Тайна Желтой комнаты - Гастон Леру

И репортер устремился из комнаты, обезумев от мысли, что знаменитый Фред может раньше него добиться решения этой загадки.

Я догнал его уже на пороге павильона.

— Успокойтесь, — сказал я, — разве вы недовольны?

— О, — признался он, глубоко вздохнув, — я очень доволен и обнаружил массу интересных вещей.

— Морального или материального порядка?

— Некоторые морального, а одна определенно материального, вот эта, например.

Он быстро вытащил из кармана лист бумаги, засунутый туда во время экспедиции под кровать, и развернул его. На листке я увидел белокурый женский волос.

VIII. Судебный следователь допрашивает мадемуазель Станжерсон

Через пять минут, когда Жозеф Рультабиль склонился к следам, обнаруженным в парке под окнами вестибюля, к нам подбежал один из служителей замка и крикнул Роберу Дарзаку, выходившему из павильона:

— Господин Робер, судебный следователь собирается допрашивать мадемуазель Станжерсон!

Дарзак наспех извинился перед нами и бросился бежать по направлению к замку, слуга побежал за ним.

— Если умирающая заговорила, это может быть интересно, — заметил я.

— Мы должны все знать, — ответил мой друг, — идемте в замок.

Он увлек меня за собой, но дежуривший в вестибюле первого этажа жандарм преградил нам путь на лестницу. Мы вынуждены были ждать.

А в комнате жертвы в этот момент происходило следующее.

Домашний врач, полагая, что мадемуазель Станжерсон чувствует себя несколько лучше, но опасаясь, что она вновь потеряет сознание и допросить ее не удастся, счел своим долгом предупредить судебного следователя, и этот последний решил немедленно приступить к краткому допросу.

На допросе присутствовали господин Марке, его секретарь, господин Станжерсон и врач. Позднее, во время процесса, я раздобыл текст этого допроса. Вот он, со всей своей юридической сухостью.

Вопрос: Можете ли вы, мадемуазель, не утомляясь, сообщить нам некоторые подробности ужасного нападения, жертвой которого вы стали?

Ответ: Я чувствую себя значительно лучше и расскажу вам все, что знаю. Войдя в свою комнату, я не заметила ничего необычного.

В. Извините, мадемуазель. Если позволите, я буду задавать вам вопросы, а вы будете отвечать. Это утомит вас меньше, чем длинный рассказ.

О. Хорошо.

В. Что вы делали в течение дня? Я хочу это знать как можно подробнее и проследить все ваши поступки. Я не требую от вас слишком многого.

О. Я встала поздно, часов в десять. Мой отец и я вернулись накануне поздно ночью, так как присутствовали на обеде и приеме, данном президентом республики в честь делегатов Филадельфийской Академии наук. В половике одиннадцатого, когда я вышла из моей комнаты, отец уже сидел за работой в лаборатории. Мы проработали вместе до двенадцати часов, затем совершили получасовую прогулку по парку. После завтрака в замке мы вновь погуляли, как всегда, до половины второго и вдвоем вернулись в лабораторию. Там мы застали горничную, убиравшую мою спальню, и я вошла в Желтую комнату, чтобы дать несколько несущественных распоряжений прислуге, которая тотчас же оставила павильон, а мы с отцом приступили к работе. В пять часов мы вышли, чтобы снова прогуляться и выпить чаю.

В. Уходя в пять часов, вы заходили в вашу комнату?

О. Нет, туда заходил мой отец. Я попросила его взять мою шляпу.

В. Он не заметил там ничего необычного?

Господин Станжерсон. Я ничего не заметил.

В. Во всяком случае, ясно, что в этот момент убийцы под кроватью еще не было. Уходя, вы не запирали комнату на ключ?

Мадемуазель Станжерсон. Нет, для этого не было никаких оснований.

В. Сколько времени вы отсутствовали в павильоне на этот раз?

О. Примерно около часа.

В. Несомненно, в течение этого часа преступник и забрался в павильон. Но как? Это неизвестно. В парке найдены следы шагов, которые идут от окна вестибюля, но следов, которые бы вели к вестибюлю, не обнаружено. Вы не заметили, когда выходили с отцом, окно вестибюля было открыто?

О. Я не помню.

Господин Станжерсон. Оно было закрыто.

В. А когда вы вернулись?

Мадемуазель Станжерсон. Я не заметила.

Господин Станжерсон. Оно все еще было закрыто. Я помню это очень хорошо, так как, вернувшись, громко сказал: «Во время нашего отсутствия дядюшка Жак мог бы открыть окно и проветрить помещение».

В. Странно, странно. Припомните, господин Станжерсон, что дядюшка Жак, пока вас не было, открыл его, прежде чем уйти. Итак, вы вернулись в лабораторию в шесть часов и снова приступили к работе?

Мадемуазель Станжерсон. Да, господин судебный следователь.

В. И после этого вы больше не оставляли лабораторию, до того как ушли в свою комнату?

Господин Станжерсон. Ни я, ни моя дочь. У нас была срочная работа, и мы не могли терять ни минуты. Поэтому мы ни на что не обращали внимания.

В. Вы обедали в лаборатории?

О. Да, по той же причине.

В. Вы обычно обедаете в лаборатории?

О. Мы там обедаем довольно редко.

В. Преступник мог знать, что этим вечером вы будете обедать в лаборатории?

Господин Станжерсон. Боже мой! Я этого не думаю, мы решили обедать в лаборатории уже около шести часов вечера, когда возвращались в павильон. В это время ко мне подошел сторож, попросивший пройти с ним в лесок, который я намеревался срубить, но я торопился, и мы отложили вопрос на завтра. Тогда-то я и попросил сторожа, который должен был пройти мимо замка, предупредить дворецкого, что мы собираемся обедать в лаборатории. Сторож отправился выполнять мое поручение, а я присоединился к дочери, которой еще раньше передал ключ от павильона. Она оставила ключ с наружной стороны двери и уже работала.

В. В котором часу вы, мадемуазель, вошли в спальню, оставив продолжавшего работать отца в лаборатории?

Мадемуазель Станжерсон. В полночь.

В. Дядюшка Жак заходил в течение вечера в Желтую комнату?

О. Чтобы закрыть ставни и зажечь ночник, как обычно.

В. Он ничего подозрительного не заметил?

О. Старик сказал бы нам об этом. Дядюшка Жак честный человек и очень меня любит.

В. Вы утверждаете, господин Станжерсон, что после этого дядюшка Жак не покидал лаборатории? Что он все время оставался с вами?

О. Я уверен в этом. На этот счет у меня нет никаких сомнений.

В. Мадемуазель, когда вы вошли в вашу комнату, то сразу же закрыли дверь на замок и задвижку. Сколько предосторожностей! А ведь вы знали, что и отец, и слуга находятся здесь, рядом. Вы чего-то боялись?

Мадемуазель Станжерсон. Мой отец должен был вскоре отправиться в замок, а дядюшка Жак пойти спать. И потом, мне действительно было как-то не по себе.

В. Настолько, что вы взяли револьвер дядюшки Жака, ничего ему не сказав?

О. Это правда. Я не хотела никого пугать, тем более что мои страхи могли оказаться просто смешными.

В. Чего же вы боялись?

О. Я не могу вам точно ответить. Вот уже несколько ночей мне казалось, что я слышу шум, иногда шаги или треск ветвей. В ночь перед покушением, ложась спать около трех часов после нашего возвращения из Елисейского дворца, я остановилась у окна, и мне показалось, что я вижу тени…

В. Сколько теней?

О. Две тени, которые двигались вокруг пруда, затем луна зашла, и я больше ничего не видела. Все годы в это время я уже переселялась в замок и возвращалась к своим зимним привычкам. Но в этот раз я решила оставить павильон только после того, как мой отец подведет для Академии итоги своих работ по распаду материи. Я не желала, чтобы окончанию этого фундаментального труда помешали какие-нибудь перемены в нашем укладе. Оставалось всего несколько дней, и я не хотела рассказывать отцу о своих страхах, не рассказала я о них и дядюшке Жаку, который мог бы проговориться. Так как я знала, что он прячет свой револьвер в тумбочке, то без затруднений взяла днем оружие, когда старый добряк вышел. Потом я спрятала револьвер в ящике своего ночного столика.

В. У вас были враги?

О. Никаких.

В. Вы понимаете, мадемуазель, что эти необычные предосторожности кажутся очень странными?

Господин Станжерсон. Конечно, дитя мое, вот уж действительно странные предосторожности.

Мадемуазель Станжерсон. Говорю вам, что в течении последних двух ночей я была неспокойна, очень неспокойна.