Цирк доктора Дулиттла - Хью Лофтинг

Лестница стояла в самом углу, прислоненная к стене. Через минуту доктор уже шагал к ограде с лестницей на плече, затем влез на ограду, спустил вниз лестницу и шепнул:

— Софи, полезай сюда.

Животные не умеют лазить по лестницам, но, к счастью, Софи в цирке научили этому трюку. По правде говоря, на представлениях тюлениха проделывала его весьма и весьма неуклюже, почему зрители и смеялись над ней, но в ту ночь она вскарабкалась наверх, словно с детства только тем и занималась. Она ловко переступала ластами по ступенькам, легко подбрасывала вверх свое гибкое тело. Лестница трещала под ее тяжестью, но все сошло удачно — еще шажок, и вот уже Софи отдувается наверху кирпичной ограды.

Доктор втащил лестницу и спустил ее в сад. И тут Софи показала еще один трюк — она легла животом на лестницу и соскользнула вниз словно со снежной горки. Доктор кубарем скатился вслед за ней. И вовремя — на улице послышались голоса и топот: циркачи во главе с Блоссомом и Хиггинсом все еще метались по городу в поисках беглянки.

— Слава Богу, — с облегчением вздохнул доктор, когда голоса утихли вдали. — На этот раз нам повезло. Никому и в голову не придет искать тебя здесь. Что же ты делаешь, Софи?! Ты зачем разлеглась на цветнике? Иди сюда, на дорожку. Пойдем-ка устраиваться на ночлег.

— Разве нельзя остаться под открытым небом? — спросила Софи. Она с удовольствием кувыркалась в густой траве. — Мне здесь так хорошо!

— Нет, — возразил Джон Дулиттл, — когда рассветет, нас увидят люди из соседних домов. Лучше устроиться в сарае. Дверь в него открыта, к тому же внутри приятно пахнет сеном.

Из нескольких охапок сена и старых мешков доктор приготовил постели себе и Софи. Тюлениха не мешкая вытянулась, зевнула и сказала:

— Свобода — это прекрасно! Вы не устали, доктор? Что до меня, то я не могу двинуть ластом, даже если бы мне сулили за это большую свежую треску.

— Спи спокойно, — ответил ей Джон Дулиттл. — А я еще погуляю по саду.

Глава 3. В заброшенном саду

Доктор закурил трубку и пошел погулять по залитым лунным светом аллеям старого заброшенного сада.

Джон Дулиттл любил сады. Неухоженные, запущенные грядки и клумбы задели его за живое.

— Как жаль, что такой прекрасный сад умирает, — грустно вздохнул доктор.

Он вернулся в сарай, нашел там тяпку, корзинку, засучил рукава и взялся за работу. Сначала он решил было только очистить от сорняков клумбу с розами, затем не удержался и привел в порядок лавандовые кусты, а в конце концов так разошелся, что выполол все цветники и грядки.

— Если уж мы здесь живем и не платим за ночлег, — бормотал он про себя, складывая сорную траву в корзину, — то расплатимся с хозяином за гостеприимство хотя бы этой маленькой услугой.

Спустя неделю хозяин дома, молодой бездельник, сдал жилье своей пожилой тетушке и очень удивился, когда старая дама принялась расхваливать его на все лады за «такой чистый, ухоженный сад».

Закончив работу, доктор вдруг почувствовал, что ужасно проголодался. У беседки, утопающей в цветущей глицинии, он обнаружил несколько раскидистых яблонь. Увы, ни одного яблочка, даже самого маленького и кислого, не осталось на их ветках — соседские сорванцы потрудились на славу. Джон Дулиттл пошел на грядки в надежде найти хотя бы пару морковок, но и там удача не улыбнулась ему.

— Придется попоститься еще денек, — вздохнул доктор и лег спать с пустым желудком.

Утром Софи проснулась и сказала:

— Мне всю ночь снилось море, и от этого у меня разыгрался аппетит. Когда мы будем завтракать?

— Боюсь, что сегодня нам придется обойтись даже без обеда и без ужина, — ответил ей доктор. — Мне нельзя выходить на улицу днем, но когда стемнеет, я найду какую-нибудь рыбную лавочку и куплю тебе пару селедок.

Софи только вздохнула. Она была сильная и мужественная, но с каждым часодо голод мучил ее все сильнее и сильнее. Доктору тоже приходилось несладко, а к полудню он уже так проголодался, что принялся шарить по углам сарая в поисках хотя бы луковицы.

— Послушайте, доктор! — шепнула вдруг Софи. — Похоже, лает собака. Если они пустили собак по нашему следу, мы пропали!

Доктор вышел наружу и прислушался. Действительно, из-за ограды доносился лай.

— Не волнуйся, это О’Скалли, — успокоил Джон Дулиттл тюлениху.

У ограды росла старая ветвистая груша. Доктор вскарабкался на нее, уселся на ветке, нависшей над оградой, и осторожно выглянул на улицу.

— Что случилось, О’Скалли? — спросил он.

— Я принес новости, — тихо пролаял пес. — Втащите меня к себе.

— Погоди минутку, сейчас что-нибудь придумаем, — ответил доктор.

Он слез на землю, побежал в сарай, нашел веревку и корзину, снова вскарабкался на грушу и спустил корзину на веревке на улицу. О’Скалли сел в корзину, и доктор втащил его наверх, а оттуда пес уже сам очень ловко с прыгнул на землю. В корзине лежал принесенный псом сверток. В нем были четыре булочки с сыром, бутылка молока, две селедки, бритва и кусочек мыла.

— Мы спрятались в сарае, — шепнул доктор. — Пойдем туда.

Софи очень обрадовалась и в мгновение ока проглотила рыбу. Доктор хотел растянуть удовольствие и решил откусывать понемножку, но зубы сами собой, помимо его воли, отхватили сразу полбулочки.

— Умница! — похвалил пса Джон Дулиттл с набитым ртом. — Как ты узнал, что мы здесь и что у нас нет еды? Мы едва не умерли с голоду.

О’Скалли подал тюленихе вторую селедку и рассказал:

— Когда Софи наконец сбежала из цирка, все бросились на ее поиски. Блоссом до утра рыскал по городу. Бу-Бу встревожилась и сказала: «Будем надеяться, что доктор не покинет город этой ночью. Лучшее, что он сейчас может сделать, — затаиться до поры до времени». Мы всю ночь не сомкнули глаз и ждали, что с минуты на минуту вас и Софи доставят обратно в цирк под стражей. Но наступило утро, а вас еще не поймали, да и вообще, никому в голову не пришло, что доктор Джон Дулиттл может быть замешан в похищении тюленихи. А Блоссом и Хиггинс упрямо продолжали искать Софи. И тогда Бу-Бу послала меня выяснить, остались вы в Ашби или сумели улизнуть. Утро выдалось влажное, — продолжал пес, — в такую погоду искать следы — одно удовольствие. Я

обежал все окрестности, но нигде не учуял вашего запаха. Тогда я вернулся к Бу-Бу и сказал: «Доктор все еще в Ашби, если только он не улетел по воздуху». «Летать он еще не научился, — ответила мне Бу-Бу. — А жаль! Это значит, Что он спрятался. Найди его и сразу же возвращайся ко мне. Я тем временем приготовлю для него что-нибудь поесть. Да и Софи небось уже проголодалась».

Пес почесал за ухом и снова заговорил:

— Я долго бегал по городу, пока не нашел то место, где вы вышли из почтовой кареты. Ваши следы повели меня к цирку, к дому, где вы ждали Софи, а затем вдруг ваш запах исчез возле ограды сада. Я не мог понять, в чем дело: по воздуху вы и вправду не летаете, в мышиную норку вам тоже никак не пролезть. Пока я стоял и ломал себе голову, из-за ограды вдруг пахнуло вашим табаком. Я и не знал, что вы с Софи так хорошо прыгаете!

Софи улыбнулась и облизала измазанные жиром усы, а доктор проглотил вторую булочку с сыром и рассмеялся.

— Мы не прыгали через ограду, — объяснил он. — Мы перелезли через нее по лестнице. Но как тебе удалось притащить сюда столько еды?

— Да, это было не так-то легко, — признал О’Скалли. — Бу-Бу и Крякки приготовили булочки, а я потихоньку стащил пару селедок из запасов Хиггинса. Молоко нам еще утром принес молочник. Белая мышь вспомнила, что вы терпеть не можете ходить небритым и посоветовала положить в сверток мыло и бритву. Стоило мне появиться на улице с пакетом в зубах, как тут же за мной погнались мальчишки. Потом встретилась старушка. «Какая умная собачка! Иди сюда, покажи, что ты несешь своему хозяину!» А затем дело пошло еще хуже — мне повстречались настоящие разбойники. Бродячие псы учуяли рыбу и булочки и погнались за мной. Пришлось остановиться и задать им трепку, а это было не так уж и легко…

— Ты умный и храбрый пес, — сказал доктор, прожевывая последний кусочек булочки и открывая бутылку с молоком. — Хорошо, когда у человека есть верные друзья. Спасибо за бритву, а то я уже изрядно оброс. К сожалению, у нас нет воды.

— Как же я об этом не подумал?! — воскликнул О’Скалли. — А что, если развести мыло в молоке?

— Прекрасная мысль! — обрадовался доктор. — Я еще никогда не брился с молоком!

И он намылил щеки и взялся за бритву. Когда его щеки снова стали гладкими, он с одобрением посмотрел на свое отражение в окошке и сказал:

— Вот теперь другое дело, я снова похож на доктора Дулиттла, а не на бродягу, ворующего чужих тюленей.

— Мне пора идти, — пролаял О’Скалли. — Я обещал остальным зверям поскорее вернуться и рассказать, что с вами и как вы себя чувствуете. Все они очень беспокоятся за вас. Если этой ночью вам не удастся покинуть город, утром я снова принесу вам еду. Хиггинс и Блоссом не оставили надежду отыскать Софи, так что вам надо смотреть в оба. Уж лучше вам пересидеть здесь два-три дня, чем поторопиться и попасться.