Эмма - Джейн Остeн

Она уже удостоверилась, что красота Гарриет не осталась им не замеченной, и видела в этом для него — при возможности часто встречаться с Гарриет в Хартфилде — многообещающее начало; что же до Гарриет, то на нее, без сомненья, произведет свое обычное безотказное действие та мысль, что ее предпочли другим. И потом, он был в самом деле очень милый молодой человек — молодой человек, способный понравиться любой женщине, если только она не чересчур привередлива. Его считали интересным, его наружность приводила в восхищение многих — правда, не ее, ибо чертам его недоставало утонченности, без которой она не мыслила себе красоты, — но девочка, которая радовалась тому, что какой-то Роберт Мартин изъездил округу, добывая для нее орехи, вряд ли могла устоять перед поклонением такого человека, как мистер Элтон.

Глава 5

— Не знаю, миссис Уэстон, какого мнения вы об этой задушевной близости между Эммой и Гарриет Смит, — сказал мистер Найтли, — но я о ней думаю дурно.

— Дурно? Вы в самом деле видите в ней дурное? Отчего же?

— По-моему, ни той, ни другой не будет от нее пользы.

— Вы меня удивляете! Общество Эммы безусловно полезно для Гарриет, а Гарриет по-своему полезна для Эммы, вносит в жизнь ее нечто новое и интересное. Я наблюдаю за дружбою между ними с величайшим удовольствием. Как мы по-разному смотрим на вещи! Думать, что им не будет друг от друга пользы! Определенно, мистер Найтли, нам с вами не миновать опять поссориться из-за Эммы.

— Вы, чего доброго, вообразили, что я затем и пожаловал сюда, чтобы затеять ссору с вами, зная, что Уэстона нет дома и вам придется самой постоять за себя.

— Мистер Уэстон непременно поддержал бы меня, будь он дома, потому что его мнение в точности совпадает с моим. Мы вчера только говорили, как это удачно, что в Хайбери живет девица, которая может составить общество для Эммы. Вас, мистер Найтли, я не назову в этом случае беспристрастным судьею. Вы так приучились жить один, что не знаете, сколь дорог может быть товарищ — да и потом, пожалуй, мужчине вообще не дано судить, сколько для женщины отрады в обществе другой женщины, ежели она сызмальства привыкла иметь его. Я представляю себе, каковы ваши возражения против Гарриет Смит. Она не обладает духовным совершенством, которое естественно предположить в подруге Эммы. Но с другой стороны, поскольку Эмма желала бы видеть ее более осведомленной, это может послужить для нее самой побуждением больше читать. Они станут читать вдвоем. Я знаю, Эмма намерена серьезно заняться чтением.

— Эмма намерена серьезно заняться чтением с тех пор, как ей сровнялось двенадцать. Много я повидал списков книг для систематического чтения, составленных Эммою в разное время, — и каких списков, один лучше другого, — что выбор, что расположение — тут в алфавитном порядке, там сообразно иному! Запомнился мне один список, составленный ею в совсем еще нежном возрасте, на пятнадцатом году, — я даже хранил его какое-то время — какую честь делал он ее суждению и вкусу! Так что теперь, надо полагать, она составила и подавно отменный список. Да только я теперь разуверился, что Эмма способна осилить курс основательного чтения. Ей никогда не подчинить себя ничему, что требует усидчивости и терпения, в чем надобно смирять фантазию перед рассудком. Там, где тщетны оказались усилия мисс Тейлор, Гарриет Смит не преуспеть. Ведь как вы с нею ни бились, она читала по крайней мере вдвое меньше, нежели вы хотели. Признайтесь, что это правда.

— Тогда я, возможно, и считала так, но, с тех пор как мы разлучились, не могу вспомнить ни одного случая, когда бы Эмма не исполнила того, что я хотела.

— Ну что ж, такого рода память освежать грешно. — Мистер Найтли помолчал. — Но я, — прибавил он через минуту, — которого чувства не подвластны подобным чарам, вижу, слышу и помню все так, как есть. Эмму испортило то, что она самая смышленая в своем семействе. В десять лет она, к несчастью, легко отвечала на вопросы, которые сестру ее в семнадцать ставили в тупик. Она всегда была сметлива и бойка, а Изабелла — туговата на понятие и несмела. И притом, с двенадцати лет Эмма сделалась хозяйкою в доме и госпожой над всеми вами. Единое существо, могущее справиться с нею, она потеряла, лишившись матери. Это от матери унаследовала она свои способности и ее, по-видимому, слушалась.

— Хороша бы я была, мистер Найтли, когда бы, покинув семейство мистера Вудхауса, искала себе другое место и вынуждена была полагаться на вашу рекомендацию — думаю, у вас не нашлось бы для меня доброго слова. Я уверена, вы всегда считали, что я не подхожу для своей должности.

— Верно, — сказал он улыбаясь. — Вам более подходит быть здесь, быть женою, не гувернанткой. Впрочем, время, проведенное в Хартфилде, было для вас приготовлением к тому, чтобы стать превосходной женой. Эмме вы, быть может, не дали столь полного образования, которое в силах были дать, зато сами получили весьма недурное образование от нее, научась, что так существенно в супружестве, подавлять собственную волю и делать то, что велят, — а потому, если бы Уэстон спросил у меня совета, кого взять в жены, я не колеблясь назвал бы ему мисс Тейлор.

— Благодарю. Невелика заслуга быть хорошей женою такому мужу, как мистер Уэстон.

— Хм, правду сказать, боюсь, что вы, отчасти, и впрямь пропадаете даром — видна полная готовность все вытерпеть, а терпеть-то и нечего. Однако погодим отчаиваться. Уэстон от избытка благополучия еще может сделаться злобным ворчуном, а нет, так его доведет сынок.

— Только не это, будемте надеяться! Да и непохоже… Нет уж, мистер Найтли, не пророчьте вы нам эдаких страстей.

— Что вы, ни в коем случае. Я называю возможности, и только. Я, в отличие от Эммы, не притязаю на обладание даром прорицать и предугадывать. От души надеюсь, что молодой человек будет не только богат, как Черчилл, но и достохвален, как Уэстон. Однако ж вернемся к Гарриет Смит. Я отнюдь еще не покончил с Гарриет Смит. Так вот, худшего общества для Эммы, по-моему, нельзя и придумать. Сама ничего не знает и оттого мнит, что Эмма знает все. Она воплощенная лесть, и тем более опасна, что о том не подозревает. Своим неведением она льстит ежечасно. Где уж Эмме задумываться о том, что в ее собственных познаниях есть пробелы, когда рядом — столь восхитительный образчик несовершенства? Да и Гарриет тоже, осмелюсь утверждать, не может выиграть от такого знакомства. Хартфилд лишь отобьет у нее охоту быть там, где ей место. Она наберется хорошего тона ровно настолько, чтобы чувствовать себя чужой в среде, которая волею обстоятельств назначена ей от рождения. Очень сомневаюсь, чтобы наставления, полученные от Эммы, могли сообщить молодой девушке твердость духа или помочь разумно применяться к превратностям судьбы. Они способны разве что сообщить ей лишь некоторый лоск.