Демон Жадности. Тетралогия - Юрий Розин

рядов, привлеченные шумом. Но все они померкли, когда на лучшие места вплыла Риалия.

Ее появление было подобно вспышке молнии. Платье цвета свежей крови, сшитое из ткани, переливающейся при каждом движении, облегало фигуру словно вторая кожа. За ней, подобострастно изгибаясь, следовал один из прихвостней Брунда — тот самый верзила, что обычно таскал за ним оружие.

Я лишь слегка наклонил голову, чувствуя, как по спине пробегает холодок. Риалия устроилась на сиденье с грацией хищной кошки, закинув ногу на ногу так, что разрез платья открыл опасный участок бедра, кокетливо помахав мне ладошкой.

Брунд, увидев этот спектакль, буквально затрясся от ярости. Его лицо покраснело, а вены на шее набухли:

— Ты видишь это⁈ — он закричал, указывая молотом на трибуны. — Видишь, как она смотрит на тебя⁈ После того, как я размажу твои кишки по этой арене, она забудет твое имя!

Я вздохнул, чувствуя, как учащается пульс.

— Брунд, — сказал я, делая голос максимально спокойным, — если Риалия захочет уйти с тобой, я лично помогу ей собрать вещи. Может быть, даже подарок на прощание куплю. Кстати насчет подарка. Мы, конечно, в любом случае подеремся, но давай сделаем по ставке. Я поставлю артефакт-Хронику, и ты тоже.

Если я проиграю еще и «Хронику пронзающего ветра», вероятность того, что пружина неудач разрядится, станет выше.

— Идет! — взревел Брунд, явно дае не особо вдумываясь в смысл моих слов.

— Капитаны на позиции! — раздался скрипучий голос Торана. Старик занял место у пульта управления на центральной трибуне, его костлявые пальцы бегали по панели управления. — Правила просты: никаких смертельных ударов, никакого умышленного повреждения арены. Нарушители будут наказаны.

Защитные артефакты по периметру вспыхнули голубым светом, и прозрачная сфера вокруг нас окончательно ожила. Воздух внутри загустел, наполнившись статикой. Я почувствовал, как волосы на руках встают дыбом от накопленной энергии.

— Начинаем! — прокричал Торан, и его голос разнесся по арене через усилительные кристаллы.

Брунд рванул вперед с ревом. Молот в его руках гудел как огромный улей.

Я выхватил «Историю о быстрой руке», и револьвер тепло дрогнул в ладони, будто узнавая хозяина. Три выстрела прогремели почти одновременно. Первая пуля полетела в колено, вторая целилась в руку с молотом, третья — прямо между глаз.

Брунд даже не замедлил шаг. Его молот описал широкую дугу, и ударная волна с грохотом разметала мои пули. Первую он просто сбил с курса — она рикошетом ударила в защитный купол, вызвав голубоватую рябь. Вторую поглотил его наруч, третий снаряд он ловко парировал наплечником.

— Ты думаешь эти детские пугачи могут остановить меня⁈ — его голос гремел, как обвал в горах. — Я разорву тебя голыми руками!

Я активировал сапоги. Манна хлынула по жилам артефакта, и я отпрыгнул в последний момент. Молот Брунда врезался в место, где я только что стоял. Ударная волна подбросила меня в воздух, несмотря на уклонение.

— Бегаешь как трусливая крыса! — Брунд выпрямился. — Где тот дерзкий капитан, что смел бросать вызовы? Спрятался за спички и порох?

Я замер в воздухе, Брунд последовал за мной в воздух. Собственно, именно поэтому арена и была не плоскостью, а объемом: небесные волки в большинстве своем специализировались именно на боях в трех измерения.

— Я просто даю тебе шанс остыть, — голос мой звучал спокойнее, чем я чувствовал. — Посмотри на себя. Ты пыхтишь, как паровоз, а бой только начался. Неужели «великий» Черная Сойка выдохнется за пять минут?

Его лицо исказила новая гримаса ярости.

— Ты… ты смеешь… — Брунд говорил сквозь стиснутые зубы, слюна брызгала изо рта. — Я сделаю так, что твоя собственная мать не узнает труп!

Он рванулся вперед, но его движения были предсказуемы — прямолинейны, как его мышление. Я сделал шаг влево, затем резко вправо, чувствуя, как ветер от молота шевелит мои волосы. В последний момент я выхватил саблю — «Сказание об Энго» запело, встречая молот.

Звон металла оглушил меня. Искры ослепили на мгновение. Мы стояли нос к носу, наши оружия скрещены, его перекошенное от злобы лицо в сантиметрах от моего.

— Ты даже не понимаешь, зачем здесь, — прошептал я, чувствуя, как его дыхание, горячее и прерывистое, обжигает мое лицо. — Ты думаешь, если размажешь меня по этой арене, Риалия вдруг полюбит тебя?

Его глаза расширились, зрачки стали крошечными точками в море безумия.

— Заткнись! — он резко толкнул. — Ты ничего не знаешь! Она должна быть со МНОЙ!

Я использовал его импульс, отпрыгнув назад. Брунд пошатнулся, на мгновение потеряв равновесие.

— Тогда почему она здесь? — я указал саблей на трибуны, где Риалия, обворожительно улыбаясь, наблюдала за нашим боем. — Почему не сидит у тебя на коленях? Может быть ей нравится смотреть, как тебя унижают? А может быть тебе самому нравится, когда тебя унижают⁈

Это было слишком. Брунд взревел так, что с трибун посыпались крошки штукатурки. Его молот засветился алым светом — с учетом того, что сам артефакт явно был уровня Сказания, это могло означать только одно: Брунд не далек от ранга Хроники, уже начав процесс перехода.

— Я убью тебя! Я растопчу! Я…!

— Болтовня, — я перехватил саблю двумя руками, чувствуя, как манна наполняет клинок. — Не более.

С безумным воплем Брунд ринулся в атаку, его молот оставлял за собой багровый шлейф. Теперь это стало смертельно опасно.

###

Очередной удар молота обрушился на меня с такой силой, что защитное поле арены завибрировало, как натянутая струна. Я едва успел отпрыгнуть назад, когда «Сказание о Сойке, расколовшей скалу» — молот Брунда, из-за которого он и получил свое прозвище, пробил воздух с оглушительным ревом, раскрошив участок стеклянной стены позади меня.

Послышался недовольный возглас Торана, но ни я, ни тем более Брунд его не слышали. Осколки, замедленные защитными рунами, падали странно плавно, переливаясь в свете магических факелов, как крупные капли дождя в замедленной съемке.

«Сказание об Энго» дрожала в моей руке, клинок звенел от перенапряжения. Я чувствовал, как ветер вокруг сабли становится плотнее, гуще, заряжаясь для ответного удара. Но Брунд уже взмывал вверх, его черный плащ развевался, как крылья хищной птицы.

— Что, устал? — его голос гремел, заглушая ропот толпы. — Я же говорил — ты недостоин даже пыли под её сапогами! Бегаешь, как последний трус!

Я отлетел в сторону, чувствуя, как воздух, раскаленный ударом молота, обжигает кожу. Левый рукав дымился — очередной заряд прошел в сантиметре, оставив после себя запах паленой кожи и металла.

— Ты так громко лаешь, — я вытер пот со лба тыльной стороной руки, — что у меня уже уши болят. Может, хоть один удар нанесёшь по-настоящему?

Его