Гарем - Патриция Грассо

— Кто ты? И зачем тебе целая армия, чтобы справиться с такой маленькой женщиной, как я?

Если Эстер надеялась таким образом уязвить его, она потерпела неудачу. Халид пропустил ее едва скрытую издевку мимо ушей, а в ответ заявил с мрачной иронией:

— Для армии ты вряд ли сгодишься, а мне на пару дней доставишь удовольствие.

И отвернулся. Этого Эстер не могла вынести.

— Мой жених уплатит тебе за мою свободу. Скажи, сколько?

— Забудь о своем женихе. Тебя подарили мне. Ты — моя собственность.

— Я ничья собственность! Я свободная англичанка. А граф де Белью вспорет тебе брюхо, мерзкий язычник!

Сама того не ведая, Эстер преступила запретную границу. Лицо Халида почернело от злобы, а шрам, наоборот, побелел и чуть ли не засветился, словно зигзаг молнии на грозовом небе.

Это превращение человека в чудовище было столь внезапным, что Эстер в ужасе воскликнула:

— Нет!.. Нет! — и закрыла ладонями глаза.

— Она произнесла имя Форжера де Белью? Я не ослышался? — грозно спросил Малика Халид.

— Да, дружище. Она обручена с ним.

Обернувшись вновь к английской пленнице, Халид посмотрел на нее так, будто у нее внезапно выросли две головы с клыками в каждой пасти.

А девушка между тем бормотала:

— Освободи меня и отправь обратно в Англию. Я ни чем перед тобой не провинилась.

— Молчать! — прикрикнул Халид и тотчас обратил испепеляющий взгляд на Малика. — Уйди!

— Нет, прошу, останься! — вмешалась Эстер. Малик вдруг стал единственной ниточкой, связывающей ее с прошлым. Если эта ниточка оборвется, то ее ждет падение в темную пропасть.

— Ты что, оглох? Я не повторяю одно и то же дважды!

Недавний сотрапезник сиятельного принца был растерян.

— Не уходи! — молила его охваченная паническим ужасом Эстер.

Как медведь, затравленный охотничьими псами, Малик вертел головой туда и сюда и наконец нашел спасение в льстивой, но двусмысленной шутке:

— Ты, кажется, нашел себе достойную противницу на поле боя. Если к утру будет зачат отпрыск царственных кровей, я первым поздравлю тебя, дружище.

Халид расхохотался.

— А ты не бойся, что я испорчу подаренную игрушку. Пока она цела, ею можно забавляться, а мертвую ее кинут в мусорную яму.

Успокоенный этим заверением друга, Малик покинул шатер. Ему не терпелось провести ночь с белокурой английской девственницей по имени Эйприл. Тяжелый и опасный пиратский промысел вознаграждался, помимо денежной выгоды, и такими редкими часами райского наслаждения.

Девушка и человек со шрамом остались наедине.

Глаза Эстер, зеленые, как весенняя трава на лугах далекой Англии, были распахнуты в тревожном ожидании. Воображение подсказывало ей ужасные картины пыток и насилия. Девушка догадалась, что у ее жениха и этого турецкого паши со шрамом какие-то свои счеты и она послужит разменной монетой в их кровавом торге.

Халид пристально смотрел на нее, а она на этого страшного мужчину, и каждый думал о своем и скрывал свои мысли.

Халид презирал женский пол за его коварство и притворную слабость. Змея слаба, потому что ее можно, наступив, раздавить сапогом, но она способна и ужалить. Коран не воспрещает быть суровым к женам и наказывать их. Халид предпочитал брать женщин не силой, а возбуждать в них ответное желание. Сопротивление лишь подзадоривало его.

— Ты знаешь, куда ты попала? — осведомился Халид у пленницы.

— Хоть бы в самое пекло — мне все равно, — получил он в ответ.

— Смотри на меня, когда я с тобой разговариваю! — Халид взял девушку за подбородок и повернул ее личико к себе. — Хочешь жить — подчиняйся!

— Ты меня убьешь? А сперва изнасилуешь?

— Сначала я преподам тебе несколько уроков, — произнес Халид на безукоризненном французском. — Слушай первую заповедь.

Эстер навострила уши. А что еще ей оставалось делать?

— Рабыня никогда не задает господину вопросов. Поняла?

— Как не понять!

— Уже хорошо. Вторая заповедь. Рабыня не открывает рот, если не получит от хозяина разрешение говорить.

Такое требование вызвало у Эстер протест, что немедленно уловил Халид. Он решительным жестом приказал ей замолчать.

Никто и никогда так не унижал Эстер, не вдалбливал в голову нелепые, с ее точки зрения, правила. Поэтому она взбунтовалась, но едва она разомкнула губы, он накрыл их ладонью.

— Если ты туга на ухо, я могу повторить, хотя обычно этого не делаю. Если хочешь узнать мое имя, то поморгай ресницами, и я тебе отвечу.

Эстер покорно моргнула несколько раз. Шаловливые огоньки вспыхнули в глазах Халида. Он увлекся игрой.

— Я Халид-бек по прозвищу Меч Аллаха. Но не смей обращаться ко мне по имени. Тебе позволено называть меня только «мой повелитель». А тебя как зовут?

Он убрал ладонь со рта пленницы и тотчас услышал:

— Ты желаешь, чтобы я тебе представилась, мой повелитель?

Воистину порождение Идлиса, кого христиане называют Сатаной, было подарено в эту ночь Халиду его ближайшим другом Маликом. Как заставить девчонку укоротить свой язвительный язычок?

— Да, желаю, — скрыв нарастающее раздражение, произнес Халид.

— Эстер Элизабет Девернье.

— Слишком длинно для такой малышки. Придумаем что-нибудь покороче. Что означает на твоем языке первое имя?

— Эстер — это цветок вереска. Он растет на моей родине на холмистых пустошах и расцветает весной.

— Дикий Цветок! — Халид на мгновение задумался. — Тебе это имя подходит. А в чем смысл остальной тарабарщины?

— В том, что я принадлежу к знатному роду. А Элизабет прибавлено в честь королевы английской Елизаветы Тюдор. Слышал о такой?

Если турок и знал, что островом в Северном море правит женщина по имени Елизавета, то не подал вида.

— Я сменю тебе имя, — заявил он.

— Зачем? — встрепенулась Эстер.

— Чтобы мне было удобно кликнуть тебя, когда ты понадобишься.

— Я не лошадь, чтобы мне давали кличку. Я возражаю!

— Кажется, ты все-таки глупа и рассеянна. Ты не усвоила ни одной из заповедей.

— Я не глупа и прекрасно помню твою болтовню о заповедях. Это ты глуп, раз не понимаешь своей выгоды. Отправь меня домой, и тебе щедро заплатят.

— Твой дом здесь. А о женихе забудь.

— Не к Форжеру Белью я хочу вернуться, а к себе, в Англию! — в отчаянии выкрикнула Эстер.

Метая стрелы наугад, она случайно попала в цель. В мозгу у «зверя», собиравшегося ее изнасиловать, зашевелились какие-то мысли. Он даже принялся рассуждать.

— Если я верну тебя твоему отцу, он будет мне мстить. У меня и так достаточно врагов.

— Мой отец мертв, — с грустью призналась Эстер. — За меня некому заступиться.