Белый камень Эрдени - Геннадий Николаев

Помню, первым моим чувством была злость: какого черта вздумалось ей бегать куда-то, когда вот-вот начнется звук! И вечно так: ничего нельзя доверить этим женщинам! Рассвирепевший, я стал громко звать Ирину, кричал во все горло, но только горное эхо мрачно вторило в этой жуткой черной яме. Я стоял в растерянности: кинуться ли на поиски жены или остаться возле прибора. Вдруг небо засветилось, восточный хребет внезапно возник из мрака глухой черной громадой. И в тот же момент раздался звук. Он вырастал, набирая силу. Я приник к прибору ночного видения. На середине озера, среди клочьев тумана, покачивался плот, на нем странно приплясывал, размахивая руками, какой-то человек. Я тотчас узнал его. «Янис! Подлец!» — взревел я. Мне все стало ясно. Я бросился к воде, но тут сильный толчок сотряс землю. Вслед за первым толчком последовал второй, и началось светопреставление: все кругом закачалось, завыло, завизжало. Я упал и покатился по колышущемуся, дергающемуся подо мной склону, — то ли вниз, в озеро, то ли вверх, на зубья дымящегося хребта. Рядом со мной летели, грохотали камни, все затянуло пылью, я почувствовал, что погрузился с головой в воду. Вынырнув, быстро поплыл на середину озера, и с каждым взмахом, с каждым рывком вперед я ощущал все более сильную жажду сделать с Янисом что-то такое, после чего он бы не посмел своевольничать.

Рев, грохот и вой продолжались. Озеро как бы дрожало, мелкие волны беспорядочно плескались, сталкиваясь и гася друг друга. Яркий лунный свет освещал дымящиеся горы, рябую поверхность озера, качающийся лес. Я подплыл к плоту. Яниса нигде не было. Вдруг он вынырнул рядом со мной — с двумя горящими фонарями, в маске, с кислородными баллонами за спиной. От баллонов к маске тянулись гофрированные трубки. Янис дернулся от меня, но не тут-то было: я схватился за эти трубки и стиснул их что было сил. Он завозился в воде и вдруг накинул мне на голову что-то вроде петли. Меня дернуло, шею сдавило, поволокло куда-то, я задыхался, хотел закричать, но не было воздуха. Кажется, я потерял сознание. То, что происходило потом, это так странно и так не связано с настоящим, что утверждать, будто прямо из озера я попал в пещеру, не имею оснований…

8. РАССКАЗЫВАЕТ ИРИНА КРУГЛИКОВА

Никогда бы не поверила, что в человеке, будем говорить конкретно, в данном случае в моем муже, Виталии Кругликове, столько всего запрятано. Я имею в виду «пунктики». Можно вытерпеть его обжорство, его магнитофонные записи, его дурацкие принципы, которые выдумывает сам на свою голову, все можно вытерпеть, но воровство… Чтобы мой муж скатился до такого нет, это уже выше моих сил. Как только исчезли продукты, я тотчас, взглянув в его бегающие глазки, поняла все, то есть что это его работа. Позор, да? А что делать? Вообще Виталий теперь для меня загадка. Как можно за какие-то несколько часов так сильно перемениться? Из доброго, покладистого, демократичного вдруг превратился в злого, хитрого, жестокого…

Особенно меня тревожили его взаимоотношения с Янисом. Их первая стычка произошла в ту ночь, когда появился звук. Как известно, Виталий вернулся к костру позднее всех, подавленный чем-то и с поцарапанным лицом. Я спросила его, где он был и что с ним случилось. Он сидел в палатке и, злобно поглядывая на меня, молча уплетал кашу. Я ждала, что он скажет. Он ел. Тут в палатку просунулся Янис и тоже поинтересовался, что с Виталием. И вдруг Виталий, прижимая к себе миску, отполз в дальний угол и стал ругать Яниса на чем свет стоит — дескать, тот следит за ним, не доверяет, командует, оскорбляет, жалеет для него кусок хлеба, попрекает едой, и так далее и тому подобное. Янис слушал, слушал и тоже не выдержал да как закричит: «Замолчи!» Никогда я не видела его таким. Даже глаза побелели — просто ужас! Ну, думаю, сейчас начнется истерика. Но нет, Янис пересилил себя и спокойно так, но холодно говорит: «Виталий, очень прошу, возьми себя в руки. Понимаешь?»

Второй раз они схватились из-за выбора пути обнаружения источника: Виталий считал, что прежде чем лезть в воду, необходимо провести более тщательные замеры. Янис же из каких-то своих соображений настаивал на немедленном обследовании дна озера по результатам первого замера. Я сказала, что, наверное, прав Янис, потому что кислородные аппараты у нас были, примерное место известно — зачем тянуть? И тут Виталий буквально рассвирепел. Я была поражена. Обычно широкое, добродушное, с круглым вялым подбородком и большими голубыми глазами, его лицо вдруг заострилось, вытянулось, главным образом за счет челюсти, которая опустилась и резко выдвинулась вперед, глаза ушли вглубь, сузились, брови как бы взлохматились и грозными валиками нависли над мрачно горевшими глазками, ноздри раздались, и было видно, как они трепетали. Я со страхом смотрела на него, и внутри у меня буквально выла сирена. С Янисом произошло тоже нечто странное: он присел, попятился и быстро исчез, словно его и не было.

И вот вечером, за два дня до катастрофы, Янис сказал, что хочет со мной поговорить. Мы пошли к озеру. По дороге он предложил не тянуть с поисками, а при следующем же появлении звука искать источник в воде при помощи пеленгатора и с аквалангом. Только пеленгатор надо отделить от треноги и прибора ночного видения, чтобы просто держать в руках. Он был убежден, что озеро является резонатором, в центре которого находится небольшой и, видимо, нетяжелый источник звука, и попросил меня помочь ему проверить в нескольких сечениях профиль дна озера. Я согласилась, мы не откладывая сели на плот и медленно поплыли от одного берега к другому. Я чуть-чуть гребла, Янис при помощи грузила и капроновой веревки следил за изменением глубины. Таким образом мы исследовали озеро по трем направлениям — дно озера представляло собой почти идеальную чашу.

Утром, накануне катастрофы, пока все спали, мы ушли на озеро и договорились, как будем действовать в случае появления звука. Днем он притворится больным, чтобы не вязался Виталий, и перед самым заходом солнца перенесет акваланг и веревку поближе к плоту. А когда стемнеет, демонтирует один пеленгатор. Я должна была прийти на «пристань» и подтянуть к берегу плот, который Виталий еще днем установит на середине озера для наводки приборов ночного видения. После этого я, чтобы не вызывать подозрений, должна буду вернуться к костру и после захода солнца пойти с Виталием на дежурство к ближнему пеленгатору. Если звук появится, я должна буду мчаться со всех ног к «пристани» и страховать Яниса на случай, если что-нибудь случится с аквалангом. Все было расписано как по нотам — единственной нерешенной проблемой оставалась ледяная вода озера: температура стабильно удерживалась в пределах семи-восьми градусов. Ясно, что в такой среде даже тренированные «моржи» более десяти-пятнадцати минут находиться не могут. Тут я увидела воробья, обычного пестренького маленького воробья, и меня осенило: ведь птицы плавают в ледяной воде и не мерзнут, потому что их перья смазаны жиром! Я сказала Янису про подсолнечное масло: перед купанием надо обильно намочить нижнее белье в масле и одеться — жировая прослойка будет прекрасной теплоизоляцией! Он благодарно пожал мне руку. После завтрака, улучив минутку, я стащила все масло, какое у нас было, и спрятала на берегу.