Опер против «святых отцов» - Владимир Черкасов

— Скажи спасибо, что приметы нападавших я с потерпевшего лично снимал. Он точно тебя описал: твои очки с треснувшим левым стеклом он хорошо запомнил.

Валя вздохнул.

— А чего? Денег мы не взяли.

— Куда ж брать, когда парень пушку достал.

— Во-во! — воскликнул Пустяк. — Какое он имеет право огнестрельное оружие носить?

Капитан усмехнулся.

— Лохи вы. Газовый был у него пистолет, причем незаряженный.

— Видишь, Кость, как битые окуляры меня подводят? — загрустил Валя.

— Что слышно по убийству у Меншиковой башни?

— Ходит слух, будто на перо того с попом залетный поставил. Не наши деловые трудились, — уже четко доложил Валя.

— А откуда залетный? Не с востряковских?

— Такое тем более подтвердить не могу.

Махнув рукой, Кострецов зашагал прочь, решив пообедать дома.

Жил он в доме в том самом Архангельском переулке. Проходя мимо Меншиковой башни, Сергей увидел на противоположной стороне от церковного Подворья Никифора. Мужик стоял, победоносно расставив кривые ноги, позыркивая на церковь и терзая одной рукой свою длинную бороду.

Сергей перешел к нему на тротуар и проговорил, подходя:

— Неравнодушен ты к этой церкви.

Никифор скосил на него глаз, прокашлялся. Потом, собрав во рту слюну, смачно плюнул в сторону храма.

— Сатаны! Не церковь теперь это, а лишь музей. — Он утер короткопалыми пальцами усы, воззрился на Кострецова. — Да что ты в леригии понимаешь, ежкин дрын!

Махнул рукой и подбористо направился прочь.

Глава 5

Дома Кострецов критически осмотрел содержимое холодильника. Он обычно набивал его разными полуфабрикатами, чтобы наспех можно было соорудить приличную еду. Но в замоте последних дней из провизии в морозилке осталась лишь пачка пельменей.

Сергей приготовил это незамысловатое блюдо и съел его, запивая пивом. Закурил и набрал номер телефона офиса архимандрита Феогена Шкуркина, полученного от Топкова.

— Добрый день, отец Феоген, — сказал он, когда архимандрит взял трубку, — это капитан милиции Кострецов. Мы с вами после убийства Ячменева познакомились.

— Спаси Господи, — басовито ответил Феоген. — Не очень в таких делах день добрый. Есть какие-то новости по убийству?

— Имеется подозреваемый.

— О, существенно!

— Хотел поговорить на эту тему. Можно к вам подъехать?

— Пожалуйста, товарищ капитан. Только вечером я в командировку уезжаю, поторопитесь.

Кострецов пристегнул подмышечную кобуру, накинул куртку. Сбежал из своей квартирки, которую ему выкроил новый хозяин этажа, по черному ходу на улицу. Там проходными дворами прошел в ОВД, взял машину и отправился в Отдел внешних церковных сношений патриархии в Свято-Данилов монастырь.

В обширном дворе монастыря капитан подивился окружающей старине и стеклянному входу монастырской гостиницы, модерново впаянной среди осадистых стен, взметнувшихся куполов, окошек-бойниц, очевидно келий. Поискал глазами, в каких амбарах тут могут быть табачные залежи, но даже наметанный опер-ский взгляд не смог определить их среди соборного великолепия.

В офисе ОВЦС капитана уже ждали и провели в кабинет Шкуркина, где благость икон органично сочеталась с монастырской опрятностью. Архимандрит же с острыми и удалыми глазками выглядел здесь так же неуместно, как модерн гостиницы на дворе.

Феоген указал Кострецову на стул рядом с его креслом у письменного стола. Когда опер приземлился, Шкуркин вдруг потянул широким носом и весело проговорил:

— Пиво любите?

Смутился капитан:

— Выпил бутылку за обедом.

— Да вы не робейте. Я это к тому, что могу кое-что покрепче предложить. Шампанское «Дом Периньон» например.

Кость замахал руками.

— Я в рабочее время только пиво себе позволяю. И то, когда в отдел не надо возвращаться.

Архимандрит отечески смотрел на него, как бы отчитывая провинившегося сынка.

— Зря от этого шампанского отказываетесь, — пробасил он. — Его французский монах Дом Периньон еще в семнадцатом веке случайно изготовил, а потом в его монастыре начали качественно производить.

— Чего только в монастырях не бывает, — вроде бы рассеянно произнес Кострецов. — Говорят, и табаком орудуют.

Шкуркин внимательно поглядел на него. Капитан решил: достаточно сказал, чтобы вывести Феогена из роли батюшки. Затем он продолжил:

— Так вот, убийца, которого пока не задержали, оказался из востряковской преступной группировки.

— Что вы говорите! — воскликнул Феоген.

— А что? О востряковских наслышаны?

— Не бандиты меня волнуют, а подконтрольная им территория. Ведь в тех краях резиденция его святейшества патриарха. Если востряковские уже на церковном Подворье в столице убивают, то вполне могут и его святейшеству угрозу создать. Хотя… — Архимандрит собрал бороду в кулак и загадочно усмехнулся.

— Вы, отец Феоген, что-то недоговариваете.

Архимандрит пошевелил толстыми губами.

— Уж не знаю, стоит ли эту тему затрагивать? Вы человек светский, а то — наши внутрицерковные дела.

— Какие же секреты могут быть перед оперативником угро, ведущим розыск по делу, в котором вашего компаньона убили? Ячменев, вы указали, патриархии по развитию паломничества помогал.

— Конечно. Буду откровенен. Тайну нашего разговора гарантируете?

— Обязательно. Это, как в церкви, тайна исповеди, — ободрил его Кострецов. Он видел, что Шкуркину не терпится какие-то данные ему выложить.

— Судите сами, товарищ капитан. Востряковские бандиты заказали колокола для звонницы местного храма. На самом большом сделали дарственную надпись от своего имени. Как вам нравится?

— Совсем не нравится, когда уголовники церковь щедро одаривают, а значит — подкупают.

— Ну вот, — сокрушенно вздохнул Феоген.

— Неужели им сам патриарх попустительствует? Должен же он об этом знать, раз неподалеку оттуда живет.

— Господи помилуй! — всплеснул ручищами архимандрит. — Не надо так о его святейшестве. За тот район Подмосковья отвечает викарный епископ Артемий Екиманов.

— Что же он за человек?

Феоген хитро улыбнулся.

— Ну вот. Опять вы в самую сердцевину церковных взаимоотношений вторгаетесь. — Он поддернул широкие рукава рясы. — Сами попробуйте справки навести. А я что могу сказать? Ну, есть такой кощунственный пример. Вот здесь, в Даниловом монастыре, организовал Артемий с некоей Лолой Шубиной некое издательство. Сам патриарх благословил их на роскошное издание сочинений Пушкина. И что же в первом томе вышло? Поэма «Гаврилиада»! Самое богохульное сочинение поэта. Пушкин там над девой Марией издевается, намекает на интимные отношения Богородицы с архангелом Гавриилом, бесом и голубем.

— Такой епископ вполне может и с братками подружиться.

Лицо Феогена радостно озарилось.

— Ну вот. Вы уже начинаете анализировать.

— Уж не предполагаете ли вы, часом, отец Феоген, что если Артемий связан с востряковскими, то и о готовящемся убийстве Ячменева он мог знать? — закинул удочку Кострецов наугад.

Шкуркин от удовольствия даже веки смежил, но пробасил:

— Господи помилуй! Что вы, товарищ капитан, опять такое говорите? О епископе! Ну вот, сразу видно — мирской вы человек.

— Говорю, что думаю. Для меня в расследовании должности или церковные саны роли не играют.

— Вот это правильно! — подхватил Феоген.

Опер прикинул, что раззадорившегося изложением «компры» архимандрита, пора и самого копнуть, пока бдительность утерял. Он неожиданно бросил:

— Как у вас дела с универсамом «Покров»?

— Что? — Феоген встрепенулся. — Вы откуда об этом магазине знаете?

— А как же? «Покров» на моем участке, на территории Чистых прудов.

— Ага, — произнес сразу сосредоточившийся Шкуркин, — что ж именно узнали?

— Отец Феоген, я — так называемый земляной опер, «Покров» на моей земельке. Несколько дней он уже закрыт. Я и поинтересовался.

— Ага, — повторил Феоген теперь это слово, как до того изнурительное «ну вот», чтобы успевать продумать ситуацию. — Ага. И что же вам ответили?

— То, что вы владели «Покровом» вместе с господином Белокрыловым, который работает в патриархии, — чеканил Кострецов, все же переживая: не проверил документально эти данные. — Что новые хозяева финансовым состоянием магазина недовольны.

— А вы побольше верьте этим черным, — злобно выдохнул Феоген, вмиг теряя вальяжность.

Опер усмехнулся.

— Странно слышать «черные» в ваших устах. Так кавказцев московская шпана называет и, возможно, епископ Артемий, если он общается с братками.

Феоген мрачно молчал, лишь вновь поддернул рукава рясы. Потом проскрипел:

— Не ищите, капитан, топор под лавкой.

— Это в каком смысле?

— В том, что у вас убийца Ячменева почти в руках, а вы мне — возможно, следующей жертве востряковских — грязные домыслы излагаете.