Время «мечей» - Данил Корецкий

Нижегородцев полез в карман и положил на стол листок из блокнота с непонятными каракулями: «Гюр. Зол. тел.», «Олов. – шашл.», «Абр. – свадь.»… Этот клочок мятой бумажки никак не производил впечатление серьезного документа.

Окрестности Камров

– До того момента, с которого вы сможете гордо сказать, что вы настоящие муджахеды, воины Аллаха, остался один шаг! – негромко говорил Оловянный. Он всегда лично давал наставления новичкам перед испытанием кровью.

– Вы прошли серьезную подготовку, научились стрелять, взрывать, освоили радиодело…

Шестеро молодых мужчин в разношёрстном камуфляже – от российской «Флоры» с горизонтальными полосами, не очень хорошо подходящей для гор Кавказа, до штатовского «Леса» с четырёхцветными пятнами, по ошибке зачастую называемого «НАТОвкой», – сидели под деревьями на склоне горы, поджав ноги, как будто собирались молиться. Автоматы лежали рядом, стволами вперёд, руки – на коленях. Младшему, Исе, семнадцать лет, самому старшему, Магомеду, – тридцать.

Амир стоял перед ними, расставив ноги на ширину плеч и сложив руки за спину, как крутые солдаты в американских фильмах. Если бы он отслужил в российской армии, то знал бы, что так становятся по команде: «Спортивную стойку принять!»

Испытание кровью – своеобразный экзамен, которым заканчивается подготовка в учебном лагере бандформирования.

– Теперь вы знаете, как бороться с кафирами, которые думают, что могут устанавливать здесь свои законы. Вы мусульмане и понимаете, что право принимать законы принадлежит только Аллаху… И вот пришло время применить свое умение и показать этим собакам, кто настоящий хозяин на нашей земле! Вам предстоит сдать последний экзамен!

Оловянный повысил голос:

– Вы должны напасть на пост ОМОНа перед туннелем, расстрелять кафиров и принести их оружие. Так вы докажете, что стали настоящими муджахедами. После этого вы вернетесь в свои семьи и будете собираться вместе, когда Аллах позовет вас на джихад. Когда это случится, я лично поведу вас в бой и буду вместе с вами на равных, потому что все муджахеды – братья…

«Наконец-то я увижу Зарему и Асланчика, – подумал Магомед. – Скорей бы кончился этот экзамен!» Разлука с семьей затянулась, и он уже жалел, что ввязался в джихад. Но обратного хода не было.

– На эту операцию старшим назначаю Магомеда, – закончил свою речь амир. – Аллаху Акбар!

– Аллаху Акбар! – подхватил нестройный хор голосов.

Товарищи смотрели на новоиспеченного командира с уважением, и Магомед воспрял духом.

После обеда он лично пошёл на рекогносцировку, хотя и не знал, что это занятие называется таким мудреным словом. Выломав ветку в ближайшем кустарнике, он подошел к коровам, свободно пасущимся недалеко от дороги, отогнал одну и погнал в сторону большого туннеля. Глупая корова вначале не оценила своей роли в джихаде и пыталась, как горный козёл, вскарабкаться вверх по склону, но лоза в умелых руках Магомеда наставила ее на истинный путь. За укрощением строптивой скотины с интересом наблюдали двое омоновцев, проверявших машины перед въездом в туннель. Они были в камуфляже, «разгрузках», с автоматами в руках.

– Куда ты её гонишь? – смеясь, спросил один.

– А? А… Дамой ганю…

– А техпаспорт есть?

– Какая паспарта? – Магомед округлил глаза.

Он специально надел чёрное спортивное трико с обвисшими коленками, надвинул на самые глаза лохматую баранью шапку и коверкал слова, будто плохо владеет русским. Какой спрос с туповатого чабана, который только спустился с гор?

Нехитрый расчет оправдался.

– Ладно, иди уже… – махнул рукой боец.

В карманах его «разгрузки» Магомед заметил две гранаты, правда, не разобрал – какой системы…

Третий кафир, с пулеметом, прикрывает этих двоих из-за мешков с песком. Их учили, что это надежное укрытие… Ещё трое, максимум четверо кафиров обычно дежурят на противоположной стороне туннеля, но как стемнеет, все соберутся в вагончике и будут по очереди дежурить лишь на этой стороне – по ночам машин мало. Магомед знает это наверняка: Идрис рассказывал, его брат хлеб кафирам возит.

Вагончик, в котором кафиры отдыхают, мешками не обложен. Он из дерева, точнее, судя по открытой двери, – из обшитого фанерой пенопласта. Автоматные очереди прошьют его насквозь!

Магомед свернул влево, прошёл между вагончиком и въездом в тоннель и по верхней дороге погнал корову в Камры. Он был доволен собой: так ловко все высмотрел! Если подобраться по оврагу, можно одним выстрелом из «Мухи» если не убить, то контузить всех, кто будет в вагончике, а потом дорезать их, как оглушенных и перепуганных кур…

Магомед, как учили, шел, не оборачиваясь, и не видел, что из вагончика вышел старший смены в зеленой спецформе «Ночь» и черном берете на светловолосой коротко стриженной голове. На правом боку в открытой кожаной кобуре у него висел АПС.

– Товарищ капитан! – обратился к нему боец, разговаривавший с Магомедом. – Здесь пастух странный проходил.

– Здесь все странные, Иван, – философски отозвался капитан Каплинский. – В чём странность этого?

– Так он корову не свою забрал. Эта корова постоянно здесь пасётся. И домой сама ходит. Один раз только в туннель ушла, её хозяин оттуда выгонял, а я как раз на посту был и видел. Другой хозяин. Тот старый, а этот молодой.

– Так может, корова другая? Корова старая или тёлочка молодая, а, товарищ прапорщик? – капитан улыбался.

– Я же в селе вырос, товарищ капитан, – не обращая внимания на шутливый тон командира, вполне серьёзно ответил прапорщик.

Он хорошо знал, чем заканчиваются неразгаданные странности. Перерезанными глотками – вот чем!

– Что, я корову от тёлки не отличу? Он ещё вокруг всё внимательно рассматривал, особенно в том направлении, – Иван указал рукой в сторону электроподстанции у края глубокого, как ущелье, оврага, с крутыми склонами.

С трех сторон подстанция была огорожена бетонным забором. Судя по тому, что со стороны оврага забора не было, его поставили для защиты от коров, а не от горных коз или людей.

– Ладно, Переварюха, – капитан перестал улыбаться. Он тоже повидал вырезанные или расстрелянные посты. – Пойдём в вагончик, поговорим!

– Мы подойдём по оврагу, когда кафиры будут крепко спать, – докладывал Магомед свой план Оловянному. – Идрис и Иса вылезут к подстанции, там в бетонных плитах забора есть технологические отверстия, как бойницы, они выставят автоматы, приготовятся… А мы четверо вылезем за забором, сбоку, я ударю из гранатомёта по вагончику, по этому сигналу все открывают огонь. Иззат забрасывает гранатами часового за мешками, до него от оврага не больше тридцати метров. Никто из собак не уйдет.

– Молодец, грамотно, – Оловянный улыбнулся и похлопал Магомеда по плечу. – Ты настоящий командир!

Магомед польщенно улыбнулся.

В два часа ночи шестеро экзаменующихся начали выдвигаться от Камров по заросшему оврагу. У всех по автомату Калашникова, вдоволь запасных магазинов и по паре ручных гранат Ф-1 и РГД-5. А у Магомеда вдобавок висел за спиной гранатомёт РПГ-18 «Муха». К трём часам они подошли к нужному месту, и Магомед отметил, что пока все идет по плану. Так оно и было, только события развивались по плану, разработанному капитаном Каплинским.

Идрис и Иса вылезли на территорию подстанции и заняли отведенные им позиции, выставив автоматы в импровизированные бойницы. Четверка во главе с Магомедом поднялась по склону и залегла с внешней стороны ограждения, справа от забора.

Зеленые силуэты были хорошо видны в ночных прицелах. И когда Магомед занял положение для стрельбы с колена, прапорщик Переварюха снял с предохранителя «Винторез» и начал медленно выбирать спуск. Магомед успел открыть заднюю крышку «Мухи» и раздвинуть трубы, когда Иван выстрелил. В ночи свист глушителя прозвучал ударом бича, хотя сразу никто из нападающих не понял, что он обозначает.

Боевики ждали сигнала, но не дождались: Магомед уронил «Муху» и уткнулся лицом в заросшую колючей травой и загаженную коровами землю…

Зато щелчок «Винтореза» послужил сигналом для омоновцев. Капитан Каплинский ударил толкателем зажатой в правой руке подрывной машинки о свою ногу, чем пробудил противопехотную осколочную мину ОЗМ-72, вкопанную посредине двора подстанции. Такие штуки недаром называют «лягушками»: вышибной заряд подбросил боевую часть на высоту 70 сантиметров, грохнул взрыв, и две с половиной тысячи стальных роликов разлетелись на 360 градусов, сметая всё на своём пути. Они вмиг изрешетили тела двух несостоявшихся муджахедов и покрыли выщербинами железобетонные плиты забора…

Тут же заговорил пулемет, накрыв огнем тройку Магомеда. Джамалутдин был убит на месте, Иззат ранен в плечо, а Имран – в руку. Они успели скатиться в овраг и, бросив оружие, побежали со всех ног. Их никто не преследовал… Сами «экзаменующиеся» не успели произвести ни одного выстрела – экзамен был с треском провален!