Третье яблоко Ньютона - Елена Котова

— С радостью, могу еще и борщ научить варить, котлеты делать, воздушные такие. Даже пироги могу научить печь, если у тебя хватит терпения, это муторное удовольствие.

— Иван, а как вы тут один живете, о чем пишете…

Разговор тек непринужденно, все с удовольствием налегали на еду. Потом Иван, чтобы Варя не отвлекалась от обязанностей хозяйки по поддержанию застольной беседы, незаметно в саду накрыл под тентом в патио столик: фрукты, сыры, кофе. Гости с бокалами в руках бродили по дому, рассматривали картины Пашки на стенах, звучала музыка, в доме было прохладно. Постепенно все начали подтягиваться в сад, на солнышко, рассаживались на садовых креслах вокруг столика под тентом. Иван не успевал подносить кофе.

Гости разошлись только около трех, и Варя стала собирать чемодан.

— Вань, ты можешь хотя бы теперь не захламлять дом? Гараж надо в чувство привести, Пашка скоро садовников приведет, двор-то мы весь разворотили. Я буду ждать, когда ты в ноябре в Лондон приедешь. Потом поедем вместе в Москву — я подгадаю, чтобы моя командировка с твоей совпали… А тебе мои понравились?

— Симпатичный народец, я ожидал худшего.

В восемь вечера Иван поцеловал ее в аэропорту Даллеса у рамки:

— Я тебе завтра позвоню, Вареныш. Отоспись, а то в понедельник как начнется…

— Я очень тебя люблю. Позвоню тебе перед посадкой, ты как раз домой доедешь. Чтобы тебе сегодня вечером не было одиноко.

— Да чего уж. Мы люди привыкшие. Иди давай, на секьюрити очередь может быть.

В понедельник, как и предрекал Иван, был полный дурдом. Материала скопилось с лета, а главное, надо было подготовиться к заседанию, назначенному уже на следующий день. Варины сотрудники брифили ее по материалам, она читала, вникала, звонила в Москву. На заседании должны были обсуждаться шесть русских проектов, она готовила коротенькие комментарии по каждому из них. Повестка дня заседания была огромна, как обычно в начале сентября, после летних отпусков.

Утром, с трудом оторвавшись от подушки — сказывался jet-lag, — Варя долго собиралась и, как всегда, влетела в офис буквально за минуту до заседания. Поправив прическу, сменив туфли и схватив папки, она кликнула помощника, и они рысью понеслись по коридорам.

Заседание и впрямь было длинным. До ланча не управились и продолжили после перерыва. Варя вернулась в офис около четырех.

— Варвара Васильевна, — в комнату зашла ее помощник, — разрешите почту доложить. Тут неприятное письмо есть. Вообще оно конфиденциально вам, но вы же мне всегда говорили смотреть всю почту. Посмотрите, — Ирина открыла папку «почта» и указала на письмо, написанное на дорогом песочного цвета корпоративном бланке. — Боюсь, опять австрияки нажаловались на подпольное курение по вечерам в нашем офисе, и Департамент комплайенса, похоже, на этот раз возьмется за вас, извините, — за нас, — серьезно.

— Спасибо, Ирина, я посмотрю. Вы не волнуйтесь, здесь никто не курит, как все мы знаем, а если австриякам что-то мерещится, ну что же, придется пообъясняться. Займитесь, пожалуйста, списком звонков, пока в Москве еще не спят. Постарайтесь во что бы то ни стало соединить меня с той дамой из Минэкономики, у меня для нее есть из Вашингтона интересная информация по ВТО. В Москве уже семь, она еще на работе скорее всего.

— А вы помните, что в пять придет преподаватель немецкого? Может, отменить?

— Нет, надо все успеть. Я и так два занятия из-за Вашингтона пропустила.

Варя закрыла дверь в кабинет и открыла снова папку «почта». Пробежала письмо на песочного цвета бланке, потом внимательно прочла второй раз, третий, и с каждым разом оно нравилось ей все меньше. Прислано из Вашингтона от юридической компании «Питер, Шварц и Рабинович» за подписью некоего Р. Шуберта. Этот Р. Шуберт сообщал, что департамент комплайенса нанял его, Шуберта, для проведения служебного расследования по поводу того, не нарушала ли Варвара Васильевна каких-нибудь внутренних Правил корпоративной этики. Далее Шуберт нешуточно заявлял, что согласно тем же Правилам он будет исходить из презумпции невиновности и принципа естественного права, приглашал Варвару Васильевну на разговор на следующий день ровно в девять утра и заверял, что разговор будет проходить в полном соответствии с указанными непреложными принципами. Все было написано крючкотворным юридическим языком и звучало не по-детски серьезно.

Варвара Васильевна открыла Google. «Питер, Шварц и Рабинович» — бла-бла — одна из ведущих юридических компаний, коммерческие споры, арбитраж, криминальное право, сопровождение слияний и поглощений, бла-бла-бла. Набрала «Шуберт» и обомлела: ведущий специалист в области преступлений «белых воротничков», бла-бла-бла, отмывание денег, бла-бла, коррупция, автор законов о бла-бла, выступления в Конгрессе США, разоблачил коррупцию в высших эшелонах таких стран, как бла-бла-бла, расследовал дела о взятках крупнейших международных концернов — далее шла половина списка «Форбс-500». Это бла-бла-бла Варе совсем не понравилось. Она нажала кнопку «секретарь».

— Ирина, вы правы, отменяйте немецкий. И срочно найдите мне Мартина Мелдрума из DLA. Помните, мы с ними работали по проекту…

— Конечно, Варвара Васильевна, уже набираю. Он уже отвечает, соединять?

— Мартин, привет, это Варвара, помнишь? Listen, прости, что я так сваливаюсь внезапно. У тебя все о’кей? Мне надо срочно с тобой посоветоваться. Как у тебя сегодня выглядит остаток дня, я бы прямо сейчас подскочила?

— Привет, Барбара. Слышу по голосу, что-то срочное. Мы, юристы, лишних вопросов не задаем. Приезжай. Тебе сколько потребуется времени?

— Да, наверное, минут пятнадцать, хочу один документ тебе показать.

— О’кей, жду.

Варя выскочила из офиса, набросив пальтишко — в Лондоне в отличие от Вашингтона уже было прохладно, — и замахала кэбам. Через десять минут она уже входила в стеклянный вестибюль роскошного офисного здания, типичного для штаб-квартиры международной юридической конторы.

— Мартин, посмотри, что я сегодня получила. Мне это совсем не нравится, но, может, я все преувеличиваю.

— Так, «Питер, Шварц…», знаю, серьезная компания. А кто это, Шуберт? Не говори мне, что это тот Шуберт, который…

— Именно тот. Я прогуглила.

— Это знаменитый следователь ФБР по крупным делам, связанным с отмыванием денег и коррупцией. Не знал, что он перешел в «Питер, Шварц…». Разматывал самые крупные коррупционные скандалы. Вообще письмо написано очень агрессивно. Very heavy-handed. Я бы сказал, настолько агрессивно, что это уже какое-то время тянется.

— Так я только сегодня его получила!

— Ты-то сегодня его получила, но парень давно ведет свое расследование. It looks to me like a quite mature stage of investigation.[15] И уже накопал изрядно материала, раз посылает такое агрессивное письмо…

— Какого материала? Завтра он впервые со мной будет встречаться!

— Варя, он за твоей спиной материал собирал, чего тут не понять. Тут презумпцией невиновности не пахнет, у него уже есть мнение, и завтра он будет говорить с тобой, чтобы это мнение подтвердить.

— Какое мнение, о чем?

— Как о чем? О нарушениях этики, связанных с чем-то финансовым, взятки или мошенничество, не знаю.

— Мартин, о чем ты говоришь? Ты шутишь? Какие взятки, что там можно взять в нашем банке, я даже не член кредитного комитета. Ты нарочно меня пугаешь?

— Варя, а ты сама можешь хоть что-то предположить, в связи с чем это расследование?

— Ты не поверишь, но мой секретарь, когда принесла письмо, сказала, что это, наверное, про курение в офисе. Но когда я прогуглила Шуберта, мне стало очень плохо. Это не про курение!

— Да уж. Это точно не про курение. Тебе нужен адвокат.

— Где я его к утру возьму?

— Я сейчас позвоню нашему партнеру по уголовным делам…

— По уголовным делам?

— А по каким же? Конечно, будет чудо, если он завтра не занят. Но если занят, найдет правильного человека. Мы тебе в любом случае позвоним с утра, а может, даже сегодня вечером.

— Что, это настолько срочно? Ой, а что мне завтра говорить? Я же, правда, не представляю себе, в связи с чем это?

— А тебе надо говорить как можно меньше.

— Почему? Я совершенно ни в чем не виновата, зачем я тебе-то буду врать?

— Потому что, повторяю, человек уже заряжен негативно. Шуберт вообще позитивно не может быть настроен. Он следователь, понимаешь? Обвинитель. Он не слушать тебя придет, а искать доказательства твоей вины, в которой он, как следователь, уже уверен. Он этим не один десяток лет занимался, у него уже установка такая, понимаешь, о чем я? Поэтому ты слушай больше, говори меньше. Постарайся заставить его как можно более конкретизировать предмет его расследования. Чтобы не вообще fishing something, не просто ловля наудачу… Скажи: «Прежде чем я буду отвечать на вопросы, сформулируйте мне, в чем конкретно вы видите нарушение этики». Кто его нанял? Ага, ваш комплайенс. А ты с ними не говорила? Позвони, спроси, в чем дело. Ничего не теряешь.