Гурон Черное Сердце: Владыка Мальстрима (ЛП) - Брукс Майк

— Пусть она принадлежит тебе, — тихо говорит он.

Вернгар слегка нахмурил брови. Возможно, он рассчитывал выкупить свое расположение, если его попытка заманить Гурона в ловушку и дестабилизировать ситуацию провалится.

— Лорд Гурон. Вы отказываетесь от моего дара?

— Да, — резко отвечает Гурон. — «Честь Макрагга» — могучий военный корабль, в этом нет никаких сомнений. Он также служил Ультрамаринам в течение десяти тысяч лет, и зловоние их праведности будет впечатано в его металл. Полагаю, Жиллиман не оставил экипаж — если оставил, то они не будут служить вам, а если нет, то корабль не будет вам подчиняться. Сам дух машины обратится против вас.

— Жалкие люди, оставшиеся на борту, бесхребетны, и корабль доставил нас сюда достаточно легко, — говорит Вернгар, и впервые в его голосе звучит желание оправдаться.

— Да, думаю, так оно и было! — возражает Гурон. — И, если бы ты приказал ему открыть огонь по Призраку Разрушения, думаю, он бы тебе подчинился! А если бы ты попытался нацелиться на имперский корабль, я бы предположил, что прицельные ауспексы были бы менее чем бесполезны. — Он хмыкает. — Это могучий трофей, и, возможно, он станет отличной приманкой, но пройдет немало времени, прежде чем я доверю этому кораблю сражаться за нас.

Гурон замечает, что Вальтекс кивает, ибо Магистр Кузницы согласен с его оценкой. А вот Кузнец варпа Туразан выглядит задумчивым. Возможно, он размышляет о том, как бы помериться силами с машинным духом «Чести Макрагга», но Гурон не хотел бы заключать пари. Туразан — мастер слияния колдовства и машины, и мало кому удается лучше развращать технологии Империума, но линкор класса «Глориана» такого возраста и происхождения — совсем другое дело. Тот факт, что сам Жиллиман использовал его в качестве своего флагмана во время Великого Крестового Похода и Ереси Хоруса, — не просто мелочь: «Честь Макрагга» не признает авторитета того, кто не является слугой ее повелителя. Ее нужно сломить, и слом может стать делом всей жизни.

— Тогда я благодарю тебя за этот великий дар, повелитель, — с поклоном говорит Вернгар, и Гурону приходит в голову, что, возможно, его все-таки переиграли. Теперь Вернгар получит свои трофеи, а корабль, возможно, и не послужит ему сразу, но все вещи со временем можно испортить. Если Туразан вмешается, чтобы ускорить дело, Вернгар сможет укрепить власть и влияние среди своих коллег и их последователей. Красных Корсаров, как и их имперских коллег, держит вместе паутина влияния, власти и преданности; однако, в отличие от лоялистов, эти нити могут перемещаться и смещаться, а не оставаться привязанными к рангам.

Существует не так уж много Имперских Орденов, в которых должность магистра может быть оспорена, поскольку она обычно освобождается только после смерти занимавшего её. Гурон знает, что и его должность будет освобождена только со смертью, но эта смерть может наступить как от руки имперского ассасина или болтерного снаряда лоялиста, так и от руки его собственных подчиненных.

— Вернгар, — прохрипел он, и Апостат выпрямился.

— Да, повелитель?

— Где ты был с тех пор, как Жиллиман ускользнул из твоих лап?

Взгляд Вернгара не дрогнул.

— Некоторое время мы были заняты защитой Чернокаменной крепости и самих себя. После бегства Жиллимана Скарбранд и Судьбоплёт вновь обрушились друг на друга, и мы оказались в гуще этой схватки. После этого мы пытались пробиться сюда, но, — он разводит руками, — похоже, что иногда варп бывает столь же непостоянен для слуг Истинных Богов, как и для тех, кто все еще поклоняется Императору.

Гурон посмотрел на него. Вернгар вернулся не с оборванной, израненной в боях толпой, а во главе хорошо оснащенного военного флота. Он укрепляет свою власть после неудачи, и это отнюдь не неразумный поступок, ведь возвращение на Новый Бадаб в слабом виде стало бы приглашением для другого амбициозного корсара, который попытался бы его сместить.

— Помни, — говорит ему Гурон. — Если я решу, что мне нужен этот корабль, я заберу его у тебя.

Выражение лица Вернгара не меняется, но он слегка кивает.

— Понял, повелитель. Конечно.

Гурон еще несколько секунд не сводит с него взгляда, затем прерывает его и нажимает на руну, активирующую гололитовый стол. Он оживает и извергает в воздух облако световых точек: галактическую карту. Огромный зеленый разрыв Цикатрикс Маледиктум проходит почти от края до края, где-то толще, где-то тоньше, но все равно делит галактику на две части. Хотя он берет начало от Ока Ужаса, наибольшее пятно гигантского разрыва находится вокруг Мальстрима, расположенного гораздо ближе к галактическому центру.

— Вот оно, творение рук Воителя, — объявляет Гурон, проводя Когтем Тирана по гололиту и позволяя свету играть на почерневшем, покрытом язвами металле его пальцев. — Мы задержали Жиллимана, но он ускользнул от нас, и вы можете быть уверены, что Абаддон узнает об этом. Так что теперь перед нами стоит вопрос: как лучше всего обратить ситуацию себе на пользу? Сплотимся ли мы под знаменем Разорителя и присоединимся ли к нему, когда он снова будет бить по стенам Терры?

— Уверены ли мы, что это его цель? — спрашивает Вальтекс.

Я умоляю, Магистр, — фыркнул Туразан. — Абаддон не непредсказуем. Он десять тысяч лет хранит горечь за смерть своего прародителя — куда ему еще идти?

Не говори так о Воителе, — вставляет Гарлон Пожиратель Душ, его голос резонирует, как колокол. Из всех них он единственный не снял шлем. Прошло много лет с тех пор, как он делал это в последний раз, и Гурон уже не уверен, что сможет. Впрочем, это и не важно.

— Лорд Гурон не боится Абаддона, — возражает Туразан. — Почему я должен бояться?

— Потому что ты не лорд Гурон, — просто говорит Гарлон, и тон его голоса не допускает никаких дальнейших возражений со стороны кузнеца.

Гурон смотрит на них с укором. Он не боится Абаддона, это правда, хотя и задается вопросом, не потому ли это, что способность к подобным эмоциям была удалена из него одновременно с другими арканными процессами, которые возвели его в трансчеловеческое братство Астартес. Однако он опасается Воителя, да и кто бы не опасался? Абаддон заключил свои собственные сделки с Губительными Силами, причем более глубокие и смертоносные, чем у Гурона, в этом он не сомневается.

— Так что же, мы поможем ему и навлечем на себя его гнев за то, что не смогли представить ему связанного и беспомощного врага? — спросил Гурон, бросив взгляд на Вернгара. — Или мы сделаем свой собственный ход, попытаемся извлечь выгоду из этих событий каким-то другим способом и рискнем навлечь на себя месть Воителя в более поздний срок, если он решит осудить нас не только за неудачу, но и за наше нежелание откликнуться на его призыв?

Воцаряется тишина, пока командиры Красных Корсаров изучают гололит. Затем Гурон видит, как на лице Вернгара появляется улыбка.

— Думаю, — говорит Отступник, — я знаю способ сделать и то, и другое.

Пять

— Это смелое заявление, Вернгар, — говорит Арменней Вальтекс. — Особенно если учесть, что ты только что вернулся после злоключений в Чернокаменной крепости.

Арменней Вальтекс, Магистр Кузницы и алхимик, внимательно наблюдает за Вернгаром. Отступник — относительный новичок: по последним данным, он входит в двадцать три целых два десятых процента космодесантников, присоединившихся к Красным Корсарам. Его рост был заметен, а амбиции очевидны. Это неудивительно, ведь хотя значительная часть воинов Астартес под командованием Гурона не стремится ни к чему, кроме битвы — теперь они свободны от ограничений, наложенных на них Империумом, вопреки той самой цели, ради которой они были созданы, — большинство остальных жаждет власти. Лишь немногие имеют понятие о верности, помимо той, что удобна.

Однако Вальтекс не избавился от атрибутов своей прежней жизни в качестве Астрального Когтя. Гурон Черное Сердце больше не является его магистром, но он по-прежнему его повелитель, и Вальтекс будет служить и защищать его. Отчасти его преданность объясняется тем, что Гурон — это невосполнимая издержка, ведь Вальтекс вложил много времени и сил в спасение своего господина, в том числе и заключая собственные сделки, когда это было необходимо. Отчасти это связано с тем, что его преданность Гурону хорошо известна, и поэтому любой воин, стремящийся свергнуть Кровавого Грабителя, обязательно постарается убрать Вальтекса сразу после него, если не раньше. В этом смысле защита Гурона — это самосохранение.