Форпост - 4 - Андрей Валерьев

Бесконечные облавы неверных вымотали оставшихся в живых рабов до предела. Видимо, русским зимой просто нечем было заняться, и они превратили охоту на людей в вид спорта. Все посёлки, хутора и сам Новоград состязались в том, кто убьёт больше беглецов. В плен они не брали, да и сами беглецы сдаваться не собирались. Лучше смерть, чем снова колодки, цепи и адский труд.

Им тогда здорово повезло, что основной отряд бывших пленников ударил прямо по полю, на котором работали остальные рабы. Охранников перебили быстро, но на стенах города забили тревогу, и на рабов набросилось городское ополчение. Таип выждал, когда драка разгорится в полную силу, а потом ударил сам. Нагло. Прямо по городским воротам. Он навсегда оставил там пятнадцать лучших бойцов, а сам, с пятёркой оставшихся в живых ребят, налетел на рабскую и тюремную пещеры. Из рабской они сумели забрать всех своих женщин. Он забрал свою Дениз и её подруг, с которыми она работала на ресепшене в том проклятом отеле.

А из тюремной они не смогли спасти никого. Он, Таип, нашёл там лишь замученных до смерти друзей и полуживого безъязыкого раба по имени Ахмед, которого неверные продержали без солнца четыре года.

Промаявшись всю осень и зиму по самым дальним пещерам, группа Таипа, отощав до скелетообразного состояния, решила уходить из этих негостеприимных мест на юг. На Родину. В благословенную Турцию. Даже оба курда, что примкнули к ним после побега, не возражали против этого.

Весь вопрос заключался в том, как это сделать.

Посмотрев на своих людей, Таип чётко осознал — пешком, по горам, они не дойдут. О том, где они и КОГДА в Новограде знали все. Даже рабы. Неплохо зная географию, вожак прикинул, что до «дома» им идти километров пятьсот. Может быть — тысячу. Ни Таип, ни Дениз, никто из его людей не надеялись найти там соотечественников или, хотя бы, единоверцев, но… хотя бы умереть на родной земле…

Это уже не мало.

И тогда у Таипа Озбека родился гениальный по простоте план.

«Чтобы что-нибудь хорошо спрятать — надо это что-то положить на самое видное место!»

Группа из девяти мужчин и четырёх женщин прекратила скрываться и, почти открыто, пошла к Новограду. Решение было очевидным — ближайщая к городу необитаемая пещера. Вот так. Патрули русских удавалось обходить стороной, и ещё здорово выручали встреченные по пути огороды. Брали немного, чтобы никто ничего не заподозрил. Да и брать то было особо нечего. Весна. Зимний урожай ещё не созрел, и есть приходилось что попало. Охотились на мелких птиц и выкапывали корешки.

Они шли месяц.

Они дошли.

Ближайшей к городу необитаемой «пещерой» оказался заброшенный склад у пришедшего в запустение порта. До городских ворот отсюда было всего два километра.

— Ахмед! Заткни ему рот!

В принципе, этот портовый рабочий им уже был не нужен. Он уже всё рассказал. Сам. Его почти не пришлось бить.

«Слизняк»

Рыбацкий баркас должен вернуться к вечеру. Не позже. И тогда…

— Мехмед, бочки с водой…

— Готовы.

— Хорошо. Ахмед…

Немой понятливо кивнул, сел русскому на спину и прижал его лицо к песчаному полу. Неверный забился, потом задёргался, а потом и вовсе — затих. Мужчины вокруг одобрительно закивали.

«Молодец, Ахмед. Главное — всё тихо»

Ни одна из женщин не проснулась.

Вечером у них будет лодка. Парусная. Вода и еда. И они уйдут. Домой. В Турцию.

Таип с нежностью посмотрел на свою жену. Он никому не сказал, даже ей, что лично он, Таип Озбек, ни капли не верит в то, что им удастся дойти.

Но всё равно. Так лучше, чем сдохнуть в выгребной яме.

— Шеф, шеф…

Проснулся Иван оттого что кто-то осторожно тряс его за плечо. Маляренко продрал один глаз — над ним стоял Франц.

— Сколько времени?

— Полдень.

Иван закрыл глаз. Посиделки с Алексеевым на верхней палубе затянулись почти до утра. Здоровья это не прибавило, зато обсудить и решить успели многое. Маляренко про себя поразился тому, как смело и безапелляционно полковник делил шкуру неубитого медведя, решая что и как он будет делать в Новограде. На подначку про медведя Алексеев не повёлся, а только махнул рукой.

— Всё будет в порядке, Иван Андреевич.

После доклада в посёлке Абдулло, Алексеев обращался к Ивану только по имени-отчеству.

— Чего надо?

— Михаэль говорит, что до порта час остался.

Иван метнул взгляд на иллюминатор. За стеклом был солнечный день.

«Ах да — полдень!»

В планах на сегодня значилось, что «Мечта» подойдёт к Новоградскому порту вечером. Как бы даже и не ночью.

— Ветер попутный, быстро плывём.

Толстый немец поднял большой палец.

— Очень быстро.

Только сейчас Иван обратил внимание на то, что пол в каюте как-то странно завален на бок.

«Понятно. Паруса»

Маляренко встряхнулся и резко встал.

— Пошли.

Странное это было чувство. Чувство страха, боли и мазохистского удовлетворения от того, что пришлось вновь вернуться сюда. В город страха и боли. Иван рассматривал знакомый берег в монокуляр без единой мысли в голове. Дышалось тяжело. Туго. Как сквозь вату.

Маляренко отдал оптику Мишке, развалился в шезлонге и вздохнул полной грудью. Боль и удушье отступили.

— Чего видишь?

— Ни. Че. Го.

Мишкина физиономия выражала крайнюю степень удивления.

— А где порт то? Сарай вижу. Причал тоже. Но никого нет.

— Дай. — На верхнюю палубу взлетел полковник. Миша вопросительно глянул на шефа и, получив разрешающий кивок, отдал трубу Алексееву. Тот пару минут изучал далёкий берег, потом сложил монокуляр и молча отдал его Ивану.

— Разруха полная. Я…

Зубы бывшего Головы страшно скрипнули.

— Франц! Стоп машина. Ермолаев — якорь!

Внизу, на палубе, забегал экипаж, за бортом раздался всплеск и яхта остановилась. Бывшие Новоградцы удивлённо уставились на капитана.

— Иван Андреевич, вы чего?

— Шеф, на берег нам на…

— Подождём. Спешить нам некуда.

— Милый, проснись. Там лодка! Большая!

Таип проснулся в одно мгновение. Отодвинув жену, он приник к щели под воротами сарая.

К причалу медленно и без всяких вёсел и парусов, подходило большое судно! Это точно не был тот кое-как сделанный рыбацкий баркас, на котором местные ловили рыбу, это был корабль! С двигателем! Настоящий корабль.

«О, милосердный, благодарю тебя!»

Рядом шептали молитву остальные бойцы. Вместо занюханной лодчонки в порт входило морское судно.

— Готовьтесь. Ждать не будем. Как только причалят — вперёд.

Мужчины молча кивнули и принялись готовить оружие.

«Оружие!»

Таип скривился. Лично у него был обломок косы с замотанным тряпкой обломанным концом. У остальных дела обстояли не лучше. Копья без наконечников, дубинки и один топор. Вот и всё вооружение.

«Ничего. Справимся»

Чёрный корабль медленно причалил к пирсу, с него спрыгнули два человека без оружия и занялись швартовкой.

«Ну вот и всё. Пора!»

— Во имя Аллаха…

Договорить ему не дали. Бойцы невпопад заорали «Алла» и, распахнув ворота сарая, бросились к стоявшему у причала кораблю.

Народ Ваню не понял. Желание босса встать на якорь в трёхстах метрах от берега внешне все восприняли спокойно, но чувство глубокого недоумения витало в воздухе — промежуточная цель похода лежала как на ладони и опасной не выглядела. Маляренко закрыл глаза и вопросил своё предчувствие насчёт возможной опасности. Предчувствие молчало, как рыба.

«Ладно, полчаса погоды не сделают»

Порт производил гнетущее впечатление — мусор, обломки каких-то деревянных конструкций и покосившийся сарай с дырявой крышей. Правда, сам причал выглядел настолько монументально, что Иван пожалел, что у него дома такого нет.

Сначала изделие германских оптиков терзал сам Маляренко, потом — Алексеев, Мишка и, напоследок, Ермолаев.

— Не пойму я, Иван Андреич, чего стоим? Кого ждём? Там пусто как…

Лейтенант осёкся. Пребывавший последние три месяца в благодушном настроении шеф резко изменился. Он всё так же расслабленно сидел в шезлонге, держа в руке стакан чая, но глаза у него были другими. Внимательными, серьёзными и… злыми.

— Ты, сержант (Игорь прирос к палубе) такую поговорку слышал: «бережёного бог бережёт «?

Маляренко смотрел, как беззвучно разевает рот лейтенант и напряжённо думал. Интуиция, которая его ещё не подводила, убеждала, что опасности нет. Но…

«Будем делать перебздеть…»

— Ладно, лейтенант Ермолаев, самый малый вперёд. Рули к берегу. Алексеев! Ко мне!

Офицер взлетел на мостик и встал по стойке смирно. Что такое субординация полковник понимал очень хорошо. То, что в той, прошлой жизни Иван служил рядовым, никакой роли не играло. В здешней табели о рангах он был если и не Генералиссимусом, то маршалом точно.