел ясно представил кислую физиономию Жоры-гиганта. — Не пори горячку. И не играй в конспирологию и следствие. Запомни, заговоров не существует. Хотя преступные замыслы бывают, да. Но все всегда объясняется проще, чем кажется на первый взгляд. Лучше записку от жены ищи. Не могла она ничего не оставить. Она ж в тебя… как кошка.

— Нет записки, — присел на край кровати Павел, взъерошил испорченный паспорт, но о фотографии Жоре ничего не сказал. — Мы никогда не писали друг другу записок. Я вообще не помню Томку с ручкой в руках, кроме загса. Она должна была позвонить. Да, черт возьми, предположим, что Томка ушла от меня. Зачем взяла дробовик? Отстреливаться, если погонюсь за ней?

— Дурак ты, Шермер, — отрезал Жора. — Не могла она от тебя уйти. Нечасто ты нас, парень, баловал ее красотой, но то, что я разглядел, однозначно в твою пользу. Девка приросла к тебе намертво. А дробовик… Может, кто из наших просил на тест? Хотя какой тест? Нет сейчас никого в городе… Да и зачем скрывать… Нет, тут что-то другое. А ведь хороший у тебя дробовик. Редкая вещица. Я бы его цену на десять умножил. Наверное, все пластиковые детали металлом заменил? Дальность раза в два выгнал? Он же у тебя теперь ноль-четвертыми поплевывает?

— Жора! — повысил голос Павел.

— Короче, — отрезал великан, — Мне уже совсем некогда, залегай поглубже и жди звонка. Исчезни на время, но не исчезай вовсе, парень.

— Постараюсь, — скривился, согнулся от нахлынувшей головной боли Павел. — В милицию заявлять?

— Не стоит, — твердо сказал Жора. — Во-первых, что ты им скажешь? Что твоя бездетная очаровательная половинка унесла свою зубную щетку? Это я знаю, что Томка бросить тебя не могла, а там…

— А во-вторых? — продолжил Павел.

— Во-вторых, у тебя мастерская взорвалась, не так ли?

— Так, — согласился Павел.

— Ты — подозреваемый, — заключил Жора. — Знаешь, как с подозреваемыми разговаривают в милиции? Держись от милиции подальше. До тех пор хотя бы, пока я сам не разберусь с твоим взрывом. Понял?

— Понял, — нажал отбой Павел и замер. За спиной у него кто-то стоял. Он не слышал ни звука, ни чужого запаха, но явственно ощущал тяжелый взгляд на собственной спине.

— Кто тут? — спросил он и начал медленно подниматься, одновременно нащупывая в кармане короткий нож.

Звук, который он услышал, напоминал свист воздуха из-под отжатого ниппеля. Незнакомец стоял в дверях. В секунду Павел успел рассмотреть коротко остриженную голову на крепкой шее, сглаженные, невыразительные черты лица, черные очки с круглыми стеклами, серый костюм и черную воронку шириной в два пальца, направленную в его сторону. В следующее мгновение воздух в комнате сгустился, подернулся пунктиром оранжевых искр, и тяжелый удар потряс Павла. Его словно накрыло взрывной волной. В глазах у него потемнело, и только по боли в спине и звону Павел понял, что проломил дверцу стенного шкафа. Дыхание перехватило, в висках заломило невыносимой болью, в носу захлюпала кровь, но за миг до того, как вместе с гортанным возгласом незнакомца «Дрянь!» удар повторился, Павел успел метнуть нож. Второй удар он перенес легче, хотя стенному шкафу явно пришел конец. Левая рука защитила глаза, и, глотая в обломках шкафа кровь, Павел успел рассмотреть гримасу на лице незнакомца и свой нож, вошедший в его плечо над ключицей. Незнакомец выдернул нож, уронил его на пол, еще раз повторил «Дрянь!», сорвал что-то с шеи и, осыпавшись черными хлопьями, растворился в воздухе.

05

С ребенком сразу не вышло. Сначала, мрачнея день ото дня, Томка сама ходила по врачам, потом начала таскать Павла. Заставляла его сдавать мыслимые и немыслимые анализы, отправляла на разнообразные, порой малоприятные процедуры, даже устроила таинственную магнитно-резонансную томографию, несмотря на недоумение Павла: а это-то к чему? Он уже начал наводить справки насчет возможного усыновления брошенного ребенка, когда однажды Томка выскочила из фитнес-центра чуть утомленная, но с бодрой улыбкой. Прыгнула в машину, чмокнула Павла в щеку и торжествующе потрясла вакуумной упаковкой с парой десятков пластиковых баночек. Внутри зашуршали белые крапинки.

— Все будет хорошо. — В ее голосе слышалось облегчение, — Была у очень хорошего врача. У очень хорошего. Как он ржал, когда я рассказала, на какие мучения я тебя обрекла! Сказал, что за такого терпеливого мужа надо держаться руками, ногами и зубами.

Она обняла Павла, чмокнула в щеку, шутливо зарычала, прикусив уголок его воротника, и вдруг заплакала.

— Ты что? — Он поймал ее за щеки, уперся переносицей в лоб, слизнул слезу со щеки, — Ты что? Я с тобой!

— Я знаю. — Она спрятала лицо в ладони, стерла слезы, постаралась улыбнуться. — Дурак! Я от радости плачу, у нас все в порядке. У тебя-то уж точно, здоровее, чем ты, не бывает! Доктор так и сказал. Прописал кое-что. Это, конечно, все ерунда, гомеопатия, для самовнушения, можно сказать, но главное не в этом. У меня… — Она, запинаясь, произнесла что-то непонятное, — Ну если перевести на общегражданский — повышенный тонус, здоровья слишком много. Нужно просто постараться — и все получится. Может быть, через год, может быть, через два. Не нужно только торопить природу. Врач так и сказал: через два годика приглашайте на крестины. Если не сладится, плачу тысячу зеленых. Если не вам рожать, так кому тогда? Ты понял?

— Как зовут врача? — спросил Павел.

— Тебе зачем? — Она удивленно подняла брови.

— На всякий случай. — Он запустил руку в ее волосы. — Если что, тысяча зеленых уже в кармане. Знаешь, Дюков всегда так на футбол ставит. Болеет за наших, а рублем голосует за соперника. И ведь по-любому не внакладе. Жаль только, чаще в деньгах выгадывает. Когда стараться начнем?