Парижские истории - Дмитрий Якушкин

Из французских кинозвезд первого ряда один только Жан Габен воевал в Северной Африке и вошел в Париж освободителем в составе танковой дивизии генерала Леклерка, из-за чего его актерская слава подкрепляется неоспоримым моральным авторитетом. Сент-Экзюпери был одним из немногих писателей, кто воевал.

Для парижан война проявлялась в необходимости делать моральный выбор. Было два Парижа. В нем жили и те, кто доносил, занимал квартиры депортированных и арестованных, присваивал их собственность, прославлял новую власть. А рядом существовали те, кто укрывал на чердаках и в подвалах еврейские семьи, кто саботировал приказы, кто не подчинялся фашистской цензуре, не шел на компромиссы, кто доставлял шифровки, кто влился в «армию теней».

В фильме Мельвиля ключевые персонажи списаны с реальных людей — руководителей Сопротивления, например с Жана Мулена, выполнявшего приказ де Голля по объединению разрозненных отрядов Сопротивления, действовавших в разных регионах страны и принадлежащих подчас к противоположным политическим течениям. Один из признаков неугасающего интереса к военной теме в сегодняшней Франции — это выход многочисленных исследований о судьбе и загадочных обстоятельствах гибели Мулена, личности героической. Его прах перенесен в парижский Пантеон.

Я застал в живых еще одного человека-легенду из того поколения — коммуниста полковника Роль-Танги, командующего вооруженными силами подполья парижского региона. Его имя стоит под воззванием о начале августовского восстания вместе с генералом Леклерком, представлявшим воссозданную регулярную французскую армию.

Полковник Роль принимал капитуляцию города на площади перед снесенным в шестидесятые годы старым вокзалом Монпарнас. В послевоенный период авторитет полковника был огромен, с чем считался и де Голль, так и не присвоивший соратнику-коммунисту генеральского звания. Зато Роль-Танги стал кавалером почетного ордена участника движения Сопротивления, которым награждали лишь с 1941 по 1946 год. Словно бы подтверждением его жизненной позиции и закреплением места во французской истории служит вся большая семья Роль-Танги — его дети и внуки, по-граждански активные и занятые в разных сферах: образовании, журналистике, муниципальных и государственных органах. Они представители мощнейшей французской демократической, левой культуры, которая была двигателем развития страны после ее освобождения. Без нее нельзя ни понять всю послевоенную историю Франции, ни представить себе характер, мотивы, поступки тех людей, которые в оккупированном городе делали тот выбор, за который не стыдно и поныне.

Утреннее радио

Встать в шесть утра в январе, когда еще совсем темно и промозгло. Выйти из дома в половине седьмого. Пересечь на машине пустой город меньше чем за десять минут. Припарковаться спокойно. Войти в подъезд радиостанции «RTL» на рю Байяр в 8-м округе, торжественно подсвеченный так, как будто кто-то готовит церемонию по раздаче кинопремий, хотя кругом нет ни души. Пройти через фойе, тоже сверкающее, как дискотека семидесятых, где пол и стены отделаны серебристым металлом. Оказаться в изолированной от мира темной студии за большим столом, вся поверхность которого, как школьная парта, испещрена неразборчивыми надписями, оставленными предыдущими гостями. Занять место за этим столом с множеством змеевидных гибких микрофонов и подносом с кофе, круассанами и прочими атрибутами утра. И — окунуться в атмосферу утреннего прямого эфира, вслушиваясь в то, как бригада журналистов в хорошем темпе читает и комментирует новости политики, биржи, спорта, а в рекламных паузах, не смущаясь присутствия посторонних, острит на все темы своих же информационных сводок. Легенда французского политического эфира, журналист Филипп Калони, который и пригласил меня однажды в качестве гостя для интервью, назвал книгу о своей многолетней работе на радио так: «Долгие годы я вставал очень рано».

В парижском распорядке дня, где всему свое время, это особый момент. Вы макаете свое мучное изделие в пиалу с кофе (именно так поступают в этом городе многие) и слушаете радио. Утренний эфир собирает миллионы преданных слушателей, и не только тех, кто едет на работу, застревая в пробках. Откуда эта привычка, объединяющая нацию?

Я думаю, от любви к слову, к полемике, к точному короткому комментарию. Еще она вызвана тем, что радио ассоциируется со свободой. До 1981 года радиовещание во Франции было монополией государства, пока это не отменил президент Миттеран. Отклонение от государственной линии позволяли себе только так называемые периферийные радио «RTL» и «Europe 1», имевшие право вещать с территорий за пределами Франции. По случаю пятидесятилетия радиостанции «France Inter» ее директор, Филипп Валь, назвал свой канал единственным СМИ, которое отстаивает прелесть интеллектуальной, культурной жизни, подпитывается ею, чтобы затем разделить ее со всеми. Во Франции сильная культура радио, некоторым передачам десятки лет, и выступать на радиостанциях престижно — тебя непременно услышат.

Утренние рубрики и интервью с гостями — визитная карточка ведущих радиостанций общего формата: государственной «France Inter», частных «RTL» и «Europe 1», между которыми много лет идет основная борьба за слушателя. Некоторые программы — устоявшиеся институты политической системы, наряду с парламентом. Их авторы — так называемые «большие перья» — лицо каждой серьезной радиостанции. Журналисты и ведущие узнаваемы не только потому, что появляются на афишах в период рекламных кампаний на старте каждого сезона. Один из наиболее популярных «перьев» сегодня, бывший корреспондент «Монд» в Москве Бернар Гетта ведет программу о внешней политике, выходящую на «France Inter», уже почти двадцать лет. Он заранее записывает свои три минуты лишь в исключительных случаях, а так принципиально каждое утро приезжает на радио сам, чтобы, как он говорит, «ощутить интимную связь» со слушателями и одновременно поднабраться впечатлений у присутствующих в студии гостей программы. И вот она сила утреннего радио: в магазинах продавщицы на кассе узнают Бернара по голосу.

Конечно, адреналиновая зарядка в студиях радиостанций по утрам — это реакция не только на энергичные музыкальные позывные, особый темп речи, скороговорку ведущих, вообще на то, как обставлен эфир. Сами вопросы — острые, неожиданные — заставляют высказаться, они вытягивают то, о чем говорить и не собирался. Это политическая стометровка, к которой надо быть внутренне готовым. Один из гуру короткого политического интервью во Франции, звезда и голос «Europe 1» Жан-Пьер Элькабаш, более тридцати лет появляющийся в утреннем эфире, говорит: «Я всегда вел интервью в жестком духе, без уступок, кто бы ни сидел передо мной. Мой собеседник предупрежден об этом, и обмана никакого нет. У меня есть право прижимать в его аргументах до тех пор, пока он не скажет то, чего не хочет говорить, но я и не обрываю его, когда он меня опровергает, и я даю ему возможность высказаться, завершить мысль».