Контакт на случай ЧП - Энтони ЛеДонн

в метро, когда при тебе кольцо, – продолжает мама. – Я же отправила тебе то видео о пиратах в подземке? Я нашла его на ютьюбе.

Окей, в этом я сам виноват. На прошлый День благодарения я отправил маме ссылку на кулинарное видео с ютьюба, где объясняли, что индейку теперь не обязательно готовить в пакете.

(Спойлер: на ужин была индейка, запеченная в пакете.)

Так что с ютьюбом ее познакомил я. Ей очень понравилось, и теперь алгоритм держит ее на строгой диете из видео категории «страна на грани катастрофы».

Сколько катастроф может произойти в одной стране? Много, если верить моей матери.

– В общем, если все-таки спустишься в метро, мое мнение о тебе никак не изменится, если у тебя при себе пушка, – говорит она.

– Мам. Не называй это «пушкой». И почему ты это сказала, как Роберт Де Ниро? – Я ступаю на проезжую часть, чтобы не столкнуться с приближающейся ко мне по тротуару семье из восьми человек в одинаковых свитерах. Велосипедист резко сворачивает и звякает звонком в мою сторону, хотя мы избежали столкновения и между нами футов шесть как минимум.

– Что это было? – спрашивает мама, повышая голос, чтобы перекричать сирену проезжающей мимо скорой. – Том? Тебя ножом пырнули?

– Нет, мама. Меня не пырнули ножом, потому что я не хорист в «Вестсайдской истории»[13]. – Делаю глубокий вдох: – Слушай. Кольцо в безопасности. Я тоже. Пожалуйста, ради всего святого, не надо снова класть перцовый баллончик в мой носок.

– О, милый, не волнуйся! Я уже спрятала его в твой ящик для белья, чтобы не позорить тебя в рождественское утро. Я знаю, это Рождество – особенное.

Наконец-то! Нормальная тема.

– Да. Очень особенное. Ло уже приехала? – спрашиваю я.

В идеальном мире мы с моей будущей невестой летели бы из Нью-Йорка в Чикаго вместе. Особенно учитывая, что это будет ее первая встреча с моей семьей.

Но у лучшей подружки Лоло из колледжа прошлым вечером в Миннеаполисе была вечеринка по случаю рождения ребенка, так что в Чикаго мы прибудем из разных городов с разницей в несколько часов.

– Еще нет, – отвечает мама. – Лукас только уехал ее встречать. Я так рада, что вы все четверо приедете на праздники и что у двоих из вас есть спутники жизни. Лучшее, что случится с Брентом в это Рождество, – это еще один не-Уолш за праздничным столом.

– Это точно! – Я знаю своего зятя не хуже, чем родного брата, и готов поспорить: лучшее, что случится с Брентом в это Рождество, – это новый гриль, который ему купила Мередит и который он уже заметил в гараже.

– Каждая мать об этом мечтает, Томми. Знать, что ее ребенок счастлив. Ты ведь счастлив?

– Да, мама, – не задумываясь, отвечаю я. – Я счастлив.

– Мне не терпится с ней познакомиться. Твоему папе тоже. И всем остальным! Я знаю, что мы говорили по телефону и по «Фейстайму», но мне хочется, чтобы она почувствовала себя частью семьи. Помню, ты говорил, она вегетарианка? В этом году я добавила грибы в болоньезе. Она же их ест?

– Как сказать, – моргаю я. – Да, она ест грибы, разумеется. Но разве… в болоньезе нет мяса?

Повисает озадаченная пауза.

– Конечно есть, Том. Это же болоньезе.

Тру лоб. «Отлично» за старания? Типа того?

– Слушай, мам, мне пора бежать. Надо поймать такси в самый час пик. Чтобы не рисковать встретить пиратов из подземки.

– Я знала! – немного самодовольно говорит она. – Знала, что они существуют.

Закатываю глаза, но только потому, что она меня не видит.

– И не надо мне тут глаза закатывать, Том!

Улыбаюсь.

– Увидимся через несколько часов.

7. Кэтрин

23 декабря, 11:48

Я очень удивляюсь, когда немного времени спустя Айрин снова заглядывает ко мне в офис.

– Что ты!.. Уходи скорее. Ты должна уже быть на пути домой. Или, что даже лучше, – сразу в аэропорт!

– Ухожу, ухожу. – Айрин без надобности поправляет очки. Она всегда так делает, когда нервничает. – Я просто не могу перестать думать… Что, если все-таки не в этом году, милая?

У меня немного сводит желудок от ее слов, но я притворяюсь, что спокойна и уверенна, и откладываю телефон в сторону.

– Все случится в этом году.

Айрин выглядит все так же обеспокоенно.

– Но если он не… Это тебе сердце разобьет. Я не смогу снова на это смотреть.

– Вот тут я тебя остановлю, – говорю я с улыбкой. – Неужели ты не слышала? У меня нет сердца, чтобы его разбить. А если и есть, то в три раза меньше, чем должно быть[14].

Айрин не возвращает мою улыбку.

– Со мной не нужно притворяться. Не надо делать вид, что тебя ничего не волнует.

Отвожу взгляд. Мне неловко так открыто говорить об эмоциях. Особенно о моих эмоциях. Я знаю, Айрин со мной не согласится, но меня и правда не волнует, что меня называют холодной. Или роботом. Или Гринчем. На самом деле меня это даже устраивает. Когда окружающие считают, что тебе на все наплевать, никто не пристанет к тебе со сложными разговорами.

Никто не будет упоминать о вещах, от которых, если долго о них думать, хочется плакать. Или затрагивать темы, провоцирующие появление этого странного комка в горле, когда пытаешься сглотнуть.

– Просто мне кажется, ты очень большое значение придаешь одному этому моменту, – поспешно добавляет Айрин. – В жизни есть и другие вещи. Важные вещи. Особенно в это время года…

Сдерживаю вздох. Снова об этом?

– Это время года не для всех одинаковое, – говорю я мягко, но уверенно. – Я рада, что вы с Мэнни и детьми счастливы. И я уважаю тот факт, что для большинства это время года связано с родными и близкими, и все такое. Но дня меня декабрь означает кое-что другое, в значительной степени болезненное. Так что прошу тебя. Пожалуйста, не надо относиться ко мне с пренебрежением из-за того, что я так сильно мечтаю об этом. Это моя цель. Это важно для меня.

Это было важно для папы.

Айрин смиренно вздыхает.

– Ты права. Конечно, ты права. Твоя жизнь, твой выбор.

Вот именно. Благодарно киваю и снова беру в руки телефон, считая разговор законченным.

– Просто с тех пор, как…

Резко поднимаю голову и грожу ей пальцем.

– Айрин. Я тебя люблю. Вполне возможно, ты единственный человек в этом городе, которого я люблю. Но скажи мне, пожалуйста, о чем мы не говорим? Никогда?

Она фыркает.

– Знаю.

– А о ком мы не говорим? – добавляю я.