Мальтийский сокол - Дэшил Хэммет

В десять минут десятого появился Джоэл Кэйро — он шел по Джиари-стрит своей смешной прыгающей походкой. Частного детектива он заметил, только когда тот дотронулся до его плеча. Кэйро на миг удивился, но потом вспомнил:

— Ах да, вы ведь видели театральный билет.

— Угу. Я вам хочу показать кое-что. — Спейд подвел его к краю тротуара, где было меньше народу. — Вон, видите мальчишку в кепочке у ресторана Маркарда?

Кэйро промямлил: «Понятно» — и бросил взгляд на свои часы. Потом посмотрел на другую сторону Джиари-стрит, затем перевел взгляд на театральную афишу прямо перед собой и только после этого искоса и незаметно оглядел мальчишку в кепочке, его мертвенно-бледное лицо с густыми ресницами, скрывавшими опущенные глаза.

— Кто это? — спросил Спейд.

Кэйро взглянул на него с улыбкой.

— Понятия не имею.

— Он ходит за мной по всему городу.

Кэйро облизал нижнюю губу и спросил:

— В таком случае разумно ли, чтобы он видел нас вместе?

— Откуда я знаю? — ответил Спейд. — Все равно уже увидел.

Кэйро снял шляпу, пригладил волосы рукой в перчатке, водрузил шляпу на место и сказал чистосердечно:

— Я даю вам слово, мистер Спейд, что я не знаю его. Даю вам слово, что не имею с ним ничего общего. Клянусь, что не искал ничьей помощи, кроме вашей.

— Так, может быть, он из другой компании?

— Возможно.

— Я просто хотел узнать, не огорчит ли вас, если я сделаю ему «бо-бо», когда он мне надоест.

— Поступайте, как считаете нужным. Мне он совершенно безразличен.

— Ясно. Спектакль начинается. Всего хорошего, — сказал Спейд и пошел на остановку трамвая, идущего в западном направлении.

Молодой человек в кепочке сел в тот же трамвай.

Спейд сошел на Хайд-стрит и отправился домой. В квартире ничего вроде бы не изменилось, но следы обыска нельзя было не заметить. Умывшись и надев чистую сорочку, Спейд вышел из дому, дошел до Саттер-стрит и снова сел на трамвай. Там же оказался и молодой человек.

За шесть кварталов до пансиона «Коронет» Спейд сошел с трамвая и нырнул в вестибюль высокого коричневого жилого дома. В вестибюле он нажал на три кнопки автоматического замка входной двери. Замок зажужжал и открылся. Миновав лестницу и лифт, Спейд углубился в длинный желтый коридор, добрался до задней двери, запертой на английский замок, открыл ее и попал в узкий двор. Двор выходил на темную улочку, по которой Спейд прошел пару кварталов до Калифорния-стрит. Когда он входил в «Коронет», было около половины десятого вечера.

Бриджид О'Шонесси так обрадовалась, увидев Спейда, словно уже и не надеялась увидеть его когда-либо. На ней было сатиновое платье модного в тот сезон голубого оттенка с желтыми бретельками; чулки и туфли были того же модного цвета.

Кремово-красная гостиная была на сей раз в идеальном порядке; ее оживляли цветы в больших черно-серых керамических вазах. В камине горели три небольших неошкуренных полена. Пока она вешала в прихожей его шляпу и плащ, Спейд задумчиво смотрел на огонь.

— Я надеюсь, вы принесли хорошие новости? — спросила она, вернувшись в гостиную. Улыбка не могла скрыть ее тревогу, и, ожидая ответа, она даже затаила дыхание.

— Мы не будем афишировать то, что пока неизвестно широкой публике.

— Полиция не узнает обо мне?

— Нет.

Она радостно вздохнула и села на ореховую кушетку. Лицо ее сделалось спокойным, тело расслабилось. Потом она улыбнулась и одарила его обожающим взглядом.

— Как вам это удалось? — спросила она.

— В Сан-Франциско почти все можно купить или взять силой.

— Вы, наверное, рисковали? Прошу вас, садитесь, пожалуйста. — Она подвинулась, освобождая ему место рядом с собой на кушетке.

— Я не имею ничего против разумного риска, — сказал он почти без рисовки.

Он встал около камина и принялся совершенно откровенно разглядывать девушку изучающим, оценивающим взглядом.

Она слегка зарделась от такой бесцеремонности, но в целом владела собой лучше, чем раньше; впрочем, застенчивое выражение глаз, которое так шло ей, она сохранила. Он постоял у камина ровно столько, чтобы стало ясно, что он пренебрег приглашением сесть с ней рядом, и только потом подошел к кушетке.

— Вы ведь совсем не такая, — сказал он, садясь, — какой хотите казаться.

— Я не совсем понимаю, что вы имеете в виду, — сказала она своим глухим голосом, недоуменно глядя на него.

— Вы ведете себя как школьница, — объяснил он, — все эти заикания, стыдливый румянец и прочее.

Она покраснела и ответила быстро, потупившись:

— Сегодня я уже говорила вам, что порой настолько дурно себя вела, что вам это даже трудно представить.

— Это как раз то, что я имею в виду, — заметил он. — Сегодня вы уже говорили мне это теми же самыми словами и тем же тоном. Вы все это уже выучили наизусть.

После минутного замешательства, которое чуть было не закончилось слезами, она засмеялась и сказала:

— Прекрасно, мистер Спейд, я действительно не та, за кого выдаю себя. На самом деле мне восемьдесят лет, я несносная карга и работаю сталеваром. Но раз уж я так сжилась со своей маской, вы не обидитесь, если я не сразу откажусь от нее?

— Не обижусь, — заверил он ее. — Но вот если вы действительно так невинны, тогда у нас с вами ничего не получится.

— С невинностью покончено, — пообещала она, приложив руку к сердцу.

— Сегодня вечером я виделся с Джоэлом Кэйро, — сказал он как бы невзначай.

Игривость ее как ветром сдуло. В глазах мелькнул страх. Вытянув ноги, Спейд рассматривал свои ботинки. На лице его не было и тени мысли.

После долгого молчания она с трудом выдавила из себя:

— Вы… вы знакомы с ним?

— Я виделся с ним сегодня вечером. — Не глядя на нее, Спейд говорил все тем же светским тоном. — Он собирался в театр.

— Вы хотите сказать, что говорили с ним?

— Всего пару минут, пока не прозвонили к началу спектакля.

Она встала с кушетки и поправила кочергой поленья в камине. Потом чуть подвинула статуэтку на полке камина, подошла к столику в углу комнаты и взяла пачку сигарет, поплотнее задернула занавеску и возвратилась на прежнее место. Лицо ее теперь было спокойным и даже беззаботным.

Спейд усмехнулся:

— Вы неподражаемы.

Выражение ее лица не изменилось. Она тихо спросила:

— Что он сказал?

— О чем?

— Обо мне.

— Ничего. — Спейд повернулся и протянул ей зажигалку.

— Ну так что он сказал? — спросила она с игривым нетерпением.

— Он предложил мне пять тысяч долларов за черную птицу.

Она вздрогнула, нервно откусила зубами конец сигареты и, бросив быстрый тревожный взгляд на Спейда, отвернулась.

— Вы не хотите снова пошевелить поленья в камине или поправить что-нибудь в комнате? — спросил он ленивым тоном.

Она весело засмеялась, бросила сломанную сигарету в пепельницу и взглянула на него ясными и веселыми глазами.

— Нет, не хочу. А что вы ему ответили?

— Пять тысяч долларов — немалые деньги.

Она улыбнулась, но он смотрел на нее серьезно, и улыбка ее стала меркнуть, а потом и вовсе исчезла. Лицо ее приняло удивленный и обиженный вид.

— Вы ведь не собираетесь принимать его предложение? — спросила она.

— А почему бы и нет? Пять тысяч долларов — немалые деньги.

— Но, мистер Спейд, вы обещали помочь мне. — Она схватила его за рукав. — Я доверилась вам. Вы не смеете… — Она замолчала, отпустив его рукав, и нервно сжала руки.

Спейд мило улыбнулся, глядя в ее встревоженные глаза.

— Давайте не будем уточнять, насколько вы мне доверились, — сказал он. — Я обещал вам помочь — что верно, то верно, но я не помню, чтобы вы хоть мельком упоминали каких-нибудь черных птиц.

— Но, видимо, вы и сами знали, иначе… иначе вы не заговорили бы об этом. Во всяком случае, теперь-то вы знаете. Вы не станете… вы не можете… так поступить со мной. — Глаза ее молили, сияя небесной синевой.

— Пять тысяч долларов — немалые деньги, — повторил он в третий раз.

Она подняла плечи, развела руки и бессильно уронила их, признавая свое поражение.

— Немалые, — согласилась она тихим потухшим голосом. — Эта сумма много больше той, которую я могла бы предложить вам, если бы вступила в торг за вашу лояльность.

Спейд засмеялся. Смех его был отрывистым и горьким.

— И это говорите вы! — сказал он. — Что я получил от вас, кроме денег? Может быть, ваше доверие? Или искренность? Или хоть какую-то помощь в решении ваших же проблем? Разве вы сами не пытались приобрести мою лояльность исключительно за деньги?! И если уж я продаю свою лояльность за деньги, то почему бы мне не поработать на того, кто больше платит?

— Я отдала вам все деньги, что у меня были. — В ее широко раскрытых глазах стояли слезы. Говорила она хрипло и с дрожью в голосе. — Я отдала себя на вашу милость, признавшись, что без вашей помощи я пропаду. Что же еще? — Она вдруг придвинулась к нему и истерично крикнула: — А может, я могу купить вас своим телом?