Проклятое наследство - Корсакова Татьяна Викторовна

– Ностальгия. – Баронесса улыбнулась. – Если не возражаете, я присяду. Долгая дорога…

Вот только дожидаться разрешения Агата Дмитриевна не стала, плавной походкой подошла к столу и уселась рядом с Августом, не преминув окинуть его внимательным взглядом. Отчего-то Августу показалось, что она его знает. То есть не знает, но справки навела. Или справки навел вот этот невзрачный человек, который верным псом проследовал за хозяйкой? Кто он, кстати, такой? Уж не тот ли господин Шульц, которому удалось так ловко уладить дела со злотниковским наследством? Надо полагать, он и есть. Вон как Пилипейко занервничал.

– Да чего уж там, – хмыкнула Матрена Павловна. – Одним нахлебником больше, одним меньше. Не знаю, как у вас, у австрияков, принято, а мы, русские, народ хлебосольный. Всех приютим и всех накормим. Правда, Катька?

Коти ничего не ответила, лишь крепко вцепилась в салфетку да гневно зыркнула на супруга, который благоразумно предпочел не вмешиваться.

– Я рада. – На уколы и язвительность Матрены Павловны баронесса отреагировала царственным кивком. – Тогда уж, будьте так любезны, распорядитесь, чтобы принесли воды. Очень хочется пить с дороги.

Как заметил Август, присутствующие, их имена и регалии, ее совершенно не интересовали. Все же сам он, как человек воспитанный, предпочел представиться и даже к затянутой в атласную перчатку ручке баронессы приложился в галантном поцелуе, на что та ответила ему благосклонной улыбкой.

– Я наслышана о вас, мастер Берг, – сказала едва слышно. – А теперь вот наконец-то довелось увидеть ваши дивные творения своими собственными глазами.

Прежний Август непременно бы распустил павлиний хвост, прикинулся скромным гением, но нынешний Август лишь сдержанно поблагодарил, а самому себе напомнил, что испытывать симпатий к загадочной баронессе не должен, потому как она одна из этих… наследников.

Подали обед. Несмотря на придирки и капризно поджатые губы Коти, он был весьма недурственный. Определенно, у поверенного Пилипейко тоже имелись свои таланты. Хозяйский быт он умел обустраивать с максимальным комфортом. И шампанское тоже было хорошее. Наверное. Сказать по правде, Август уже и забыл, какое на вкус хорошее шампанское, все больше обходился самогоном. А сейчас, чтобы поддержать реноме чудаковатого пьянчужки, пил много и почти с удовольствием. Его не смущали ни насмешливые взгляды Матрены Павловны, ни брезгливые Коти, ни вежливо-равнодушные баронессы. Компанию Бергу составил Антон Сидорович. После нескольких бокалов тот расслабился и повеселел. Даже начал вяло и не слишком умело отбиваться от нападок своей дражайшей супруги. Анатоль шампанскому предпочел красное вино, Всеволод Кутасов потягивал коньячок, Серж не брезговал ни шампанским, ни вином, ни коньяком, а Пилипейко с господином Шульцем пили исключительно воду. Они не перекинулись за столом даже парой слов, но отчего-то сразу становилось ясно, что в этот самый момент между ними идет незримый бой.

Бой, только вполне зримый, шел и между их хозяйками.

– А вот помнится, – заговорила вдруг Матрена Павловна, – попали мы с Анатолем на венецианский карнавал. Презанятное, скажу я вам, зрелище! – Она посмотрела на Коти, продолжила: – Катька, ты ж сильна была во всяких там финтифлюшках, не расскажешь, что это за мода такая нынче в Европе? Отчего это титулованные особы в масках ходят, что твои Коломбины?

Коти хотела было обидеться, да вовремя смекнула, что соперница предлагает ей временное перемирие.

– А наверное оттого, Матрена, что не каждой из титулованных дам довелось красавицей уродиться. – Она кокетливо заправила за ухо прядку. – Вот и приходится… ухищряться.

Августу думалось, что господин Шульц бросится на защиту своей хозяйки, но тот остался совершенно безучастным к происходящему за столом. Привык? Получил четкие указания? А вот привыкла ли сама баронесса к этакой-то беспардонности?

Судя по всему, привыкла. Уголки изящно очерченных губ чуть дернулись, да и только.

– У меня есть некоторые обстоятельства, – сказала она с холодной вежливостью. – Очень чувствительная кожа, если вам будет угодно.

– Настолько чувствительная, что эту дурацкую маску нельзя снять даже в доме? – подал голос молчавший до этого Серж. Похоже, язык ему развязала гремучая смесь из вина, шампанского и коньяка.

– Увы, – баронесса дернула точеным плечиком, – но я уже привыкла. Вы тоже привыкнете. Знаете, в масках есть свое очарование. – Она улыбнулась совершенно искренне, но посмотрела не на Сержа, а на Августа. – Вы согласны со мной, мастер Берг?

Он видел в масках произведение искусства, загадку с тревожной горчинкой, но очарование…

– Какое ж очарование может быть в обезличенности? – спросил он и осушил свой бокал.

– Отчего же в обезличенности? – усмехнулся Всеволод Кутасов и посмотрел на свои широкие ладони. – Маска – это ведь самая настоящая личина и есть. Менять их, кстати, очень удобно.

– Не могу с вами не согласиться, – кивнула ему баронесса, – и личин у меня таких будет поболе, чем у иных дам украшений.

– Не терпится увидеть. – Серж по примеру Августа тяпнул шампанского, и глаза его загорелись шальным блеском.

– Еще увидите, – пообещала баронесса. – Я собираюсь задержаться в этом гостеприимном доме.

Она отложила салфетку, встала из-за стола, сказала, обращаясь к Августу:

– Мастер Берг, не покажете ли вы нам с господином Шульцем замок и остров? Я была бы вам очень признательна.

– Если вы беспокоитесь о своих комнатах, – самым любезным тоном сказал Пилипейко, – так они уже подготовлены.

И ковер персидский, надо думать, уже отмыт от злотниковской крови. А если не отмыт, так пятно козеткой прикрыто… Августу вдруг сделалось тошно. Захотелось вернуться на маяк, в компанию албасты и рябой кошки. Обе они нынче казались ему приятнее и честнее собравшихся в замке людей.

– Благодарю за заботу, – от любезности поверенного баронесса отмахнулась с невероятным изяществом, – но я все же уповаю на помощь мастера Берга. – И она протянула Августу руку.

Пришлось выбираться из-за стола, на ходу дожевывая буженину и запивая ее первым, что подвернулось под руку, кажется, вином.

– С чего желаете начать осмотр? – поинтересовался он.

– А хорошая ведь идея! – Матрена Павловна хлопнула ладонями по столу, сверкнули на солнце каменья в перстнях. – Мастер Берг, голубчик вы наш, покажите-ка нам и дом, и остров! И расскажите! Слыхала я, что вы большой мастак по части историй. Викеша меня так стращал, так стращал. Жуть!

– Если вам будет угодно. – Август хотел изобразить шутовской поклон, но пошатнулся. Нарочно, чтобы думали, что он уже изрядно пьян, чтобы не воспринимали всерьез. Или наоборот, восприняли. Что у трезвого на уме, то у пьяного на языке. Вот он сейчас и расскажет. Вдруг да удастся отпугнуть глупых людишек, отвести беду от Стражевого Камня.

То, что надежды эти тщетные, он понимал с отчетливой ясностью, но все равно продолжал надеяться. Так уж он был устроен. А албасты куда-то пропала, не пришла поглядеть на самозванцев. Не интересно? Или день слишком яркий для нежити? Вот дождется ночи и тогда уж явится.

Осмотр начали с кабинета Злотникова. А вдруг да не навели там порядок, вдруг остались те страшные следы! Кровь на обоях и потолке – чем не аргумент, чем не подтверждение правдивости его слов! Да только зря надеялся, Пилипейко сделал все, что собирался, и нынешний кабинет ничем не напоминал о трагической смерти, в нем приключившейся. Разве что следы от когтей на подлокотниках злотниковского кресла остались. Но кого ж напугает такая мелочь? А обои поклеили новые, стол перетянули, ковер окровавленный убрали. Благодать!

– Не здесь ли Сергей преставился? – спросила Матрена Павловна, обходя стол по кругу и усаживаясь в кресло.

– Не преставился, а помер смертью весьма мучительной, – поправил ее Август. – Волколак оторвал ему голову.

Испуганно ахнула Натали, и Пилипейко посмотрел на нее с тревогой. За Натали Кутасову он переживал, пожалуй, поболе, чем за ее маменьку.