Радуга 2 - Александр Бруссуев

Макс уже не бил своим, ставшим двуногим, стулом, он просто отпихивал наседающего противника. Чего-то неподготовленным сегодня вышел он на ринг, за что и придется поплатиться. Да и как тут подготовишься? Взбесившиеся «ковры» на дорогах не валяются.

«Хоть бы Юра, что ли пришел!» — подумал майор и внезапно осознал, что стало легче. Сквозь пот было тяжело что-то разглядеть толком, но на стул давление стало определенно меньше. Да что там меньше — его не было совсем. Он смахнул с бровей всю накопившуюся в них жидкость, потом утерся рукавом и со вздохом облегчения блаженно опустился прямо на стол: подлый «ковер» сдувшейся грудой лежал на полу, над ним с клинком наголо стояла давешняя облившаяся кофе девушка. Проткнула, видать, тварь, она и обвалилась.

— Чего, опять бить по моему мужскому достоинству пришли? — спросил Макс, все также тяжело дыша.

Девушка плотно закрыла дверь в его кабинет, убрала за спину в ножны диковинный меч, и сказала:

— Позвольте представиться: Саша Матросова, сотрудница- негосударственного объединения «Дуга». Вы меня простите, ради Бога, я нечаянно.

5. Саша Матросова миллион лет спустя

Метаморфоза была настолько внезапна, что Саша Матросова не могла пошевелиться несколько минут. Она чувствовала, как кофе из любимой дорожной кружки пролился на ее одежду, что позднее, когда высохнет, выразится в пятне. Она не любила неопрятность в гардеробе, к тому же столь стильном. В последнее время Саша привыкла к настоящему качеству и даже изыску, исключив из своего шопинга отечественные «бутики» и «торговые дома». Пошли они все в пень, все равно торгуют тем же китайским барахлом, только по заоблачным ценам.

Кофе оказался не горячим, что также было странным — прошло-то всего ничего, как она вскипятила себе воду, думая попить по дороге. Да и место, где она сейчас была — совсем не дача.

Стены, окна, шторы на окнах, даже стол, на котором она, оказывается, разлеглась, подмяв под себя сумку, где, помимо прочих полезных вещей, покоились клыки странного Куратора — все было насквозь казенным. Отвратительно казенным, как в милиции, или в дежурке железнодорожного вокзала.

То, что на нее воздействовали загадочным психотропным «оружием», привезли в гнездо шпионов и сейчас будут выпытывать щекоткой Тайну третьей планеты — было глупо. Ничего не было. Была дача под Выборгом — теперь цугундер неизвестно где. Пыль везде и полуоткрытая дверь, самым зловещим образом медленно отворившаяся. Если бы в нее всунулся ужасный мертвец типа «зомби» и протянул алчущие живой плоти корявые руки, или, смущенно улыбаясь, стояли Шурик Степченков и Аполлинарий — она бы не удивилась. Но там был длинный мент в форме майора с открытым ртом. Он удивленно осматривал Сашу, задержав свой взгляд на мече, который так и оставался в ножнах за плечами.

Она, извернувшись через голову назад, встала на ноги и быстро огляделась. «Черт, ботва какая-то», — подумала она. — «Зачем я здесь?»

— Почему Вы здесь? — словно читая мысли, поинтересовался- майор.

Саша ничего отвечать не собиралась, ей нужно было выработать стратегию поведения. А для этого, в первую очередь, понять, где она и что она. Поэтому решение пришло само по себе. Без всяких попыток оправдаться, она ударила прямой ногой любопытному менту под живот. Тот, крайне удивленный и разочарованный, упал обратно в свое помещение, откуда вышел до этого. Саша быстро подвинула ближайший стол, баррикадируя дверь. Смешное препятствие, конечно, но какое уж есть.

Проворно пробежавшись пальцами по клавишам телефонов, обычного и рабочего, она убедилась, что со связью — полный порядок, нету ее. Звонки идут, но, скорее всего, в Нирвану.

Она оценила выход из окна — третий этаж, желательно не прыгать. Зато улица за оградой из колючей проволоки под напряжением в сорок тысяч вольт — вполне Российская. По вывеске на ближайшем доме она прочитала: «Улица Дзержинского» — хорошо, что в сумке небольшой, но мощный бинокль. В наше время посреди городов только вполне определенные здания окружают себя вполне тюремными изгородями с вполне понятными целями.

Тюрьмы разные, колонии и прочее тоже за колючкой. Чтоб никто оттуда не выбрался. Здесь-то какие цели? К чему они готовятся? «Ну, попробуйте сунуться, граждане-людишки!»

Саша поняла, где оказалась, правда, не поняла, в каком городе. Ну а дом должен быть за номером «13». Вот бы она удивилась, если бы оценила всю иронию: этот дом действительно имел адрес «Дзержинского, 13».

Она осторожно приблизилась к двери в коридор. Такое ощущение, если судить по следам пыли, что дверь эта была очень долгое время в открытом положении, лишь совсем недавно прикрывшись. Может, одновременно с ее пробуждением. На ум пришло сравнение со старой доброй книгой Филипа Хосе Фармера «Пробуждение каменного бога». В ней человек очнулся после неизвестного количества лет в неизвестном месте и в неизвестное время. Что-то там случилось с катастрофой.

Черт! Саша даже остановилась. Три недели не было Радуги. Конец света, который предрекали подряд несколько сотен лет, из байки мог стать вполне реальным. Неужели это случилось? Хорошо, что дочку успела к родителям отвезти. Папа с мамой — кремни, они ни Машеньку, ни себя в обиду не дадут.

Саша решила, что первоочередная задача — выбраться отсюда. Надо же, попала в очень неудобное для выхода здание. Лучше бы в театр, на премьеру Виктюка — там из зала исчезнуть можно незамеченной, одной из многих. А еще лучше бы… А еще лучше бы никуда не попасть. Пусть бы все было, как было.

Но выходить как-то надо, потом искать возможность добираться до дома. Стоять можно сколько угодно, скоро тот майор очухается и придет арестовывать.

В коридоре было пустынно, если не считать разные всякие кителя с погонами и без, ботинки-берцы, фуражки с кокардами, и еще какой-то специфический милицейский гардероб, сваленный почему-то прямо посредине прохода. Саша автоматически посмотрела номер помещения, откуда она только что вышла: 312. Тишина стояла полная, только откуда-то снизу доносился еле улавливаемый то ли кашель, то ли лязг. Куда народ-то весь подевался?

Да вообще-то народом здесь и не пахнет. Чины сидят в своих кабинетах, чешут затылки, соображают. Это на третьем этаже, элитном. На втором погоны рангом пониже ждут распоряжений, курят, пишут бумаги, сверяясь с ССП (общечеловеческим) — Сводом Сволочных Правил — строят козни. На первом же всякая сержантская шелупонь изображает рвение и желание. А в доте сидит какой-нибудь дежурный старлей и скучает — телефоны-то не работают. Рядом кроссворд с каракулями, желтый уже от своего великого возраста и не отгаданный. Эрудиции не хватает. Откуда же ей взяться, если в обязанности не входит и не способствует служебному росту?

Через все эти этажи предстояло пройти Саше с сумкой в руке и мечом за плечами. Сюда бы Шурика с его навыками по отводу глаз! Но тот, будучи дежурным по «Дуге», поди, и не заметил ничего. Из их офиса просто так не исчезнуть. Сидит, себе, и изучает кельтское судебное производство.

«Воротник Моранна», к примеру, душил судей, если те выносили несправедливые решения. Но судьи после напяливания на себя божественного «воротничка» заканчивались даже у друидов, а без них — никак. Так древние друидские адвокаты считали. Порешили пойти естественным путем: изобрели «Котел Правды» — сосуд такой из серебра и золота. Ставят его на огонь, заливают водой и сидят ждут. Забулькал кипяточек — руку в него! Да не друидо-судейскую, а несчастную кельтско-гражданскую. Из тех дурачков, кто пришел искать справедливости. «Не боись», — говорит друид в мантии. — «Если ты прав — ничего с тобою не будет. Ну, а не прав — обожжешь свою драгоценную конечность. Тоже ничего страшного — рука тогда тебе больше не понадобится». Или аналогичный метод с «Железом Лухти», только вещую железяку нагревают до белого состояния. То-то Цезарь, который Юлий, потешался. У них-то, римлян — Римское Право.

Ну вас в пень со своим судопроизводством, сказали пикты и бриты. Пошли на север и давай истреблять кельтов. Пригласили ирландцев, те спели «Greensleeves» и увлеклись борьбой. До сих пор борются. «Воротники Моранны» ищут. Почитали бы про Новгородскую Правду, да не ту, что в учебниках истории для пятого класса. А ту, что на сродственном языке для многих кельтов была, только почему-то изданную по грамматическим правилам задолго до Кирилла и Мефодия на берегах Волхова. Какая, нахрен, грамматика у людей, царапающих берестяные грамоты? А такая: если есть письменность — есть правила. Даже у шумеров с их клинописью. На то она и письменность, что ей учат! А вы говорите: Кирилл и Мефодий.

Саша спустилась на второй этаж. У стены поблизости стояла женщина и, закрыв лицо руками, беззвучно рыдала. Только плечи содрогались от плача.

Конечно, можно было просто пройти мимо. Наплачется гражданочка и успокоится. Но оставлять за спиной незнакомку, пусть даже и поглощенную самой собой не хотелось. Чему учат компьютерные игры и фильмы-ужастики? Саша не увлекалась ни тем, ни другим, но представление имела. Не человек это плачет, а твоя судьба. Отвернешься спиной — судьба твоя и решится.