Водоворот - Ольга Грибова

Я с затаенным восхищением, граничащим с завистью, следил за тем, как Эмми, ничуть не напрягаясь, подняла мотоцикл за переднее колесо и легко передвинула его в сторону, словно это не настоящий двухколесный тяжеловес, а подделка из папье-маше. Порой эта необузданная сила пугала. Вот и сейчас я ощутил, казалось бы, ничем не спровоцированную тревогу.

— С кем ты говорила на улице?

Эмми стояла спиной ко мне, но я заметил, как напряглись худенькие плечи, хотя работы по разгребанию мусора она не прервала.

— С чего ты взял, будто я с кем-то говорила? — спросила девушка беззаботно. Но за внешней раскованностью и непринужденностью голоса скрывалась еле различимая нотка досады.

— Мне показалось, что я слышал чей-то голос.

Медный таз с оглушительным звоном упал на пол и сундук, наконец, получил долгожданную свободу. Схватившись за железное кольцо на крышке, и отталкивая стройной ногой мешающиеся предметы, Амаранта вытянула ящик на середину чердака. Сколько же изящества и пластичности было в каждом её мимолетном движении! Точно она не тянула грязный, покрытый паутиной сундук, а делала изысканные па перед взыскательной публикой. Эмми вся дышала волшебной грацией, тягучей, елейной прелестью. Одна её тень, тонкой, рельефной полосой падающая на давно немытый пол, была способна свести с ума.

— Ты прав, — не глядя на меня, прокомментировала Амаранта мои последние слова, — тебе показалось.

На секунду она оторвала взгляд от вожделенного сундука и посмотрела в мою сторону, будто пытаясь угадать, поверил ли я. Улыбаясь как можно более очаровательно, я опустился на колени рядом с Амарантой. Она тут же расслаблено выдохнула, снова сосредоточившись на сундуке. Кажется, мне удалось убедить её в том, что инцидент исчерпан, и она почти сразу позабыла о неприятном разговоре. Жаль, что я не мог так же спокойно относиться к случившемуся. Чтобы Эмми не говорила, сегодня на улице я совершенно точно слышал два голоса и, естественно, не собирался оставлять этот вопрос нерешенным. Если она не хочет сама сказать правду, придется выяснить её каким-нибудь другим способом.

С гулким грохотом крышка сундука откинулась назад, выставив на всеобщий обзор забитое бумагой нутро. Пожелтевшие страницы газет, ровные стопки рассыпающихся в труху писем, фотографии с изъеденными временем краями — вот сокровища, которые так бережно хранил старый сундук. Эмми запустила руки в этот ворох макулатуры, достала одну из стопок и положила себе на колени. Давно никем не тревожимая бумага зашелестела в её тонких пальчиках, распространяя вокруг запах чернил и плесени.

Мой маленький темноволосый ангел нахмурился, внимательно вчитываясь в строчки выбранного наугад письма. Уголки её полных губ слегка приподнялись в еле заметной улыбке. Моё сердце вдруг сжал непонятно откуда взявшийся страх. Глупая, нелепая и абсолютно невыносимая мысль прокралась в голову. Внезапно я четко представил, что станет со мной, если Амаранта покинет меня.

— Как интересно, — прошептала Эмми, протягивая мне письмо, которое только что прочла. — Смотри, это личная переписка первых хозяев особняка.

Заметив выражения моего лица, она удивленно заморгала.

— Что-то случилось?

— Ты бы смогла уйти? — спросил я, поддавшись внезапному порыву.

— Куда?

— От меня.

Эмми раздосадовано вздохнула.

— Что за глупый вопрос? Конечно же, нет.

— Я должен быть уверен.

— Мне что поклясться на крови? — возмутилась Амаранта.

— Нет, — я помотал головой, — на крови не обязательно. Клятва перед Богом вполне сгодится.

Несколько секунд Амаранта пораженно изучала моё лицо, пытаясь отыскать в нем ответ, и, наконец, неуверенно спросила:

— Мне показалось или ты только что сделал мне предложение?

Осознавая неподходящую обстановку темного, сырого, покрыто пылью и паутиной чердака, я все же не мог остановиться.

— Если и так, ты бы согласилась?

— Ну, уж нет, — Эмми недовольно сморщила носик. — Где мой ужин при свечах, приятная музыка, цветы, кольцо, в конце концов? Давай, оставим пока этот разговор, — поспешно произнесла она, скрывая, как мне показалось, под маской романтической девушки более глубокие мотивы.

— Как скажешь, — я пожал плечами, в свою очередь за внешним спокойствием маскируя уязвленное самолюбие и массу плохих предчувствий.

Пробегая невидящим взором очередное письмо, думал произошедшем между нами разговоре. Конечно, Амаранта не ответила полным и безоговорочным «нет», но я рассчитывал на другую реакцию с её стороны. Весь мой жизненный опыт подсказывал: когда делаешь любимой и главное любящей девушке предложение выйти замуж, она радостно соглашается. Разве нет? Что же в эти последнее несколько недель изменилось между нами, если Эмми перспективу брака со мной начала воспринимать так болезненно? Этот вопрос требовал немедленно решения, потому что я чувствовал: Амаранта ускользает от меня, как мираж тает в сумерках угасающего дня.

Глава 6. Дела давно минувших дней

В коридоре второго этажа послышались шаги и перешептывание. Судя по всему, это Дима и Ксюша, закончив со своей частью задания, отправились на мои поиски. Сквозь распахнутую дверь чердака я видел, как к нам приближается прыгающий луч света. Похоже, Димка в отличие от меня не поленился и все-таки сбегал за фонарем.

— Ну, вы куда пропали? — фигура брата угадывалась в дверном проеме где-то по ту сторону яркого светового пятна.

— Если не хочешь нас ослепить, лучше опусти фонарь, — попросил я, прикрывая глаза рукой.

Димка отвел фонарь в сторону, и я смог рассмотреть Ксюшу, притаившуюся у него за спиной.

— Как успехи? — косясь на сундук с письмами, поинтересовался брат.

— Эхолокатор ничего не показал, но зато мы нашли кучу бумажек, — я кинул очередное письмо в стопку прочитанных и потянулся, разминая затекшие мышцы.

— Значит, нам больше повезло, — улыбнулась Ксения. — Эхолокатор показал колебания магнитногофона у печи.

— Это там где стоят фотографии мертвых детей?

— Какие фотографии? — вскинула голову Эмми, которая прибывала в неведении относительно недавней находки.

Дима всего за пару секунд выложил ей все, что нам было известно. Амаранта внимательно выслушала, но от комментариев воздержалась. Прихватив непрочитанные письма, мы отправились на первый этаж. Но прежде чем спуститься вниз, я тщательно запер чердак, повинуясь необъяснимому чувству тревоги. Пусть воспоминания и дальше прибывают там, где мы их обнаружили.

Движимые любопытством, мы собрались у печи. Фотографии выглядели вполне невинно. Даже дети, которые, как мы знали, давно умерли, казались всего-навсего милыми карапузами, но уж никак не кровожадными призраками, гуляющими по дому.