Под ручку с мафией - Марина Серова

Святая простота ты, Варварушка.

— А вы знаете, сейчас он в больнице?

— Ну а как же, не приходит ведь. А то ходил регулярно. Человек он добросовестный.

— Вот вам, Танечка, можно сказать, доверенность на предъявителя. — В комнате появилась Шубарова, и Варвара без промедления зашаркала к выходу.

Школит мадам своих слуг, школит!

— О чем вы беседовали?

«Да не выведывала я твоих постельных тайн», — ответила ей про себя.

— О Коврине.

— Болтушка! — шутливо попеняла вслед Варваре Шубарова.

Приподняла брови над очень усталыми глазами:

— Все одно к одному! Тут дел невпроворот, а с Володей такая неприятность.

Стасик, значит, спиртного перебрал — трагедия до слез, а человек прошел по краю смерти — неприятность.

Что-то тошно мне стало в доме Шубаровых, и я поспешила откланяться.

На улице смеркалось. Заметно потеплело, и пошел мелкий дождь. Я порадовалась машине — хватило ума взять, а то мокнуть бы на остановке, толкаться в троллейбусе.

В какую сторону направился мужичок в потасканном пуховике прошлым вечером?

Пошарив в багажнике, отыскала увесистый пакет и, захлопнув крышку, двинулась в ту же сторону. Надеюсь, что я-то здесь не нарвусь на нож.

Впереди маячила светлыми окнами единственная на всю округу девятиэтажка. Захочешь — не ошибешься.

Глава 5

Я неторопливо обошла дом вокруг, затратив на это не менее четверти часа. На торце, над двумя телефонными будками с тщательно выбитыми стеклами, хорошо различимая даже в полутьме цифра «тридцать пять» и ниже, помельче, трафаретно оттиснутое название улицы, разобрать которое удалось с большим трудом, — «Смоляная».

Итак, Смоляная, тридцать пять, Коврин Владимир. Уже хорошо.

Что там на костях выпало в последний раз? «Меняйте планы и ловите удачу, но остерегайтесь случайных встреч». Планы мои сегодня менялись, дело — за удачей и встречами. Удача бы сейчас не помешала.

Длинный, узкий двор. Пять подъездов. Какой из них мой? То есть Коврина? Надо работать с аборигенами, иного способа получить ответ на этот вопрос я пока не нахожу. Время не позднее, но темное. Плюс сырость. Аборигенов во дворе негусто. Что в данном положении самое глупое? Ходить взад-вперед по автомобильной дорожке мимо подъездов и надеяться на удачу. Так и поступим. Не скажу, что эта прогулка доставляет мне удовольствие. У соседнего подъезда судачат две женщины. Прогуливаюсь мимо в третий раз. Уже косятся, смотрят вслед. У крайнего молодежь хохочет. Этим — все равно, гуляй хоть до утра.

Словом, перекинуться не с кем!

А утешусь-ка я мыслью, что гулять вот так, с пустой головой и спокойной душой, нечасто доводится. Это дело детей и пенсионеров. А мы, сознательные люди, выходя из своих пещерок, обязательно спешим куда-то, куда нам надо в данный момент чуть ли не позарез. Так что гуляю я и дышу воздухом, нервы поправляю и набираюсь здоровья. В конце концов спать этой ночью буду качественно. Хотя, когда это я некачественно спала? Вот не спать некачественно — этого сколько угодно!

— Эй, подруга, ты чего здесь дрейфуешь? — От одного из подъездов (Боже мой, ни фонаря во всей округе!) отделилась темная фигура и направилась ко мне. Интересно, что это, удача или случайная встреча, которой следует опасаться?

— Я за тобой уже полчаса наблюдаю. Не меня ждешь?

«Может, и тебя, друг. Ты подойди ближе, разберемся».

Подошел. Свет из окна второго этажа дал возможность рассмотреть подробности. Абориген, что и говорить! Руки — в брюках, задранные ими полы расстегнутой куртки топорщатся, воротник сзади наверняка на уровне лопаток.

«Тебя как, ловить или опасаться?»

Решаю, что чем беспомощней выставлюсь перед ним, тем проще при необходимости его уделаю. Но, конечно, беспомощной не настолько, чтобы спровоцировать на безобразие. Тут нужно соблюсти грань.

Все-таки удача или встреча? А если — удачная встреча? Действуем!

— Ой, может, хоть вы мне поможете? — чирикнула я тоненьким голоском.

— Помогу, конечно, хотя смотря в чем.

Усмехается абориген. Что, подруга соответствует?

— Вы не знаете Коврина? Он здесь живет.

— Вовку, что ль? Да на кой он тебе, когда есть я!

— Подскажите, пожалуйста, его квартиру, он мне так нужен! — и повторяю проникновенно: — Пожалуйста!

Жива в нем мужская душа, подействовало.

— Вон подъезд. Четвертый этаж. Дверь направо.

Удача все же! И я ее поймала!

— Только его сейчас нет дома.

— Это ничего, — щебечу обрадованно, — я ему оставлю записку в почтовом ящике. У него номер на двери есть? Чтобы ящик определить? Не знаете?

— Черт его знает! — с уверенностью отвечает абориген. — Только без толку. Он в больнице сейчас. Говорили, вчера на улице порезали его.

— Ой, мамочки! — пугаюсь я, по-бабьи прикрывая ладошкой рот и, немного помедлив, будто пришибленная этой новостью, опрометью бросаюсь мимо аборигена к углу дома.

— Эй, подруга, а как же я? — раздается сзади.

Я перегнала машину ближе к девятиэтажке, поставила в месте, удобном для резкого старта, и не меньше часа провела в ней, выжидая. Встретить аборигена еще раз мне не улыбалось. Усилившийся дождь шелестел по крыше, мыл стекла извивающимися водяными струйками. Наконец, решив, что в такую погоду и собаки по улице не бегают, я выбралась наружу, закрыла без хлопка дверь и направилась к дому.

В подъезде на первом этаже сильно пахло жаренной на постном масле картошкой. С луком. Запах этот явственно чувствовался и на четвертом. Дверь квартиры Коврина, как и остальные три, простецкая, выкрашенная масляной краской цвета свернувшейся крови и местами облупленная. В двери напротив поблескивала стекляшка «глазка», и это мне не понравилось. Не задерживаясь, я поднялась чуть выше и, разжевав подушечку резинки, вернулась и прилепила ее к «глазку». Замок. Простой, без защелки, скважина на уровне пояса. Не водятся сокровища за дверью, запертой таким образом. Покопалась в своем пакете, стараясь не брякать металлом. При помощи нехитрого, но мастерски изготовленного приспособления, называемого отмычкой, замок провернулся с первой попытки. Я медленно, по миллиметру приоткрыла дверь. Кто знает, смазывал ли когда-нибудь хозяин ее петли. Не заторопилась, даже когда услышала, как снизу вверх по лестнице затопали чьи-то торопливые ноги. Скользнула в темноту прихожей и плавно, но плотно притворила дверь. Сделано! Пошарив по стенам, отыскала выключатель, зажгла свет. Пусто. Так и ожидалось. Как сказала Варвара, простая душа, — хозяин здесь непьющий и одинокий. Значит, ни собутыльников, ни женщины в его отсутствие быть не должно.

До беседы с Ковриным мне необходимо установить его примерный психологический портрет, и пользу от осмотра жилья для этой цели трудно переоценить. Заочно познакомиться, так сказать.

И еще я очень надеюсь кое-что здесь отыскать.

Квартира однокомнатная, без балкона или лоджии, кухня, совмещенный санузел. Что еще? Кладовочка. Хоромы! Два окна, по одному в комнате и на кухне. Выходят во двор. Напротив жилья нет. Задергиваю занавески и шторы, без колебаний включаю свет. Если вести себя достаточно тихо, мое существование здесь останется не замеченным соседями. Возвращаюсь в прихожую, и на глаза сразу попадается ключ, висящий рядом с дверью на гвоздике. Удача. Запираю дверь, и ключ опускаю в карман в компанию к ножу, о котором я напрочь успела позабыть.

Женских запахов в жилище не было, следов — тоже. Обитала здесь одиночная особь мужского пола, с достатком ниже среднего уровня, судя по виду и качеству одежды, набору посуды и содержимому холодильника. Особь, склонная к аккуратности, имеющая образование и чувство юмора.

Посуда чиста и прибрана, в доме порядок, все на своих местах. Книжный шкаф забит сверх всякой меры. Книги на подоконнике — стопками.

Профессиональных книг не видно. Не трудоголик или работает не по профессии. Книги разные, и все читаные. Много научно-популярных. История. География. Путешествия, приключения, фантастика, боевики, мистика. Классики почти нет. Ого, Библия, Коран, астрология, йога!

Не озабочен. Порнухи нет никакой. Но и не импотент. В одном из выдвинутых ящиков обнаруживаю две коробочки презервативов. Одна — открытая. За шкафом — гитара в пыльном чехле. Давно стоит. Так. Телевизор, аудиоплейер, кассеты. Рок, кантри, блюз.

Пустых бутылок не нашла нигде.

А ничего, довольно симпатичная особь этот Володя Коврин.

Под ванной, в ящике с инструментами, я обнаружила сверток. Деньги. Четыре пачки. Четыре миллиона. Или новыми — четыре тысячи наших деревянных. И чего это Вова их сюда затолкал? Воров боялся?

Я поймала удачу во второй раз — нашла, что искала, на что надеялась. Догадка моя оказалась верной. В этой квартире не должно быть таких денег, если хозяин не выиграл их в лотерею, не получил в наследство, не добыл грабежом. Грабежом?