Свидание у карусели - Морис Периссе

Красный от негодования месье Сенешаль бросил:

– Уж не подозреваете ли вы нас с женой?!

Инспектор Бакконье методично, но ни к чему не прикасаясь, осмотрел валявшиеся на полу предметы: расческа, электробритва, белье, непристойные журналы, несколько книг. К своему полному удивлению, он не нашел ни листка бумаги с записями, ни одного письма.

– Пусть все это внимательно посмотрят, – сказал Жардэ, – как и «рено», лучше даже два раза.

Одно его удивляло. Какой смысл было убийце тащить труп сюда и переворачивать все вверх дном в фургончике. Спрятав труп, он выиграл бы время. Хотя, конечно, откуда убийце знать, что они с сыном пытались накануне следить за Жюльеном, который, сам того не подозревая, ринулся навстречу своей судьбе.

Комиссар предоставил Бакконье заканчивать осмотр и обратился к Сенешалю:

– У меня есть к вам еще несколько вопросов. Что, собственно, представлял собой Жюльен, как его полное имя?

– Жюльен Комбрэ.

– Чем он занимался до того, как стал работать у вас?

– Сидел без работы, я вам говорил.

– Но специальность какая-нибудь у него была?

– По правде говоря, никакой! Нанимался в деревне собирать черешню или клубнику и все такое прочее. Платят хорошо, если не лениться и выполнять норму.

– Но ведь это сезонная, не очень-то надежная работа? Месье Сенешаль, явно нервничая, ответил упавшим тоном:

– Лучше это, чем ничего! Среди безработных многие охотно согласились бы на сезонную, чем баклуши бить! Само собой, у меня Жюльен получил стабильную работу, и есть все основания считать, что был ею доволен. Выпить ничего не Желаете?

Жардэ хотел было сказать «нет», но согласно кивнул, потому что Бакконье бросил на него умоляющий взгляд. Вместе они вернулись к фургончику Сенешаля.

– Пастис?[5] – спросил тот.

Но комиссар уже продолжал расспрашивать:

– На прошлой неделе вы были в Кро, а здесь останетесь до конца августа. Расскажите мне немного о вашем обычном маршруте.

– Вопреки тому, что вы могли бы подумать, мы разъезжаем почти круглый год, в основном на юге. А раз в два года мы отправляемся в Бельгию, Швейцарию или Италию. После Йера поедем в Ниццу, где пробудем до осени, если, конечно, я подыщу нового работника, потому как одному мне уже не справиться. Должен отметить, что куда бы мы ни приезжали, городские власти и праздничные оргкомитеты нас хорошо принимают.

– А вне Йера как себя вел Жюльен Комбрэ?

– Я никогда не обращал внимания. Это был домосед. Осенью, а осенью мы всегда уезжаем из Йера, он чаще отлучался по вечерам, потому что карусель работала только днем.

– Забыл спросить, что вам известно о его происхождении?

– Происхождении? Вы хотите сказать, где он родился и откуда приехал? Из Алжира. Его родители—пьенуары,[6] не знаю, живы они или умерли. Мари, достань-ка мне папку из левого ящика стола!

Мадам Сенешаль, выдававшая свое присутствие лишь кивками головы и короткими всхлипами и тихонько продолжавшая заниматься домашними делами, протянула мужу зеленую папку. Тот раскрыл ее перед комиссаром.

– Вот, здесь бумаги, которые каждый работодатель обязан… Страховка, пенсионный сбор, короче, все, что специально придумано, чтобы морочить людям голову и мешать им нанимать служащих!

Жардэ вытащил свой блокнот, ручку и, перелистав папку, сделал кое-какие пометки. Он быстро прикинул: «Жюльену Комбрэ было, наверное, пятнадцать лет, когда он прибыл во Францию. Его. предыдущим местом жительства значилась Тулуза, 1962 год, то есть десять лет назад. Поди узнай, живы ли еще его родители?»

Как бы размышляя вслух, он спросил:

– Жюльен рассказывал вам о своих родителях?

– Я же сказал, что нет. Может быть, всего один раз, поначалу, по я не помню, что именно. Он, знаете ли, не разговорчив был и помимо работы не очень-то с нами общался. По двум причинам: мы – старые и мы – хозяева.

– Что не мешало ему исправно трудиться и быть любезным с нами, – вставила Мари Сенешаль, желая смягчить слишком категоричные, по ее мнению, слова мужа.

Прежде чем вернуться в Йер, комиссар захотел еще раз осмотреть фургон, где жил Жюльен. Полиция уже взяла его на прицеп.

– Вам вернут фургон в ближайшее время, – успокоил он Сенешаля.

На выходе под ноги ему попалась книга карманного формата. Комиссар поднял ее, полистал и с удивлением обнаружил, что это стихи Рембо. Из книги выпали две стандартные фотокарточки. С них глядели два милых, юных девичьих личика.

Жардэ еще раз перечитал оба протокола о вскрытии, подготовленные доктором Перле с разрывом в несколько часов. В них. излагалась печальная очевидность фактов, облеченных в слова и формулировки. Стандартные фразы – жалкий ритуал! Бертран Абади и Жюльен Комбрэ были убиты одинаковым способом и, возможно, одним и тем же орудием. В первом случае пробит затылок, в другом – висок. Убийца не бросался на свои жертвы, ему достаточно было нанести всего лишь один удар.

На лбу у Жардэ заблестели капли пота – несмотря на все потуги вентилятора разогнать воздух, в комнате стояла удушливая жара. Когда вошел Бакконье, комиссар раздраженно бросил на стол протоколы вскрытия.

– Пройдемся еще раз, – сказал он. – Экспертиза считает, что смерть Бертрана Абади наступила между семью и восемью часами утра. Это совпадает с показаниями инженера со стройки Венсана Лардье. В желудке ничего не обнаружено, и Лардье тоже подтвердил, что Абади не завтракал. Смерть Жюльена Комбрэ наступила между половиной двенадцатого и полночью. Это означает, что он был убит вскоре после того, как мы с сыном пошли по его следу. На сей раз в крови – сильная доза алкоголя. И более того, мне кажется, хотя полицейскому и не должно «казаться», что обе жертвы были убиты в одном секторе, если не в том же самом месте.

– Но ведь тело одного из них было найдено в реке, а другого – на стоянке возле Луна-парка, в десяти километрах.

– Это наверняка инсценировка, хотя и скверная. В обоих случаях убийца хотел поскорее избавиться от жертвы, причем – и это однозначно – сделал это по месту их работы.

– Ваше заключение?

– Никаких заключений, всего лишь размышления вслух. Оба убийства связаны, это очевидно. И даже более того – второе, возможно, является следствием первого. Вы вызвали Венсана Лардье?

– Да, он ждет уже несколько минут в приемной.

– Пригласите.

В облике вошедшего комиссар уловил нечто большее, чем подавленность – огромную печаль и усталость. По всему было видно, что молодой инженер трудно перенес шок, вызванный смертью друга.

– Господин Лардье, я попросил вас зайти к нам, чтобы попытаться вместе прояснить некоторые детали, касающиеся убийства. Первый вопрос: уверены ли вы, что место, куда Абади отправился утром в день своей смерти, находится в долине Верпо?

– Вечером 13 июля он вышел из дома, чтобы поехать в Кро, на праздник и, следовательно, не покидал долину. Девушка, которую, по его рассказу, он провожал, сошла между Кро и нашим домом.

– Вы разговаривали об этом в тот вечер, когда он рано, по вашим словам, вернулся домой?

– Нет. И это меня удивило. Обычно, когда в моей комнате еще горел свет, он заходил сказать «спокойной ночи» и немного поболтать. Я слышал, как он ходил по комнате, прежде, чем лечь. Весь следующий день был трудным, куча работы, а вечером я должен был ехать в Йер, встречать в аэропорту нового сотрудника из Парижа. Мы поужинали с ним в ресторане, а когда я вернулся домой, Бертран уже спал. Наутро он ушел очень рано.

– Откуда вам известно, что он провел ночь дома и ушел спозаранку?

– У нас одна «меари» на двоих, вы знаете, так вот, накануне мне пришлось взять машину со стройки, чтобы ехать в аэропорт. Вернувшись, я нашел «меари» на прежнем месте у дома. А на следующее утро машины у дома не было. По все это я вам уже рассказывал, – сказал Лардье севшим голосом.

– Эксперты обшарили всю вашу «меари». У меня есть точный рапорт. Никаких следов крови внутри, что мало удивляет меня, и ни одного отпечатка пальцев на руле. Значит, руль тщательно вытерт, скорее всего тем, кто доставил труп к реке. Дальше же все усложняется. Зачем понадобилась эта неумелая инсценировка, если прямо-таки бросается в глаза, что ваш друг не был убит там, где найдено его тело? К чему этот риск – перевозить труп в другое место?

– Я тоже поначалу так рассуждал. Но потом понял, что в этом был, видимо, свой расчет.

– Но ведь рабочие стройки могли случайно увидеть то, что происходило…

– Не обязательно. Бригада до конца недели работает по ту сторону строящегося моста, там, где Верпо как раз делает большой поворот. Оттуда не видно места, где было брошено тело Бертрана.

– А не думаете ли вы, что кто-то из вашей бригады?..

– Мог убить Бертрана? С какой стати? У него не было врагов и потом, если бы его хотел убить кто-то со стройки, проще было бы устроить «несчастный случай на производстве» или симулировать таковой.