Идеальное отражение - Дмитрий Казаков

Кстати... насчет выжить...

Если не предпринять экстренных мер, то меня прикончит самый обыкновенный холод. На мне остался только комбинезон, который порой называют «поддоспешником», и греет он не особенно. А уж носки – вообще не лучшая обувь для того, чтобы идти по неглубоким, но все же сугробам.

– А это означает... – Я огляделся. – Что надо топать туда, где можно раздобыть одежду и обувь.

Вариант первый – в церковь Неопалимая Купина, где свил гнездышко Дьякон и его парни из «Пламенного Креста». Они, конечно, очень любят чужаков-грешников и не пожалеют тепла, чтобы меня обогреть. Да только в процессе обогрева, скорее всего, сожгут мою грешную тушку на очистительном костре.

Нет, для этого я еще недостаточно замерз.

Вариант второй – к окраине локации, в надежде наткнуться на военный патруль. «Чистильщики», увидев сталкера без оружия и одежды, будут долго смеяться и даже, наверное, не сразу меня пристрелят. А вот захотят они помогать мне или нет – вопрос сложный.

Все зависит от того, какое настроение будет у их командира.

Вариант третий – к торговцу по прозвищу Упырь, обитающему в развалинах неподалеку от тамбура. Он, конечно, скорее удавится, чем сделает что-то бесплатно, но зато в надежде на будущую выгоду пойдет на всё.

Кроме того, он меня знает.

Так что нужно всего-то пройти десяток километров через напичканную ловушками, скоргами и биомехами территорию, имея из оружия только кулаки, зубы и мозги.

– Ну что, брат Лис? – сказал я уныло. – Двигай, что ли...

На первом же шагу на меня навалилось головокружение, показалось, что я не иду, а ползу по оврагу, а сверху, над склоном, что-то ревет и лязгает. Громыхнул взрыв, и я услышал его одновременно и рядом, в десятке метров, и далеко – где-то на западе, около морского побережья.

Глюк пропал, и я оказался там же, где и был, южнее Лубенского озера.

Встряхнувшись, я быстренько проверил функциональность имплантов, начиная с главного и заканчивая сонаром, после чего решительно затопал в сторону тамбура и обиталища Упыря.

Идти было не то чтобы некомфортно, а просто тяжело – под ногами хрустел снег, порывы ветра заставляли меня вздрагивать. Конечности леденели, в груди посвистывало, снег залеплял глаза, а метель, как мне казалось, издевательски гудела в уши.

Будь я обычным человеком, с более-менее стандартным набором имплантов, воспаление легких одолело бы меня через полчаса такой прогулки и быстренько свело бы в могилу. Но вживленная в мое тело «машинерия» позволяла не только видеть дальше и чувствовать больше, чем положено биологическим существам, а еще и переносить непредставимые для наших предков нагрузки.

Я, конечно, замерз, причем довольно быстро, но вместо того, чтобы поддаться желанию зарыться в сугроб и уснуть, только озлился на себя и добавил ходу. Нет, ребята, я сначала догоню явившегося из «Мультипликатора» дубля, как следует навешаю ему по шее и только затем сдохну.

Силы вытекали из тела быстрее, чем вода из дырявого чана, меня трясло и колотило.

– Степь да степь кругом, путь далек лежит, в той степи глухой замерзал ямщик, – в такт шагам напевал я строку из старой песни, все пытался вспомнить вторую и никак не мог.

Задубевший и полудохлый, я едва не влетел в «Кислоту» – ловушку в виде облака кислотной взвеси. Заметить такую сложно и днем, особенно если выпустившие ее наниты сделали это давно. Оказавшись же внутри без маски и одежды, ты обречен на медленную и мучительную смерть.

Затормозил я в последний момент, повернулся, чтобы обойти аномалию, оставил ее позади и выбрался на дорогу, ведущую из Соснового Бора на юго-восток. Не успел обрадоваться тому, что под ногами теперь твердая поверхность, как навалилось головокружение, и я упал.

Пролежал вроде бы недолго, но когда поднялся, обнаружил, что прямо на меня через метель катит стая бульдопитеков – чугунков, мутировавших из строительной техники. До них оставалось еще около километра, да и обычно эти биомехи на людей не нападают, но если сталкер окажется у них на пути, то его расплющат просто так, безо всякого злого умысла.

– Надо бы убраться с дороги... – прохрипел я.

Мне нужно было одолеть с десяток метров, сползти на обочину.

В нормальной ситуации – плевая задача, но сейчас я даже стоял с трудом.

Я зарычал, несколько раз сжал и разжал кулаки, а затем заставил себя подняться. Покачнулся, но устоял и сдвинул с места тяжелую и мертвую правую ногу. За ней – левую. На первом шаге едва не упал, затем чуть не задохнулся от резкой боли в груди, но все же пошел.

Импланты позволяли мне отслеживать продвижение чугунков без помощи глаз. Бульдопитеки катили неспешно, впереди два огромных бульдозера, за ними похожий на жирафа кран на гусеничной платформе, а в арьергарде – четыре небольших трактора с отвалом.

Осталось пятьсот метров, они спускаются в ложбину...

Двести пятьдесят – меня засекли, и пока я еще у них на пути...

Пятьдесят – я напрягаю последние силы, кашляю, как мне кажется, кровью, и падаю на обочину. Рывком поворачиваюсь на спину и вижу, как широкая гусеница давит снег метрах в трех от меня. Грохот и лязг обрушиваются подобно волне, я почти ощущаю взгляды биомехов, холодно-равнодушные, не враждебные.

– Эх, гранаты на вас нет... – просипел я, думая, что на этот раз все же выбрался из лап смерти.

Железные твари проследовали мимо, а я поднялся и побрел в ту сторону, откуда они явились. Повторно свалился метров через пятьсот, а затем шлепнулся и в третий раз – похоже, начал сбоить главный имплант. То ли ему повредило нахождение в «Мультипликаторе», то ли удар по виску оказался слишком сильным.

Я падал и вставал, но упорно шел, не обращая внимания на то, что перестал чувствовать руки и ноги. Автоматически реагировал на показания имплантов и боялся только одного – сбиться с дороги, убрести не туда.

Промахнись я мимо тамбура, то ушагаю хрен знает куда и там, скорее всего, сгину.

Во время очередного просветления обнаружил, что впереди торчит знакомая ратуша детского городка, а это означает, что я почти на месте. Что нужно добраться вон до того густо заросшего автонами оврага и по нему одолеть пятьсот с небольшим метров до бункера Упыря.

На этом отрезке шлепнулся еще раз.

Из тьмы возникла металлокерамическая дверь с нарисованным на ней Кандальным узлом – знаком того, что торговец находится под покровительством Ордена. Я привалился к ней и принялся нащупывать размещенную на стене крохотную панель коммуникатора с кнопкой вызова.

Понятно, что сейчас ночь, что Упырь скорее всего спит...

Но я же не могу ждать до утра?

Кнопку я нажал только со второй попытки, во время первой замерзшие пальцы не послушались. Прошло несколько секунд, показавшихся мне годом, и коммуникатор породил хриплый и мрачный голос.

– Чего надо? – спросил он.

– От-открывай, – выдавил я, пытаясь справиться с трясущейся челюстью. – Это Лис...

– Какой Лис? – спросил Упырь. – Он на Обочине должен быть. Ходят тут всякие, спать мешают. Сейчас как нажму сенсор, и огнемет заработает, останется от тебя только пепел...

– Не по рыбе кит, а по киту рыба, – выудил я из глубин памяти кодовую фразу. – Пу-пускай!

Фразу эту старый торговец устанавливал сам и менял раз в неделю, сбрасывая через М-сеть тем из сталкеров, кому доверял. А доверием его пользовались только испытанные, давно знакомые Упырю люди, или те, кого лично рекомендовали такие знакомые.

– Так бы сразу и сказал. – Голос барыги, что в прошлом отзывался на Федора Тимофеевича и был хирургом местной больницы, слегка подобрел. – Заходи, гостем будешь.

Дверь щелкнула, я ввалился в слабо освещенный коридор и, пройдя его, очутился в небольшой комнатке, которую хозяин именовал «карантином». Упырь оказался тут, сидел в обычной позе за столом, прятал одну руку под ним, а во второй держал блестящий термос.

Судя по запаху, пил он кофе.

Увидев меня, мокрого и по сталкерским меркам голого, Федор Тимофеевич выпучил глаза.

– Ты чего это?! Совсем рехнулся, придурок?! – воскликнул он. – Что тебе надо?

Внешне Упырь не очень привлекателен – старый, сгорбленный, да и носит всегда какие-то грязные фуфайки. Но зато форма целиком соответствует содержанию – внутри всего этого прячется душонка истинного, прожженного торгаша. Обитателя подвальчика поблизости от тамбура Соснового Бора заботит лишь одна вещь – его собственная чистая прибыль.

– Помощи... – ответил я, изо всех сил пытаясь не упасть. – Я заплачу тебе... потом... ты меня знаешь... я свое слово держал всегда... но ведь если умру, то не заплачу?

Я почти видел, как в глазах Федора Тимофеевича мелькают циферки.

Понятное дело, что сейчас с меня толку, как с козла молока, и что на то, дабы привести меня в форму, придется слегка потратиться. Но, с другой стороны, я славен тем, что честен, и если обещаю заплатить много, то заплачу, если сам не помру, конечно.