Несъедобный мёд травоядных пчел - Алексей Летуновский

С такими мыслями я окончательно проснулся, принял душ и решил посвятить день разбору прошлого. В дверь постучались. Я не стал ее открывать, взял стопку бумаг и писем на тумбе с фильмотекой и лег обратно в постель. В замочной скважине зашептал ключ и дверь раскрылась. В проеме встал высокий усатый дядька, сгорбленный и в бордовом пиджаке, и в шерстяных штанах. Такой, как в моих представлениях о семье с первого этажа. Увидев меня, высокий покраснел и начал изрядно кланяться, извиняясь.

– Прошу прощения, Иван, я думал, что вас нет дома.

Я встал с постели и, направляясь к мужчине в дверях, стал подбирать в голове слова, которые никак подбираться не хотели.

– Как не странно, вы ошиблись. Я дома. Заходите, великодушный, – я пожал ему руку и втянул в комнату, чуя его боязливое упрямство.

Осмотревшись, усатый засиял от спокойствия комнаты, и был готов что-то сказать, но я его перебил, отчего он скорчил лоб. – Представьтесь, пожалуйста, – сказал я. Он прищурился и снова пожал мою руку. – Артем Зайцев.

– Прекрасно.

У него задрожал голос и через дрожь голос буквально запел: – Я, Иван, собираю деньги на свадьбу Продовольственной Варвары, из 54-й квартиры.

– Но вы же знаете, что я безработный.

– Знаю, – замял он. – Но вот вчера мне позвонили из зоопарка…

– Понятно, – перебил усатого я и потер ладонью лоб.– В любом случае, денег у меня нет.

– Ох, как неудобно получилось, Иван. Тогда я пойду.

Только он собрался прошмыгнуть в раскрытую дверь, как тут же остановился и обернулся. – Иван, моя жена, Фадия, хотела вас позвать на завтрак. Не согласитесь ли..?

– Ох, конечно, конечно, – согласился я и нацепил поверх белой майки свитер, теплый свитер от нагретой трубы.

Артем Зайцев был управдом. Его жена, Фадия Зайцева, выглядела абсолютно так же, как я ее и представлял. Румяный лоб, румяные глаза, щеки и подбородок. А кожа бледно-белая. Говорила она быстро и громко, каждое ее слово казалось морозным, возможно, от того, что форточка на довольно прибранной кухне без запахов была открыта. Управдом все ластился к своей жене во время нашей беседы. Почти через каждое предложение говорил, что любит ее. Она на такое отвечала фырканьем, но фырканьем понимающим и взаимным.

Я удивлялся тому, как он уживался с женой. Он шутил – она смеялась. Я завтракал с ними и понимал: вот они – нормальные люди.

Как же мне этого не хватало.

И тут мне стоило ожидать того, чего стоило и бояться. На кухню вошла их дочь. И я обомлел. И я представлял ее так, и тем более она выглядела не только так, как я ее представлял, но и так, как выглядела Катя из прошлого. Я почувствовал, как сгустки крови в сосудах сжимаются и с силой отталкиваются ластами.-Катя… – вырвалось у меня. Я упал на колени и ничему не подозревающей девочке-подростку стал целовать руки. Она одернулась. – Фу! – вскрикнула.

Артем и Фадия стояли в исступлении и не понимании. А затем и я будто бы очнулся. Встал с колен, медленно сел за стол и стал допивать чай из красной кружки чая. Девочка так же стояла в исступлении. Вся семья управдома стояла в исступлении и смотрела на то, как я допиваю свой чай.

Совесть меня терзала примерно до обеда, а потом я принял свою выходку и забыл о ней.

Покопавшись в бумагах, лежавших на тумбе с фильмотекой, я узнал, что университет так и не закончил. Организму не было это важно, он действовал рефлекторно, он действовал согласно инстинкту.

Я все потерял, я это знал.

Тем не менее, ком и в горле и в мыслях рос с постоянным давлением. Этот ком был чем-то недосказанным. Я решил, что, несмотря на то, что лет 10-15 жизни я потерял и не запомнил, потеряв, следует начать не совсем все с начала, скорее просто начать жить, продолжая стареть. Так сказать, встать на ноги. Так сказать, закончить жизнь нормально. Сильно я этого хотел.

Ближе к вечеру позвонил Вова и позвал меня в бар у реки. Бар у реки действительно находился у реки. Прежде чем войти в него, я остановился на заснеженном береге и посмотрел на ноябрьскую реку.

Из бара доносилось радио, оно играло любопытно странную музыку.

Звучал саксофон, иногда пианино, но это не был ни джаз, ни тем более блюз. Это было что-то пластиковое, фальшивое. А когда под сакс запевал колючий женский голос, хотелось уйти в свои мысли и сидеть в мыслях, да поеживаться от холода. Белая, холодная, пустая набережная. Я скрестил руки на груди и смотрел на реку. Река, как я не представлял ее черствой, высохшей, была жива. И, казалось, что нет более ничего живого на свете, кроме этой реки.

За спиной послышались шумные снежные шаги и запах сигарет. Ко мне подошел Вова и пожал руку.-Стоишь?-начал он.-Стою,-закончил я.

Мы отправились в бар. На удивление, помещение бара было светлым, светло-серым и просторным. Из радио несся колючий женский голос, непрерывный, сильный, не живой.

Мы сели за столик, на столик с потолка упала скатерть-самобранка, на скатерти появился чан с водкой и рюмки. А затем мы с Вовой разговаривали и пили. Пили через каждое свое предложение:

– Почему ты пошел в зоопарк работать? – спросил я его.

– На Турцию себе и девочке какой-нибудь там смогу заработать.

– Не плохо.

– Что не плохо то?

– Турция.

– Египет лучше. Кораллы и другая ерунда! Но в Турции пиво лучше!

– Да. Но с Болгарией не сравнить.

– Верно. Но вся твоя Болгария отдохнет по сравнению с Венецией. Туда хочу.

– Именно в Венецию? А как же Рим, Флоренция?

– Флоренция? Там, наверное, цветы… «Flowers» – цветы ведь, вроде?

– Не знаю. У итальянцев язык вообще красивый.

– Да мне без разницы, что у них там красивое! Венеция!

– В Венецию съездить хорошо, пожить там какое-то время, а вот в Болгарии вообще хочу навсегда остаться.

– Что там делать?

– Жить.

– Жить… эх, не-е-ет. Россию невозможно ни на что променять. А дальние страны на то и дальние, что… – и тут он замолчал. И мы сидели, глушили рюмку водки за рюмкой водки в тишине, молчании и своих мыслях. Бар действительно умолк сначала помехами радио, а затем и радио выключением.

– Спать хочу, теперь спать хочу, – прервал тишину я.

–Дурак.

– Да

– Пойдем сов настреляем, пожарим и съедим!

–Сов?

–Ну.

–Птиц?

– Ну, с большими глазами которых!

– Есть такая легенда про сов. Однажды мудрец увидел в своем азиатском городе сову. Сова