Том 2. Время Наполеона. Часть вторая. 1800-1815 - Эрнест Лависс

В самой Польше не все были уверены в окончательном успехе Наполеона. Когда в Варшаве узнали о пожаре Москвы, Козьмян прочел в Обществе друзей паук свою оду, которая начиналась словами: «Где это чудовище, этот великан, гроза народов?» В конце заседания Сташич и Матушевич заметили ему, что было бы лучше дождаться конца кампании, прежде чем печатать оду.

Литва доставила Наполеону пять пехотных полков и пять кавалерийских. В начале кампании польская армия состояла из семнадцати полков пехоты, шестнадцати кавалерийских полков, дивизии легионов Вислы, корпуса Гамилькара Косинского, артиллерии и саперов, всего 87 000 человек и 26 000 лошадей; в походе приняло участие около 70 000 поляков, два корпуса состояли целиком из них: один — под командой Понятовского, другой — Гамилькара Косинского; остальные полки были рассеяны по разным французским корпусам. Наполеон рассчитывал на их помощь для облегчения сношений с русскими. Как обычно, они отличились своей храбростью. Иосиф Понятовский показал себя под Смоленском, Можайском, Бородиным; Домбровскому поручено было обложить Бобруйск, в то время как одна из польских дивизий осаждала Ригу; Княжевич, удалившийся на Волынь и до этого времени относившийся к Наполеону с недоверием, снова вступил на службу, командовал дивизией и при переходе через Березину был ранен.

Поляки, шедшие с Великой армией в ее наступательном движении, вместе с нею и отступали в Литву, в Великое герцогство, в Германию. Если раньше у поляков и были некоторые иллюзии насчет намерений Наполеона, то они должны были утратить их в тот день, когда Наполеон двинулся от Смоленска к Москве. Ведь если бы император в самом деле намеревался восстановить их отечество, ему следовало только утвердиться здесь, организовать польскую армию, создать польские крепости, поставить гарнизоны. Этим он нанес бы страшный удар могуществу России и создал бы в тылу Германии и Австрии вассальное государство, содействие которого было бы ему обеспечено во всякое время. Но он увлекся миражем Москвы и в своей гибели увлек за собою и поляков. Даже после проигрыша этой безумной кампании некоторые жители герцогства Варшавского еще надеялись на Наполеона и рассчитывали, что он вернется для наступательных действий. Генерал Кропинский произнес следующие пророческие слова: «Наполеон не хотел создать Польши, когда мог это сделать; теперь он, может быть, и хотел бы, да не может. Австрия не оказывает ему искреннего содействия; немцы хотят сбросить его иго, а мы будем отданы в жертву иностранцам; быть может, спасение Франции будет куплено этой жертвой». Эти слова являются лишь комментарием к тому, что некогда писал из Америки своим соотечественникам Костюшко: «Я не знаю, почему, несмотря на симпатию между французами и поляками, французы всегда покидают нас в решительную минуту».

Де Прадт, бывший послом Наполеона в Польше, пишет: «Наполеон всегда видел в людях только снаряды, которые можно выпускать против своих врагов»[21].

23 декабря 1812 года Александр вернулся в Вильну, которую он покинул несколько месяцев тому назад. Он не стал мстить тем, кто связал себя с судьбой Наполеона. Он объявил всеобщую амнистию. Тронутые этой милостью, поляки в большинстве решили снова примкнуть к России: Огинский, Чарторыйский, Мостовский предложили создать королевство Польское, тесно связанное с Россией.

18 февраля 1813 года русские вступили в Варшаву. Столица эта была плохо укреплена, и весь гарнизон ее состоял из 13 000 поляков и 2000 саксонцев. Русские образовали временное правительство из двух русских и трех поляков под председательством генерала Ланского. Императорским наместником назначен был Зайончек; прежнее варшавское правительство удалилось в Краков. В сущности, созданное Наполеоном великое герцогство прекратило свое существование: оно сохранено было лишь временно; Европа должна была решить окончательно его судьбу.

Поляки на службе у Наполеона. Поляки Великой армии, в общем, остались верны своему вождю; одни отправились помогать гарнизонам крепостей Данцига, Торна, Модлина; другие отошли в Германию. Домбровский и Понятовский участвовали в битве при Лейпциге; там Понятовский заслужил звание маршала Франции и вслед за этим погиб в волнах Эльстера (19 октября 1813 г.). Его соотечественники приписывают ему гордые слова: «Бог вверил мне честь Польши, я верну ее только ему». Домбровский довел остатки польской армии до Рейна. Она особенно отличилась при Ганау. Декрет 4 апреля 1814 года вручил командование поляками, служившими в наполеоновских войсках, генералу Красинскому, отцу поэта. При своем отречении от престола император не забыл верных своих соратников. Он оговорил, чтобы им разрешено было вернуться на родину с оружием и багажом и сохранить свои знаки отличия и пенсии.

Со своей стороны и Александр отнесся благосклонно к польской армии; во время своего пребывания в Париже он назначил комиссию, которой поручено было преобразовать ее. В комиссию входили: Домбровский, Зайончек, Вьельгорский, Сераковский и Гедройц. Дальше, в своем месте, будет сказано о результатах ее деятельности.

Данциг сдался 17 ноября, Замостье — 22 декабря, Модлин — 25-го. Александр разрешил полякам сохранить национальную кокарду. Он объявил амнистию. В письме на имя Костюшко император дал обещание восстановить его отечество и разрешил устроить Понятовскому торжественные похороны. Они происходили в присутствии возглавлявшего церемонию Барклая де Толли, и во время этой церемонии братались две армии — русская и польская. По пути на Венский конгресс Александр остановился в Пулавах и отказался принять ключи города Кракова, заявив, что пришел не как победитель, а как друг.

Однако некоторые поляки по прежнему считали себя неразрывно связанными с Наполеоном; они пошли за ним на остров Эльбу, сражались под его командой при Ватерлоо. Из всех вспомогательных войск, какие имел в своих армиях великий полководец, ни одно не дало стольких доказательств доблести и верности. В Париже на Триумфальной арке запечатлены имена Домбровского, Володковича, Хлопицкого (ошибочно там переименованного в Клопиского), Сулковского, Княже-вича, Понятоеского, Лазоевкого (последний, родом из Лотарингии, значился в списках французом). К этому перечню следует присоединить имена генералов: Яблоновского, Гра-бинского, Дембовского, БроникоЕСкого, Конопки, Красин-ского, Сокольницкого, Паца, Клицкого, Вьельгорского, Ла-чинского, Жолтовского, Аксамитоьского, Серовского, Зелинского, Лубенского, Корматовича, Стоковского, Фишера, Немоцинского, Мельзинского, Пакоша, Косецкого. Многие из них были ранены на французской службе, другие убиты. Служа делу Наполеона, поляки надеялись этим принести пользу своей родине. Тем не менее Франция должна быть им благодарна за то, что они пролили ради нее свою кровь. Долгое время они думали, что Франция в большом долгу перед ними и что со временем она не преминет заплатить этот долг.

Наполеоновская легенда. Ни в одной стране Европы наполеоновская легенда не была так живуча, как в Польше. Детям давали имя Наполеона, поэты воспевали его. В сущности, героем Папа Тадеуша Мицкевича является Наполеон, восстановитель Польши. Около 1840 года некая мистическая секта провозгласила Наполеона мессией, который должен возродить мир[22]; Мицкевич проповедывал культ этого мессии в своих лекциях в Коллеж де Франс. Когда после государственного переворота 2 декабря 1851 года на французском престоле появился племянник императора, когда он, как в свое время Наполеон I, стал вести себя вызывающим образом по отношению к России, когда он сделал своим министром поляка (Валевского), побочного сына Наполеона I, — многие поляки перешли на его сторону и верили, что решающий час настал.

Общественная и умственная жизнь. Описанный нами период был мало благоприятен для развития умственной жизни. Жизнь эта развивается только в нескольких городах: в Варшаве, Кракове, Вильне, Кременце да в отдельных замках; народ все еще находится в полуварварском состоянии: мало городов, малочисленная буржуазия, хижины, тонущие в грязи, нищие крестьяне, жалкие жилища, замки «почти как в Испании»[23] — такова печальная картина Польши, какую рисуют французские военные и дипломаты. Вследствие изложенных нами выше обстоятельств экономическое положение было не особенно благополучно. Деньги отдавались взаймы под чудовищные проценты — 72, даже 80 процентов. Именитые семьи опускались и беднели. В некоторых замках, например у Чарторыйских, собиралось избранное образованное общество; но большей частью лишь танцы, охота да пиры скрашивали длинные досуги вялой жизни, лишенной политических тревог и волнений. У некоторой части знати можно отметить благородные усилия, направленные к тому, чтобы исправить ошибки предков; некоторые «сердятся», уединившись в своих огромных поместьях, где они еще могут создавать себе иллюзию независимости. В Варшаве, в Кракове страстно любят увеселения, пение, игру на гитаре, танцы. Виньон, бывший послом Наполеона в Варшаве до архиепископа де Прадта, описал оживление, царившее в Варшаве в течение зимы, предшествовавшей разгрому, — все эти празднества, салоны, где блистали польские герои, национальные поэты, великосветские дамы, вроде принцессы Вюртембергской, урожденной Чарторыйской. Казалось, все стремились во что бы то ни стало забыть прошлые несчастья и забыться в ожидании грядущих бедствий. Одна остроумная женщина писала: «Наполеон спас нас чудом; мы живем чудом».