Петля на зайца - Сергей Яковлев

Может, у них стекла особой прочности? А ломом пробовали? А кирпичом?..

И вновь дверь моя была цела и невредима. Это радовало. Как говорится, пустячок, а приятно.

В общем-то, район у нас спокойный. Если и шалят мелкие мазурики, так их родная милиция, не сходя с места, на четыре кости ставит, энергично воспитывает и быстро отпускает домой. Железную дверь я поставил спокойствия для. На всякий случай. Серьезным людям — не помеха, но всякая гопота залетная не сунется. Замок, правда, не «Цербер» — обратный ригельный, однако держит, слава Богу, крепко. Раньше у нас с Лидусей не было железной двери. Как-то деревянной обходились. Да и телевизора не было, и видика, и машины с гаражом. Долго можно перечислять, чего у нас с Лидусей в раньшее время не было. Ружье, правда, было. Мне в поле без ружья — никак. Оголодаешь.

И, надо сказать, и ружье, и дети из прежней доперестроечной жизни остались, но еще появились телевизор и видеомагнитофон. Импортный, японский. Четыре… Для работы маловато, конечно, но, чем богаты…

Забыл упомянуть, что видеопрокатом дело мое не кончилось. И сам я не заметил, как встал на кривую, скользкую, а возможно, и тернистую, дорожку видеопиратства. Стал проклятым расхитителем интеллектуальной кино- и видеособственности.

Прежде, в стране советов, то есть у нас, это и грехом не считалось. Об авторских правах понятия были смутные. Крали у них, у врагов, всё, что плохо лежало. На наш взгляд, разумеется. От чертежей атомной бомбы и до конструкции многоразовых контрацептивов включительно. И фильмы, и книги, и проч. и проч. И что-то я не слышал, чтобы наше родное социалистическое государство под мудрым руководством партии кому-нибудь что-нибудь платило за какую-то там интеллектуальную собственность. Разве что шпионам за удачно украденное. Или, в виде исключения, писателю-коммунисту типа Джеймса Олдриджа за идеологически выдержанный роман о любви… к пролетариату.

Да и не удивительно: если уж у нас Иосиф Кобзон — народный артист, почти как Стенька Разин — народный герой. В принципе-то понятно: неправовые мы были, недемократические…

Разумеется — это не оправдание, ведь каждый отвечает только сам за себя. Мало ли, что все воруют!

В общем, каюсь, господа присяжные заседатели, каюсь и откровенно признаю — расхищал в свою пользу чужую собственность, интеллектуальную: копировал фильмы и наши, и не наши. Корысти ради. С целью последующей реализации.

А что делать? «Ус осень сыбко кусать хочется…» Не озолотился, разумеется, но детишкам на молочишко хватало. За что и приношу свои искренние извинения создателям нетленок. Больше ничего, к сожалению, принести им не могу.

Был, конечно, путь более прямой — ларьки грабить, прокатчиков всяко-разных бомбить, или в милицию пойти работать на нищенскую зарплату, но не сподобился. И в грузчики не пошел — неохота как-то стало, лениво.

Ладно, проехали — не о том сейчас думать следует. Я закрыл поплотнее по-летнему распахнутые окна комнаты, задернул шторы, проверил еще раз входную дверь и, включив четыре видика, без суеты приступил к нехорошему, почти шпионскому делу. Значит, решено: перекатаем эту гадину — с одного на три. Три копии отчекрыжим.

Для читалки я обычно использую «тошибу» — капризная машинка, но качество дает приличное, почти профессиональное. На записи у меня три «панасоника» стоят — «десятки». Старенькие уже, неприхотливые, но безотказные магнитофоны.

Так… Пошла запись. Остановил — проверил. Нормально пишется. Это радует. Значит — запись не кодированная. А то попадаются иной раз такие «подшитые» оригиналы. Смотреть — сколько душе угодно, а как до перезаписи дело доходит — абзац. Не пишется, и все тут.

Ну, мы-то, отечественные видеопираты и с такими заморочками более-менее разбираемся, но повозиться иной раз приходится. Возимся, мучаемся, страдаем. А куда денешься, если широкие массы российских трудящихся постоянно голливудские новинки просят? Приходят в прокат и требуют: дай, дай, дай… А они — новинки эти — забугорными капиталистами закрыты разными спец-прибабахами. Так на пленке перед началом фильмы и пишут белым по-черному: «Видеопрограмма защищена специальным электронным кодом…»

Ну, ну… Защищена у них. Как стеклянными дверями. Наши умельцы эту проблему решили враз. И очень даже просто. Без всяких там заморочек. Оказалось, что их же забугорный видеоплейер дешевенький «панасоник-четверка» все прибабахи кодированные просто-напросто игнорирует и «читает», не обращая внимания на разные там мульки. Нет, эта кассетка хоть и «специальная», но без кода. Пишется сразу, всерьез и надолго…

Ну, в таком разе, приступим, помолясь. Я устроился перед «ящиком» в кресле, закурил «беломорину» и запустил технику. Поехали…

Черный фон — минуты полторы. Затем сразу, без какого-либо вступления, пошли кадры с документами. Пять секунд — кадр. В каждом кадре полстраницы-страница текста. Документы казенные и, судя по фирменным «шапкам», с двуглавыми гербами и крупными буковками «Президент Российской Федерации» — очень крутые. И на каждой бумажке в правом верхнем углу гриф эсэсовский, то есть «совершенно секретно». Что и следовало ожидать. Понадобилось ведь какому-то козлу снимать их на пленку…

Именно вид этих бумажек сразу меня отчего-то и испугал почти до поноса. Плавали, знаем, что некоторыми бумагами можно человека примочить покруче пулемета. Особенно, когда они такие орластые и грифастые. А к «сов. секретным» тугаментам без «первой формы» и не подходи.

У нас в партии — не в коммунистической, разумеется — в далеком шестьдесят восьмом году у одной женщины-геолога из кабины вертолета потоком воздуха обычный планшет-сотку «секретную» из рук вырвало. Лишили допуска и уволили бабульку. А ей до пенсии меньше года оставалось. Такие дела…

Видно было, что документы рабочие, то есть потасканные по кабинетам. С резолюциями всякими сверху и снизу, с печатями в цвете, красными и лиловыми. Некоторые фрагменты текста в программе выделялись в отдельные кадры, с увеличением. Фамилии на этих бумажках мелькали, названия каких-то фирм, контор. Я ничего не читал — гадом буду! — так, кое-где гляну и дальше. Да и не очень-то успеешь за пять секунд ухватить что-нибудь. А на «паузу» видики во время записи не с руки ставить — качество теряется. Пятнадцать минут сплошняком бумаги шли. Не меньше ста листов «совершенно секретных» документов.

Опять черный фон. Я уже подумал, что на этом все и кончилось, но нет…

Баня. Вернее, сауна. Не моечное отделение, а так называемая комната отдыха, холл, или раздевалка по-нашему. Диваны, кресла, бары… и все в белом. То есть — в простынях, наброшенных словно тоги.

Вообще-то, в белом не все — мужики только, породистые и толстые, а девицы отнюдь не в белом — в неглиже. И тоже породистые — задницами вертят, титьками потряхивают, подносы с напитками таскают. Девки голосистые…

Ничего, в общем-то, необычного — если бы не гладкие рожи этих откормленных мужиков. Какие-то знакомые рожи. Рупь за сто — политические! У них у всех, у политиков наших, почему-то морды быстро пухнуть начинают. Как эпидемия. Чуть какой-нибудь кент к государственной кормушке присосется — сразу же морда лица перестает в экране «ящика» умещаться.

Этих я определенно где-то видел. Некоторых, по крайней мере.

Я политикой почти не интересуюсь, и телевизор смотрю довольно редко, у меня на «ящик» аллергия, идеосинкразия, и вообще — не люблю. Но эти рожи очень уж примелькались. Один точно из депутатов, остальные тоже откуда-то оттуда, как сейчас говорят: из коридоров власти. Весьма важные персоны.

И еще азиаты: трое слегка поддатых самураев. С дружеским визитом. Похоже — япошки. Их с другими не перепутаешь, вон верхние зубы по-заячьи торчат у двоих. Международная, значить, оргия. Ну-ну…

У них, у «элиты» то есть, теперь все это называется «встреча без галстуков»… Точнее — без штанов. А по-нашему — нормальный бардак. Бонзы оттягиваются с телками по высшему разряду. Как говаривал Петька в анекдоте: «Патриции в термах с гетерами устраивают оргии». И гетеры классные, и термы ничего.

Наш красавчик — прокурор города — тоже здесь, с бокалом. В простыне вальяжно в кресле балдеет. На мягком подлокотнике кресла телка пристроилась блондинистая. Он в одной руке бокал держит, а другая ручка шаловливо так попку телкину поглаживает. Кайфует после парилки, су-чара! Нашего-то местного «Понтия» трудно с кем-нибудь перепутать — даже вчера я в газете случайно интервью с его фотохарей видел. Призывает носатый с коррупцией бороться. Стрекозел блудливый!

Раз прокурор — наш, значит все это бл. ство где-то у нас, в Питере имело место быть.

У нас — не у нас… Да мне-то на них, по большому счету… Ну тащатся и тащатся — работа у них такая. И документы эти… В гробу я их видел. В белых тапках! Слишком я мелкая и ничтожная личность, чтобы меня могли заинтересовать эти бумаги и бардак их великосветский. Не на Западе живем ведь.