Самые знаменитые истории любви войны 1812 года - Евсей Гречена

— Или сын! — возразил Первый консул. — Ия держу заклад, что мадам Жюно родит мальчика.

Наполеон и Жозефина действительно стали крестными отцом и матерью дочери Жюно, которую родители назвали конечно же Жозефиной. Кстати, по понятным причинам, Жозефинами назвали своих дочерей Бертье, Виктор, Даву, Ланн и многие другие ближайшие сподвижники Наполеона.

Тем фактом, что родилась девочка, а не мальчик, был, как ни странно, очень недоволен и отец Жюно. Когда ему предложили благословить внучку, он проворчал с досадой:

— Стоило столько кричать, чтобы родить дрянную девчонку! Что муж ваш станет делать с этой крикуньей? А Первый консул? Разве для того женит он своих генералов, чтобы не иметь мальчиков!

Впоследствии, давая портрет маленькой Жозефины, Лора писала:

«Старшая дочь моя очень походит на своего отца. В день ее рождения и в следующий день сходство это было так поразительно, что даже изумляло. Казалось, что это лицо Жюно в уменьшительном зеркале».

В честь этого знаменательного события Лора получила от Наполеона в подарок дорогое жемчужное ожерелье, а Жюно — дом в Париже на Елисейских Полях.

Но беспечная радость молодых Жюно была недолгой. В феврале 1802 года умерла мать Лоры. Впоследствии она вспоминала: «Мать моя жестоко страдала; болезнь, которая в конце концов свела ее в гроб, уже тяготила ее всеми своими мучениями. Выезжая очень редко, маменька почти целый день проводила в своих креслах, а вечером принимала друзей, приезжавших развлекать ее. Одной из самых усердных посетительниц была мадам Казо, привязанная к моей матери узами нежной дружбы».

Жюно был с мадам Пермон в очень хороших отношениях; она же считала его, наряду с Лорой и ее старшим братом Альбертом, своим сыном. Смерть мадам Пермон омрачила супругам Жюно радость от пополнения в их семействе.

Весной 1803 года обострились отношения Франции и Англии, а 12 мая дипломатические отношения между двумя странами были порваны, и началась война без войны, своеобразный поединок льва и кита, ибо Франция не имела сильного флота, а Англия — относительно сильной сухопутной армии.

Жюно в это время был озабочен совсем другими проблемами. В день объявления войны 12 мая 1803 года у супругов Жюно родилась вторая дочь Мария-Антуанетта-Констанция.

Летом 1803 года мадам Бонапарт находилась на лечении в Пломбьере, а Наполеон со своей многочисленной свитой пребывал в своем загородном дворце в Мальмезоне.

По утверждению исследовательницы личной жизни Наполеона Гертруды Кирхейзен, общество устраивало там спектакли, охоты и развлекалось самыми разнообразными играми. «Вечером все страшно усталые ложились в постель и засыпали крепким, беспечным сном молодости, каким наслаждалась и двадцатилетняя губернаторша[7] Парижа мадам Жюно».

И вот однажды утром Лора проснулась от шума в ее комнате. Было всего пять часов утра, а Наполеон уже стоял у ее постели. Затем он сел рядом с удивленной Лорой и начал невозмутимо читать какие-то письма. Бедняжка не знала, что и подумать «об этом странном госте, который выбирает спальню молодой женщины для того, чтобы читать свою корреспонденцию».

Подобные визиты происходили несколько дней подряд, причем с каждым разом Наполеон становился все фамильярнее, он даже несколько раз щипал ее за ногу сквозь одеяло. Недоумение Лоры росло, хотя она прекрасно догадывалась, что скрывается за этими посещениями.

Самому Жюно запрещалось покидать Париж без особого на то разрешения Первого консула, но Лора решила уговорить мужа нарушить запрет, не выдавая, правда, настоящей причины этого своего желания. Она заранее была в восторге от того, какое удивленное лицо будет у Наполеона, когда на следующее утро он увидит Жюно в постели рядом с ней, и почти не могла спать от возбуждения.

Утром Наполеон по обыкновению вошел в спальню Лоры.

Кто из двух мужчин был более поражен — Наполеон или Жюно, — трудно сказать, во всяком случае муж осведомился, что понадобилось Первому консулу делать в спальне его жены в такой ранний час утра.

— Я хотел разбудить мадам Жюно на охоту, — последовал ответ Наполеона, который не преминул бросить плутовке яростный взгляд. — Но я вижу, — продолжал он, — что она нашла другого, кто разбудил ее еще раньше. Я мог бы наказать вас, Жюно, потому что вы здесь без разрешения.

— Генерал, если когда-нибудь поступок был более достоин извинения, то это в данном случае. Если бы вы могли вчера видеть здесь эту маленькую сирену, как она пускала в ход свои чары и способы обольщения, чтобы убедить меня остаться здесь, то вы, несомненно, простили бы меня.

— Ну, хорошо, я прощаю тебя и даже охотно. Мадам Жюно одна будет наказана. Чтобы доказать тебе, что я на тебя не сердит, я позволю тебе ехать вместе с нами на охоту.

С этими словами Наполеон удалился. «Днем во время охоты он имел очень оживленную беседу с молодой неподатливой губернаторшей, во время которой он несколько раз назвал ее дурочкой».

Остается только поражаться невинному цинизму двадцатилетней женщины, так «подставившей» своего мужа. Хотя, конечно, не исключено, что вышеописанный эпизод, передающийся историками со слов самой Лоры (она оставила после себя великолепные многотомные воспоминания, об истории создания которых будет рассказано ниже), является лишь плодом фантазии писательницы. Дело в том, что на закате жизни она осталась без средств к существованию и, вполне вероятно, такими вот пикантными подробностями желала привлечь по возможности больше читателей к своим литературным изысканиям, а заодно и погреть лишний раз свое самолюбие в лучах славы и интимного внимания (пусть даже и самолично придуманного) одного из ярчайших персонажей французской истории.

Вопрос о том, была ли действительно мадам Жюно любовницей Наполеона, так и остается открытым.

Писатель Ги Бретон посвятил этому целую главу своей книги «Наполеон и женщины». Вот небольшой отрывок из этой главы:

«Правдива ли история, рассказанная мадам д’Абрантес? Завершилась ли неудачей любовная атака Первого консула? Современные историки до сих пор отказываются верить в это.

Вся глава “Мемуаров”, которую я вам сейчас вкратце пересказал, написана, как мне кажется, с одной лишь целью: объяснить приход Бонапарта в комнату Лоры в то утро, когда там находился Жюно.

С другой стороны, следует обратить внимание на один примечательный факт: приключение в Мальмезоне произошло летом 1801 года. А 6 сентября Бонапарт, у которого после описанной Лорой сцены явно не было никаких оснований быть любезным с семейством Жюно, вручил им тридцать миллионов франков (триста тысяч современных французских франков).

Кроме того, уточняет Жан Саван, бригадный генерал Жюно был произведен, без особых на то оснований, в чин дивизионного генерала. Позднее, уже во времена Империи, он ежегодно получал семьдесят пять миллионов старых франков.

Вряд ли мужчина будет так щедр с женщиной, которая его отвергла. А посему мы можем допустить, что Бонапарт приходил по утрам к мадам Жюно не только для того, чтобы разбирать там почту, но и для того, чтобы начинать день с занятия более приятного, чем разработка планов предстоящих баталий».

Все в рассуждениях Ги Бретона кажется на первый взгляд очень убедительным, если исходить, как и их автор, из того, что вышеописанное приключение в Мальмезоне произошло летом 1801 года. Однако есть авторы, например та же Гертруда Кирхейзен, которые точно указывают, что события происходили летом 1803 года.

Вообще Ги Бретон в своих многочисленных любовно-исторических произведениях демонстрирует удивительное пренебрежение к цифрам и датам. В той же приведенной нами главе, например, он пишет, что Лора Пермон вышла замуж за Жюно в двадцать лет. Это явное противоречие, ибо Лора родилась в 1784 году, а вышла замуж за Жюно не в 1804 году, а значительно раньше — в 1800-м.

Даже небольшая перестановка дат переворачивает рассуждения и выводы писателя с ног на голову. Ибо всего через несколько месяцев после описанных событий, в самом начале 1804 года, Жюно сначала был отправлен из Парижа в небольшой городок Аррас, что следует рассматривать как явное понижение, а затем, вопреки ожиданиям, не был включен в число тех, кто получил маршальские жезлы. Если это рассматривать, следуя бретоновской логике, как «щедрость» добившегося своего мужчины, то тогда Наполеон точно «приходил по утрам к мадам Жюно не только для того, чтобы разбирать там почту». Мы же останемся при нашем мнении, изложенном выше.

Жюно и его супруга с самого начала стали вести светский образ жизни инив чем себе не отказывали. А могли они довольно многое. Воистину, богатство, не доставшееся с рождения, а «свалившееся» уже в зрелом возрасте, лишает рассудка.