Дети страха и другие ужасные истории - Елена Александровна Усачева

– Оставь. Я тебе после завтрака верну.

У входа в корпус Нинка обняла Тинтина. Обвила шею рукой, притянула к себе, заставляя наклониться, шепнула: «Спасибо!» И королевой пошла в стеклянные двери. Спина невольно выпрямилась. Она плыла вперед, оставляя безответными удивленные взгляды.

– Вы помирились? – тут же нависла над ее кроватью с косой.

Нинка потерла грязную ладонь. Она не заметила, кто их увидел. Но что зрители были, не сомневалась. Слух быстрее долетел до палаты, чем она дошла до нее.

– Он дурак, – Нинка вытянулась на кровати. Вообще-то она устала, спину ломит.

– Да они целовались на крыльце, – фыркнула красотка.

Нинка закрыла глаза. Как же она все это любила. Искренне. От души.

Подъем, зарядка и завтрак снова создали вокруг Нинки зону отчуждения. И это было хорошо. После столовой ей не хотелось привлекать лишнее внимание.

– Ну? – подошел к ее столу Пося.

Нинка только занесла черенок ложки, чтобы размазать масло по хлебу. Нравилось ей так – белый хлеб, масло и сыр. Хорошо бы еще хлеб поджарить в тостере. Но можно и без этого обойтись. Никто масло не ест, бережет фигуру, а Нинке нравится. Ради вкуса и удовольствия можно миллиметром талии пожертвовать.

В этот раз жертва не удалась. Или была отложена.

Пося стоял, надув губы, словно их отряду масло не полагалось. А так же стульев и ложек. Кашу ели руками.

– Доброе утро.

Нинка отложила ложку. Вид у Поси был не очень. То ли помятый, то ли подсдутый.

– Ты зачем Таньке говоришь, что она некрасивая? – спросила Нинка. Кто-то в этой истории был крайний.

– Она первая начала, – произнес Пося и пришлепнул губами. – А сейчас с шоколадкой заложила. Меня Лана из-за стола вывела и сказала, что таким, как я, вообще нельзя давать есть. Ты когда ее убьешь?

Нинка покосилась на пустой стол. Девчонки уже поели и ушли, унеся тарелки. Остался стакан чая и кусок хлеба с неразмазанным маслом. Ну и на тарелке еще масло. Много. И сыр.

– Сейчас этим займусь, – Нинка придвинула к Посе хлеб, положила сверху сыр, прижала пальцем, раздавливая масло. – Через пару часов будет как новенькая. Не узнаешь.

– А это не насовсем?

– Как получится.

Нинка оглядела столовую. Первый отряд ушел. Был ли ей нужен сейчас Тинтин – не понятно. Она могла справиться и сама.

– Ты тут пей чай, – Нинка встала, уступая место Посе. – Две ложки сахара положила, ничего? А я пойду готовиться.

– Но ты учти, она очень шумная. – Пося сопел над угощением. Есть он хотел. Причем сильно. Но держал лицо. Крепкий пацан.

– Учту, – пообещала Нинка и отправилась к корпусу.

По палатам шныряли проверяющие – смотрели, как заправлены кровати. Если находили песок или замятость, сдергивали покрывала и переворачивали одеяла. Кровать с косой всегда была идеальна, а вот красотка чем-то провинилась. Разворошена постель оказалась и у Нинки. Это было кстати. Она стянула простыню, скомкала и вышла в холл.

– Тааааак! – вышагивал вдоль палат Максим. – Кто еще не вышел?

Судя по шортам и полотенцам, все собирались на речку.

– Перрррвый отряд!

Нинка юркнула на выход. Ее отряд гнездился в беседке. Все головы повернулись к ней. Нинка ввалилась обратно в корпус.

– Тааааак! – обрушил на нее Максим. – Почччччему ходим? Второй отряд?

Нинка коротко кивнула и повернула к своей палате. Проскочила мимо кроватей, ногами взобралась на красоткину постель и спрыгнула за окно.

– Ккккккуда? – напоследок рявкнул Максим, но это было уже не ей. На кого-то из своих кричал.

Пригибаясь, Нинка рванула вдоль кустов. Белые цветы норовили заглянуть в лицо, влезть в нос. У, чубушник проклятый!

Кудрявая маялась на танцевальной площадке. Она вырядилась – белое платье с воланами и кружевами, розовые цветочки и широкий красный пояс.

– Ништяк! – восхитилась Нинка.

– Правда? – Кудрявая крутанулась.

Нинка посмотрела по сторонам. В этом возрасте обычно по одному не ходят. Кудрявая совершила подвиг, если ухитрилась нарядиться и никого с собой не привести. В это не верилось. Ну как так? Идешь в новую жизнь, и об этом никто не знает? Знает! Может, подглядывают? Не показываются? Или все-таки случилось чудо?

– А Посю-то чего заложила? – сбила праздничный настрой кудрявой Нинка. Кудрявая остановилась, с удовольствием послушала, как шуршит, опадая юбка, только потом ответила:

– Надоел потому что. Лана на меня так кричала! А мы долго? Наши на речку должны пойти.

Нинка молча повернула к клубу. Все на речке. Это хорошо. Кудрявая задержалась, сорвала белый цветок, вставила в волосы. Все-таки странно, что она одна. Нинка полезла в кусты. Кудрявая опять задержалась. Заботливая, хочет платье не испортить. Наконец, и она пролезла – Нинка услышала за собой быстрые шаги. И больше ничего подозрительного. Неужели, и правда, повезло?

Сорванная трава подвяла, чубушник напоследок пах так, что кружилась голова. Кудрявая терла кремовые туфельки – испачкала.

– Ну вот, – Нинка спихнула траву в вырытую яму, распределила ее по всей длине, прикрыла простыней. – Не испачкаешься. Ложись.

– А это не больно? – Боевой задор из кудрявой улетучивался. Она сделала шаг назад, наступила на чубушник. Хихикнула.

– Щекотно, – огрызнулась Нинка, подняла цветы и стала делать вид, что собирает букет. В душе появилась неправильная тревога. Нинка выпрямилась, заставляя себя думать о другом. Все она делает правильно, и нечего тут сопли распускать.

Кудрявая нерешительно смотрела по сторонам. Неужели все-таки ждет зрителей? Но ведь не знала, где спектакль. И Пося не знает. И если они не шли за ними с самого начала… Нинка глянула на березу, дуб, на далекие осины. Нет, дети бы себя давно выдали. Они не умеют долго и тихо сидеть в засаде.

– В ботинках ложиться? – спросила кудрявая.

– Ну не босиком же!

Кудрявая занесла ногу над простыней. Предупредила:

– Испачкаю.

– Ты собираешь возрождаться для новой жизни? – Нинка сбросила чубушник и взялась за лопату. – Фильм про Гарри Поттера смотрела? Там феникс был. Сгорал, а потом возвращался. Как новенький. Немного полежишь, а потом тебя не узнают. Одно условие – не орать и не дергаться. А то не получится.

Кудрявая очень серьезно кивнула.

– Хорошо.

Подобрала широкую юбку, сделала шаг в яму и села. Выправила ткань. Легла.

Нинка посмотрела скептически.

– Надо было подушку взять. Но и без нее… – она перебрала несколько вариантов концовки фразы… пусть будет ободряющая: – Справимся.

Кудрявая кивнула. Видно было, что она уже ничего не хочет понимать, просто со всем соглашается. Нинка набросила на нее края простыни, накидала на ноги чубушника. Взяла в руки лопату. Ссыпала землю раз. Другой.

И тут кудрявая заорала. На мгновение Нинка обреченно подумала, что мелкая